В дебрях Кара-Бумбы

«Сказать, что ножичек точу, – не даст», – подумал Петя.

– Для одного дела. Мне очень нужно. Бабушка придёт, я тебе верну.

– А-а… вот и попался! – засмеялся Сёмка. – Ты мне тогда ножичек не давал, и я тебе сейчас не дам. Деньги у меня тоже к карману привязаны.

– Как – не дашь? – побледнел Петя.

– Очень просто. Возьму да и не дам.

– Дай, Сёмочка! – взмолился Петя. – Я тебе всё, что захочешь…

– Не дам! – отрезал Сёмка. – Как ты мне, так и я тебе.

Всё было кончено. Ножик пропал. Точильщик сейчас уйдёт. Не ждать же ему бабушкиного прихода!

Выйдя из пещеры, Петя помахал точильщику – дескать, ещё секундочку! – и снова взбежал на крыльцо дома. Здесь он спрятался за дверь и с тоской стал смотреть через щёлку на точильщика.

У Пети тряслись коленки. Он чувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое…

Ножичек был готов. Точильщик раскрывал его на обе стороны и ухмылялся.

Ножичек, видно, ему понравился.

Вот он сложил его и сунул в карман фартука. Глядит по сторонам. Солнце поблёскивает в его очках. Утирает ладонью пот с лица.

Опять смотрит по сторонам. Что делать? Ведь уйдёт сейчас.

А вот и Сёмка идёт, заложив руки в карманы. Ух, жадина, погоди!.. Не такое увидишь!

– Мальчик, поди сюда! – кричит Сёмке точильщик.

Сёмка стоит спиной к крыльцу. О чём-то говорит и пожимает плечами. Вытаскивает руку из кармана, шевелит ею. Видимо, он крутнул камни на станке. Рука дёргается.

– Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править! – кричит точильщик и поднимает на плечо станок.

Ножичек! Ножичек уходит! Штопор, ножницы – эх!..

Пете хочется броситься за точильщиком, догнать его и закричать:

«Отдайте, дяденька, милый, отдайте!»

Но – всё! Сёмка идёт к крыльцу, заложив руки в карманы. Посвистывает…

Петя еле сдерживал рыдания. Он взбежал к себе на этаж и почувствовал, что больше не может не плакать…

Если бы не пришла бабушка, Петя просидел бы на лестнице весь день и всю ночь. Ему нечего было делать ни в комнате, ни во дворе. Правда, он должен был готовить уроки: подходила к концу последняя четверть, за ней – каникулы, но разве можно спокойно сидеть за книгой, когда нет больше в кармане любимого ножичка?..

За что бы ни брался Петя, всё у него выпадало из рук. Даже бабушка заметила:

– Что ты, Петенька, кислый какой-то, как молоко?

«Кислый какой-то! А ведь всё из-за тебя да из-за Сёмки, – горестно думал Петя. – Тут не только скиснуть – свернуться можно».

Как Петя дожил до вечера, он и сам не помнит.

Он лежал на диване, закрыв ладонями глаза. Он ясно видел, как из-под вертящихся камней летели искры, как точильщик любовался ножичком. Потом всё это исчезло, и откуда-то из темноты вдруг снова выплыл ножичек, похожий на подводную лодку.

«Зачем я отдал?! Зачем я отдал?!» – думал Петя. Иногда ему казалось, что в кармане лежит что-то тяжёленькое, и он тщательно ощупывал карман…

Было уже часов восемь вечера, когда в двери застучали. «Мама пришла», – подумал Петя и, вздохнув, слез с дивана.

В дверь колотил Сёмка.

– Уйди! – сказал Петя и хотел захлопнуть дверь.

Но Сёмка, подставив ногу, задержал её.

– Бабушка пришла? Давай двадцать копеек!

Он вынул из кармана уже раскрытый Петин ножичек, выдернул из головы два волоска, положил их на лезвие и дунул. Волоски разлетелись на две части.

День птиц

Витя и Женя, один белобрысый, худощавый, со вздёрнутым носом, другой низенький, с круглым лицом и торчащими из-под ушанки чёрными вихрами, деловито засунув руки в карманы, быстро шли по улице.

– Какую возьмём? – спрашивал Женя, перескакивая через лужи. – Ту, что в углу висит, или пониже, на полке?

– Любую можно. Всё равно выпускать будем, – отвечал Витя. – Купим и при всех выпустим. Вот позавидуют!

– Ага! А то, подумаешь, Мишка скворешней расхвастался! – соглашался Женя. – Только знаешь что? Давай возьмём, которая поёт. Может, она и в классе под партой чирикнет. Вот смеху будет!

– Хорошо бы такую! – улыбнулся Витя. – Но она, наверно, дороже. А у нас и так денег мало.

Воздух был ещё холодным, но мартовские солнечные лучи, скользя по ослепительно-белым сугробам, уже выжимали из них мутные ручейки, которые, журча, текли по обочинам тротуаров. С массивных сосулек ветер сдувал кристальные капли, на лету разбивал их в водяную пыльцу и кидал в лицо. Стучали сучьями голые деревья, но серебристый безудержный щебет уже слетал с каждой ветки.

– Эх, воробьи-и!.. – мечтательно вздохнул Женя, ласково сощурив глаза.

Витя тоже хотел сказать о чём-то хорошем, но вдруг кто-то тронул его за плечо:

– Друзья, а ну-ка подождите минутку!

У дверей высокого серого дома, опираясь на палку, стоял мужчина в синем пиджаке, и носки его чёрных ботинок как-то странно торчали вверх. На правом борту пиджака у него была нашита одна жёлтая полоска. Голубые глаза его, сощуренные от солнца, хитро улыбались.

– Куда путь держите? – спросил он.

Витя насторожённо шмыгнул носом.

– По делам…