Напрягаю руки и ноги и ныряю головой вниз. Перед глазами пролетает каскад звезд, но я держусь. Тренер помогает спуститься на мат. Получилось! Трюк на пилоне освоен.
– Молодец! – слышу от тренера и девчонок в зале.
Да, я молодец. Я сильная. Я очень сильная! Но больше терпеть не могу. Понедельник прошел, вторник почти тоже, а Павел продолжает юморить, не предлагая встретиться снова. Более того, чем дальше, тем более странными становятся его шутки. То он предлагает порезать его на шашлык, то жалуется, что его поругала мама и он сегодня будет ныть, то награждает себя уничижительными прозвищами «дед», «растяпа», «Незнайка».
«В каждой шутке есть доля шутки. Что с тобой происходит, друг мой?» – недоумеваю я.
И все же ни с кем другим не хочется ни встречаться, ни перекидываться сообщениями. Надежда, что что-то может получиться с «юмористом», остается крепка. Переписываюсь я только с кавалером из Москвы. С ним мы обнаружили похожие музыкальные предпочтения. Он делится любимыми песнями, а я отправляю ему свои. Tom Waits, Gary Moore, Beth Hart. Совпадение вкусов на девяносто девять процентов, что меня и зацепило. Но это общение не в счет, больше похоже на дружеское. Да и Москва далеко, а Павел близко.
Между тем последний продолжает поить меня коктейлем из самоиронии и самолюбования. И с каждой фразой этот коктейль становится все кислее. Вместо радостной улыбки у меня на лице то и дело появляется кривая ухмылка, будто мне подали «Виски Сауэр» вместо «Секса на пляже». Но я как будто стараюсь не обращать на это внимания и жду приглашения на свидание.
– Как насчет бокала вина? – не выдержав, пишу ему.
– Позитивно. Завтра? – отвечает где-то через час. Был занят или сомневался?
– Давай, – не медлю я.
Для встречи выбираю любимое место с проверенной едой и не слишком высокими ценами, чтобы мужчина не убежал сразу, испугавшись разорения. Людей в зале на втором этаже не много – мы и еще одна пара. Свет приглушен, на столах горят свечи, романтика, да и только.
– Что посоветуешь? – хитро улыбается он.
– Тут все вкусное, но мне особенно нравятся спринг-роллы и вителло-тоннато.
– Томато что?
– Не томато, а тоннато. Это значит соус из тунца, – чувствую себя училкой.
– Тогда мне это твое томато-тоннато, – дурачится мой собеседник. – Выбирай себе, что хочешь.
Сначала все вроде бы идет хорошо, но чем дальше, тем более жесткими становятся его шутки. Как будто он хочет что-то доказать. Как будто вместо искреннего общения мы меряемся, кто кого перешутит. Я прикрываю перекошенную ухмылку пузатым бокалом красного вина и не сдаюсь.
– Хочешь анекдот? – подмигивает Павел, отправляя в рот вилку с закуской.
– Давай, – отвечаю и готовлюсь к новому заходу токсичных подколов.
– На конкурсе женской логики с большим отрывом победил генератор случайных чисел.
– Ты это к чему?
– К тому, что женщина и логика не совместимы, а особенно филологи и логика, – торжествует он.
– Так, ты это к тому, что я филолог? И что ты имеешь в виду под логикой, предмет в вузе или житейскую бытовую логику? – пытаюсь противостоять, как умею.
– Не важно. Я не серьезно. Это шутка.
– Теперь ясно. Что ж, ты, наверное, не поверишь, «случайный генератор чисел» позволяет мне немного зарабатывать. Но счет все равно на тебе. Логично?
Смеется. Видимо, этого он ждал от меня всю дорогу – чтобы я поставила его на место. Заказываем вторую бутылку вина. В душе теплится надежда – когда-то же это протухшее камеди-шоу должно закончиться, и я увижу Павла настоящим: искренним, нежным и внимательным, каким он был во время нашей первой встречи. Возможно, так бы и случилось, если бы не бокал, опрокинутый мною на его рубашку. В лучших традициях Бриджит Джонс я краснею, бледнею и пытаюсь исправить ситуацию.
– Прости, давай вытру, – предлагаю я, не зная, куда деть руки. Хочется броситься оттирать запятнанную сорочку моего спутника.
– Не надо, дома застираю.
– Может быть, солью? Смотри, тут целая солонка, – протягиваю ему стеклянный предмет, будто это магическое средство от выведения пятен и неловких ситуаций.
– Все ок. Я разберусь, – мой кавалер больше не шутит. Хотя сейчас было бы самое время.
«Мы не увидимся снова, – в расстройстве тереблю ремешок сумки, когда он захлопывает дверь моего такси. – Это провал!» Такого мощного падения после полета на первом свидании я не ожидала. Я-то уже представляла, как он играет мне на укулеле романтичную песню у себя дома, в его взгляде – любовь, в моем – нежность, на ногах тапочки, в бокалах – шампанское. Но все закончилось красным пятном и кислым осадком.
Тонкий лед
Надежда – это хорошо. Я всегда так думала. Но буддисты советуют оставить надежду. Почему? Потому что надеяться – значит не пребывать в настоящем, то есть все время ждать чего-то от будущего. Вспоминаю строки из аудиокниги какого-то буддистского монаха, которую слушала, когда разошлась с мужем: «Оставьте надежду. Лишь она удерживает вас от того, чтобы жить полной жизнью. Попрощайтесь с эфемерными мечтами, примите то, что есть, и тогда вы станете свободны». Эти слова меня поразили. Мне совершенно не хотелось в них верить. Но что, если надежда – это действительно попытка уйти от реальности и не замечать, что на самом деле происходит?
Утром отвожу Варю в садик, Ваню в школу. А вечером после работы мчу в Кронштадт. Просто так. Тридцать километров туда и обратно. Топлю педаль газа в пол. Слушаю Би-2. Проветриваю мозги, которые за неделю утомились гадать, что за человек этот «юморист» и чего он хотел.
Павел не написал ни разу после второй встречи. И не напишет, я знаю. Что со мной не так? Я же понравилась ему на первом свидании. Чего он испугался? Его шутки вскружили мне голову, и я так и не поняла, что на самом деле за ними скрывалось. И был ли он искренен на первом свидании, или его восторженные слова шли в комплекте с маской комика?
А ведь мужчина мечты не блистал чувством юмора. Его шутки были порой прямолинейными и незатейливыми, что наедине с ним меня не особо тревожило. Но когда они звучали в компании моих друзей, меня накрывало испанским стыдом и хотелось спрятаться под стол, ковер, а лучше – куда-нибудь в кладовку. Будто мой мужчина предлагал фастфуд для наших изощренных умов, предпочитающих гастрономическую кухню. Будто он не дотягивал до уровня, какого я от него ожидала.
Теперь я думаю, такая уж это проблема? Да, он не претендовал на короля стендапа, зато отличался прямотой и непосредственностью. Не пытался скрыть настоящие чувства под маской комика. Возможно, у каждого положительного качества есть оборотная сторона, как и у отрицательного?
После Би-2 слушаю Beth Hart. Да, я знаю, что блюз следует принимать в минимальных дозах, иначе наступит обострение: рана откроется, и страдания снова захлещут потоком. Но я не могу остановиться.
И я не останавливаюсь. Выжимаю сто сорок, наплевав на ПДД, и кричу в голос. Вернее, ору. Темно, машин на дамбе немного, фонари подсвечивают полосы и серебрят воду в заливе. Как будто ехать в ночь можно бесконечно, только меняй песни и подливай бензина. А бензина мне не жалко.
– А-а-а-а-а! Блядь, сука, как же я тебя ненавижу! Почему ты так легко от меня отказался? Почему?! Ведь я так тебя люблю! Люблю…
Вытираю слезы рукавом. Скидываю скорость до сотни. Разворачиваюсь у Кронштадта. Врубаю Foo Fighters и снова жму педаль до упора.
– Почему? Почему? Почему? – я бью по рулю. Хочу раздолбать эту ночь, разбить чернеющее небо одним резким ударом и обрушить крошку стекла на все вокруг: дорогу, стремящуюся в темноту, залив, поцелованный фонарями, свои безумные кудри и темные, по-арабски жесткие волосы бывшего. Засыпать его стеклом с головы до пят и забыть, кто он такой, как выглядит и какими были мы. Не помнить, как он целовал мне глаза и руки, как ждал у офиса в машине, заранее поставив мою любимую музыку, не знать, как мы гуляли под звездами в Выборге, тишина, чернильная гладь с блестящими кнопками-звездами, подмигивающими нам, его «люблю тебя» и поцелуй – щетина щекочет щеки и шею.
Огней все больше. Питер рядом. Получаю сообщение от московского музыкального эстета: он планирует приехать в выходные и познакомиться. Что ж, пускай. Заезжаю по дороге в винный. Беру бутылку шираза, утиный паштет и понимающий взгляд продавца.
И вот мы втроем. Я, вино и блокнот. Дружная компания, которая особенно любит заседать по вечерам. Перечитываю, что написала после первой встречи с Павлом:
«Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны и в тысячу раз ее остроумнее. Даже больше. Желательно, чтобы он был остроумнее меня! С таким товарищем мне не будет мучительно скучно и жалко потраченного на тиндер-переговоры времени. Ибо смех продлевает жизнь. А в моем случае – покоряет сердце».
Что ж, сегодня мне хочется развить эту мысль: «Юмор – это тонкий лед. А я на этой неделе заигралась, провалилась и искупалась в ледяной воде. Так мне и надо! Так и надо».
Цветы для себя
– Как же ты стараешься! – с ноткой сочувствия произносит подруга, когда рассказываю ей про мой план по вычеркиванию бывшего из памяти и жизни.
– Почему стараюсь?
– Ну вот это все – спорт, пилон, курс по счастью, свидания. Я слышу это так, будто ты стараешься изо всех сил, занимаешь себя разными делами… Будто не хочешь чувствовать. Напряжение есть какое-то в этом.
Нам приносят салат и хлеб. Я гипнотизирую чахлый букет петрушки, венчающий горку винегрета. За спиной слышу перебивающие друг друга голоса встретившихся пообедать ребят. Судя по всему, они коллеги. В этой подвальной пивной с деревянными широкими столами, жесткими скамьями и темными кирпичными стенами вечером подают отменное пиво, а днем плотный и недорогой обед. Я отрываю взгляд от петрушки и смотрю на Олю. Она молчит, не торопит и будто бы гладит меня взглядом темно-карих глаз.