Месяц. Виден чистым оком,
Да на небе ясном, звёздном.
Утром ранним, ночью поздно.
Муха
Потирает ручки муха.
Нет ни голоса, ни слуха,
Но поёт на слух прекрасно.
Часто ли молва напрасно
Обвиняя муху в бедах,
Гонит с окон, и с обеда,
В угол, где с авоськой врозь
Ждёт жужжанья на авось
Мать тех многих паучат,
Что расслышав, не кричат,
Но, храня свои секреты,
Сеть плетут напротив света.
И гудит сердито муха…
Но она вошла без стука,
Да в гамак! Застряла лапка?!
Мы ж её газетой, тапком…
Чтобы в раз другой не смела!
Муху эта речь задела,
С паутины лоскутом
Прочь летела. Этот дом,
Так кляла, что по дороге
Угодила в клюв сороке,
И теперь, по тем же слухам,
В гости ждём другую муху.
Только та идти не хочет,
Часто крыльями хлопочет
Подле двери и окна.
Значит, умная она!
Среда
Редеющий лес… Рдеет лето,
В смущении тает заря.
К рассвету вернётся, но где-то
Проводит всю ночь, говорят.
И утром – припухшие веки,
И губы чуть ярче, чем были.
Любовь, что бывает навеки,
Случается часто. Но пылью
Молвы посыпаема частью,
Бы-ва-ет! И это – то счастье,
Которого ради выходим на свет
Из круга, которого вроде бы нет.
Из той темноты, за чертой, за чертогом.
Но то не ко мне, то – спросите у Бога.
Редеющий лес… Травы инеем седы…
То думы, хандра и обычно по средам.
Воробьиная ночь…