Рубцы белеют, любопытным на потребу,
И простынь утра сушится. Точь в точь
Суждений об ушедшем не меняя,
Повторы не берясь предвосхищать,
Несу в ладонях, будто горсть огня я
Охапку листьев, с осени начать
Желаем мы пределы жизни, года,
Но нам в ответ – мороз, сугроб, зима.
Иной порядок, так велит природа.
Она за всех решает всё сама.
И плотные полотна междометий,
И завеси шуршащие дождей.
Зерно комет, соцветия созвездий,
Луны смущение, парение идей, -
Всё так. Пусть представляется иначе.
Вращением по сути или вне
Любая правда так неоднозначна,
Как та же ложь, что искренна вполне.
Подлесок
В тон увяданью, с праздным интересом
Души абрис, лучом луны обрезан…
Столь наг подлесок.
Он омыт и важен влажно.
Под сенью ночи спящей поэтажно,
Но подле напомаженного клёна,
что потрясает рыжим париком,
Глядится милым, беззащитным и зелёным
У бархатом, обитым мхом пеньком.
Мальчишка он.
И станет интересным,
Но позже.
А пока к нему тайком,
Стекается всё то, что нам неважно,
Но мы его так пестуем отважно.
И без чего не происходит время, впрочем,
В теченьи хладном той воды, что камни точит
Всего и вся: гранита и сердечных.
Столь суетных, обыкновенных, вечных
Препятствий на пути, где створка двери,
Скрипит на петлях наших недоверий.
Когда не рядом ты…
Когда не рядом ты, я словно на вокзале.
Но налегке, одна. И в безразмерном зале,
Где больше расставаний, чем объятий
Приезда в честь. Однажды мой приятель
Сказал, что не сторонник провожатых,
И взглядов в сторону, объятий, крепко сжатых
Тех, напоследок, тёплых крепких рук,
Что разжимает жизнь. Порочен круг
У времени. Сказавшись очень прочным,