Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1961 год

Очевидцы клянутся, что правая нога старца стала кошачьей. После этого на кладбище стали встречать большого черного кота с седым подшерстком на нижней челюсти. Были случаи, когда он набрасывался на людей и пытался перегрызть горло ошарашенному от неожиданности человеку…

Поскольку рассказ о лавре предворяла эритафия к памятнику, сочиненная мной, давайте и закончим эту тему тоже эпитафией, да и не одной, хотя и на одном памятнике.

Перед могилой Крылова посетители надолго останавливаются перед гранитным саркофагом, со всех сторон исписанным эпитафиями в стихах и в прозе. Принадлежит надгробие (хотя на нем нет имени и фамилии погребенного) мало кому известному нынче книгоиздателю и книготорговцу XIX века Лисенкову Ивану Тимофеевичу.

Все надписи составляют маленькую, но тщательно подобранную антологию. Это единственный в своем роде литературный памятник.

Часть букв читается с трудом, но при желании можно все прочесть. Первая часть открывается четверостишием известного стихотворения Г. Р. Державина «Река времен».

Река времен в своем теченьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвеньи
Народы, царства и царей.
Уходит человек из мира,
Как гость с приятельского пира
Он утомился кутерьмой
Бокал свой допил, кончил ужин.
Устал! Довольно – отдых нужен
Пора отправиться домой.

На другой стороне саркофага – три совета, как следует вести себя в жизни:

1. Употреби труд, храни мерность – богат будешь.

2. Вождержно пий, яждь мало – здрав будешь.

3. Делай благо, бегай злаго – спасен будешь.

Обычно экскурсоводы рассказывают, (а если вы без экскурсовода, то смотрительница у входа тоже поделится с вами сведениями), что этот участок под захоронение на Тихвинском кладбище, был куплен И. Т. Лисенковым для друга, книгоиздателя А. Ф. Смирдина, умершего в 1857 г.

Для него же Лисенков на свои средства изготовил саркофаг (судя по одной из надписей, он был вырублен в 1870 г).

Однако семья Смирдина похоронила Александра Филипповича на Волковском кладбище.

А под этим саркофагом впоследстии похоронили самого Лисенкова И. Т., умершего 15 марта 1881.

И еще одна надпись на боковой стороне саркофага, где книгоиздатель прощается с нами:

«Ты будешь тем, что я теперь.
Гробницы, гробы здесь на явке
Стоят, как книги в книжной лавке,
Число страниц их видно вам,
Заглавье в каждой книге ясно,
А содержанье беспристрастно,
Подробно разберемся там.
Прохожий, бодрыми шагами
и я ходил здесь меж гробами,
читая надписи вокруг,
как ты мое теперь читаешь.
Намек ты этот понимаешь?
Прощай же! До свиданья, друг».

Вот и мы попрощаемся с Некрополем, покинув его в задумчивости о скоротечности жизни и бренности бытия.

Часть 6

Батя и Женька

На фотографии Стэлла. 1961 год

Такую же фотографию отослали и Бате с Женей

Так получилось, что многое, о чём мы пишем на этих страничках, мы почерпнули из старых писем. Эти письма возвращают нас в наше прошлое, будят воспоминания, которые мы спешим зафиксировать на бумаге.

Надо признать, что никакими словами не скажешь точнее и правдивее, чем написано в этих письмах.

Поэтому привожу письма, написанные нами в 1961-ом году. Среди писем, которые присылал нам Батя, есть и наши письма, которые мы писали ему.

Они вернулись к нам после смерти Бати.

В них много того, что теперь мы сами не вспомнили бы…

Ну, а, если что-то и всплывёт из нашего подсознания, мы добавим в наших повествованиях. Ну, и, конечно, оставляем за собой право давать некоторые комментарии к приводимым здесь письмам.

Эти письма касаются непосредственно жизни моей и Виктора, поэтому привожу их полностью.

В Бресте продолжалась эпопея разборок между Батей и матерью Жени. Естественно, каждый обвинял другого – и в скандалах и в драках.

Нам соседи рассказывали, что драки не однажды кончались тем, что Шура вынуждена была зимой, в одной сорочке, выбегать из дома, и прятаться у соседей.

А однажды, и даже не однажды, драки доходили до вызова милиции. Бедный Женька! Всё происходило на его глазах. Но, настроенный против родной матери, он всегда был на стороне отца. Батя за глаза жену называет – «соседка», а Женя – «она»… Уйти ей некуда, поэтому живут все вместе под одной крышей. Она спит на диване, в проходной комнате. Батя с Женей – во второй, дальней. Готовят и едят в маленькой кухоньке, по очереди.

Материальное положение Бати и Женьки было на очень низком уровне. Я помню (но это было моё субъективное мнение) – не понимание того, что Батя – здоровый мужик, полный сил, пятидесяти с небольшим лет, получая маленькую пенсию, которую он «выбил» в Минобороне с огромным трудом, не работает. Он и Женя жили только на эту пенсию. Почему же, почему? Ответ – трудно найти работу. Но позже, прижатый обстоятельствами, и уже частично утратив, здоровье, он не отказывался от тяжелейшей работы в кочегарке, или от поездок сопровождающим свиней в товарных вагонах. Почему же тогда…?

Может быть, демобилизовавшись из армии, у него было чувство того, что он выполнил свой долг, и теперь можно просто пожить для себя? Но Женька? В общем, я не понимала этого. Правда, говорят – чужая душа потёмки.

Мы немножко помогали, но это немножко никак не могло спасти их бедственного положения. Да ещё эти разборки с женой. Да что я рассуждаю – из писем всё и так понятно…

Письма Витиным родителям в основном писала я, а Виктор только иногда делал приписки.

Бедный Женька! Всё происходило на его глазах. Но, настроенный против родной матери, он всегда был на стороне отца.

Письмо в Брест из Дзержинки.

Письмо Бате от Виктора.

10.01.61 г.

ЗДРАВСТВУЙТЕ ДОРОГИЕ ПАПА И ЖЕНЕЧКА!!!