Педагогические письма. Первое письмо

Педагогические письма. Первое письмо
Иннокентий Фёдорович Анненский

«Два раза засыхали чернила на моемъ пер?, дорогой Яковъ Григорьевичъ, пока я началъ эти строки. Хочется сказать много и – не знаешь, съ чего начать. И все они, все наши и verdammte, и allerliebste Fragen, вопросы нашей русской школы, о которыхъ мы такъ много толковали, спорили, въ сфер? которыхъ строилось столько плановъ…» Произведение дается в дореформенном алфавите.

Иннокентий Федорович Анненский

Педагогическiя письма. Первое письмо. Языкъ въ средней школ?.

(Я. Г. Гуревичу).

Два раза засыхали чернила на моемъ пер?, дорогой Яковъ Григорьевичъ, пока я началъ эти строки. Хочется сказать много и – не знаешь, съ чего начать. И все они, все наши и verdammte, и allerliebste Fragen, вопросы нашей русской школы, о которыхъ мы такъ много толковали, спорили, въ сфер? которыхъ строилось столько плановъ… «Скажите, зач?мъ этотъ греческiй языкъ? Ну, латынь, я еще понимаю – доктору написать рецептъ…» слышится голосъ русской маменьки. «Изсушающiй душу трудъ, не отв?чающiй запросамъ молодого сердца и пытливаго ума… Св?тила науки на Запад? давно признали… Запросы современности… съ высоты германскаго престола…» пишетъ бойкiй фельетонистъ, держащiй носъ по в?тру и давно р?шившiй вс? вопросы.

Переутомленiе, искривленiя позвоночника, близорукость, военная гимнастика, ручной трудъ, духовой оркестръ, задачи физическаго образованiя, рефераты, р?чи, тезисы, программы, ужасающiя цыфры, таблицы вс?хъ цв?товъ радуги съ умопомрачающими кривыми – все это верезжитъ въ уши, мелькаетъ въ глазахъ, утомляетъ мысль р?шенiемъ вопросовъ несчастной школы.

Не знаю, почему въ пестрой толп? (на Запад? и y насъ) людей, задающихъ давно р?шенные для нихъ вопросы: – зач?мъ нашимъ д?тямъ образованiе на почв? языковъ, да еще мертвыхъ? – мн? чудится фигура промышленника: онъ суетится больше вс?хъ – ему нужны техники и счетчики для его паровиковъ и конторъ; онъ думаетъ объ элеваторахъ и о курс?, a на знамени y него написано: «Задачи жизни», «запросы современности», «истинный прогрессъ» и тому подобныя красивыя и благородныя слова. Развитой умъ и тонкiй вкусъ не котируются на рынк?, гд? царитъ этотъ промышленникъ. Богъ съ нимъ! Я не люблю толпы, ненавижу шумъ и суету и укрываюсь съ моими, в?роятно, устар?вшими взглядами и симпатiями въ безобидную форму письма, вн? полемики.

Сегодня я буду говорить вамъ по вопросу о значенiи языковъ въ нормальномъ общемъ образованiи. Ц?ль моихъ писемъ – под?литься съ вами т?ми идеальными представленiями о гуманномъ образованiи (humaniora), которыя сложились y меня изъ размышленiй, изученiй и непосредственной работы надъ педагогическимъ д?ломъ. При этомъ я совершенно устраняю, конечно, точку зр?нiя банкирской конторы, по которой ц?нность челов?ка на рынк? увеличивается съ знанiемъ н?сколькихъ иностранныхъ языковъ – право, для этого скоро довольно будетъ одного волапюка.

Нормальное общее образованiе пресл?дуетъ одну ц?ль – развитiе ума, т.-е. логическаго мышленiя и фантазiи. Вс? св?д?нiя, которыя въ средней школ? сообщаются, должны служить этой ц?ли: если ихъ сообщенiе не пресл?дуетъ ц?ли развитiя ума, – они балластъ, не бол?е. Для меня это аксiома, – во всякомъ случа? это основанiе вс?хъ моихъ дальн?йшихъ построенiй. Есть три научныхъ области, различающiяся какъ объектами, такъ и прiемами мышленiя: это математика, естествознанiе и языкознанiе. Вс? эти три области полагаются въ основу среднеучебнаго курса. Характеръ ихъ и степень педагогической универсальности представляются мн? въ сл?дующемъ вид?.

Математика им?етъ д?ло съ абстракцiями. Начавъ съ ор?ховъ и спичекъ, курсъ, подчиняясь центроб?жной сил? математическаго генiя, уноситъ мысль въ сферу чисто отвлеченныхъ отношенiй: школа начинаетъ съ ари?метики дикарей, съ костяшекъ на классныхъ счетахъ и ведерокъ для изученiя м?ръ, и доводитъ ученика до понятiя о мнимыхъ величинахъ, т.-е. даетъ его уму возможность выглянуть за пред?лы мiра трехъ изм?ренiй. Вся педагогическая ц?нность, вся сила математическаго курса лежитъ, разум?ется, не въ прим?ненiи прiобр?тенныхъ знанiй къ практической жизни, a въ развитiи мышленiя.

Быстрота и аккуратность счисленiя (быстрота и легкость счета въ ум? есть обыкновенно результатъ ненормально развитой зрительной памяти), ум?нье обращаться съ циркулемъ и линейкой въ математическомъ курс? соотв?тствуютъ для языка каллиграфiи и отчасти ор?оэпiи – он? играютъ роль добрыхъ навыковъ и им?ютъ служебную незначительную роль въ д?л? развитiя ума; общеобразовательный курсъ не подготовляетъ ни бухгалтера, ни счетчика; вовсе неправильно и аккуратно сд?ланный чертежъ д?лаетъ доказанной и логически обязательной геометрическую теорему. Въ математическомъ курс?, повторяю, им?ется въ виду не прим?ненiе теоретическихъ знанiй къ практик?, а, напротивъ, способность всегда отвлечься отъ изв?стныхъ матерiальныхъ отношенiй и ограниченiй. Курсъ естествознанiя, въ полную противоположность математическому, держитъ мысль учащагося прикованной къ тому, что есть (физически, конечно, a не метафизически), что подлежитъ нашимъ пяти вн?шнимъ чувствамъ и черезъ нихъ опыту и наблюденiю. Тутъ не ц?ль логическихъ выводовъ изъ н?сколькихъ основныхъ аксiомъ, своего рода формъ познанiя истины, какъ въ геометрiи, a система, скр?пленная вн?шнимъ подобiемъ явленiй или фактической причинностью, исключающая (если мы отр?шимся, конечно, отъ взгляда телеологическаго) принципъ логической обязательности: мы переходимъ къ тому, что такъ будетъ отъ того, что такъ есть. a не отъ того, что такъ должно быть: моментъ матерiальный преобладаетъ зд?сь надъ моментомъ формальнымъ, какъ, наоборотъ, въ математик? формальный элементъ уничтожаетъ матерiальный. Но есть область, гд? оба момента, и матерiальный, и формальный, уравнов?шиваются – это область слова.