Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание, 1962 г.

    ФИРСОВЫ

Милочка с Володей Суховеровым познакомилась в институте.

Володя был единственным сыном среди сестёр: Катерины, Софьи и Зинаиды. Отца он не помнил. Может быть, потому, что он в семье был единственным мужчиной, его особенно окружали заботой и теплом.

Как развивались отношения Володи и нашей Людмилы, мы узнали позже, когда они уже бросили институт. Не знаю почему, но они долго скрывали, в основном от Володиной семьи, что встречаются. А, скрывая свои свидания, они убегали с занятий. В результате – хвосты, хвосты, хвосты…

Решив создать семью, они одновременно бросили институт.

Мы были рады, что Милочка выходит замуж по любви. Как отнеслись родные Володи, мы можем только догадываться. Семья Суховеровых жила в бараке. В одной комнате жила вся семья во главе с мамой. Причём, кажется, все сёстры были уже замужем. Когда на ночь стелили постели на расставленных раскладушках, пройти между ними было просто невозможно, так как вся комната превращалась в сплошную постель. И туда же Володя привёл после свадьбы Милочку.

В семье Суховеровых никакой свадьбы для молодых не устраивали. В нашей семье это событие было отпраздновано по – семейному.

Если мне не изменяет память, расписывались Мила с Володей в нашем посёлке Дзержинского, где Милочка была прописана и жила вместе с моими родителями. Но остаться жить здесь же, было также затруднительно, как и переехать в семью Володи. В комнате спали мама с папой, на кухне спала – бабуся.

Я хорошо помню Милочкину свадьбу.

Долго думали – из чего сшить белое платье. А потом неожиданно кто-то обратил внимание на занавеску на окне. На предприятии, в технических целях использовали капрон. Вероятно, кто-то выносил с предприятия куски капроновой ткани, и продавал желающим. Поэтому, капроновые занавески на окнах вместо тюлевых, висели во многих квартирах. Теперь не помню, из занавесок, снятых с окна, или – из специально по этому случаю купленной ткани, мама сшила белое свадебное платье. Какая разница, из чего было сшито платье, если оно вышло торжественно нарядное.

В квартире накрыли стол. Мама, конечно, постаралась приготовить всякую вкуснятинку. В гостях были мамины соседи – Русины.

А вот, как мы с Витей выбирали подарок от нас, я помню хорошо. Мы объездили много магазинов. Денег, как всегда, не хватало на дорогой подарок. А дарить ерунду «для галочки» не хотелось. Наконец, в комиссионном магазине купили большой, во всю стену, тканый ковёр, на котором были изображены знаменитые «три медведя» Шишкина. Мы помнили, как совсем недавно нам Витин папа подарил на свадьбу ковёр, и как мы были счастливы, когда обвили им нашу кровать с трёх сторон в нашей коморке. И пусть этот ковёр с габеленовым рисунком не был дорогим немецким ковром, мы верили, что этот подарок им понравится.

Не помню почему в ЗАГС с Милочкой и Володей никто не ходил. Мы с Витей тоже расписывались без свидетелей. У меня не было белого платья, также, как не было и колец… Всё тогда было проще, чем сейчас.

Когда молодые вернулись из ЗАГСа, все сразу же сели за стол. Когда выпили первые тосты, началась церемония подарков.

Свой подарок мы положили в обычный мешок, и спрятали его на кухне. Когда пришла очередь нашего подарка, Витя вошел в комнату с мешком за плечами, делая вид, что несёт что-то тяжелое. Затем мы заставили молодых щупать по очереди мешок и отгадывать – что там. И очень радовались, когда все долго не могли догадаться, что лежит в мешке.

Наконец, позволили им развязать мешок и достать и развернуть ковёр. Он был размером 2 Х 3 метра. И, кажется, молодым наш подарок понравился.

Скромная, маленькая свадьба. Но мы с родителями сделали всё, чтобы Милочка с Володей запомнили её на всю жизнь.

Из Володиной родни никого не было. Кажется о том, что Володя женился, они узнали «пост фактум».

После свадьбы Милочка перешла жить в Москву к Володе.

Часть 8

Старые письма родителей

На фотографии – МИША И СВЕТЛАНА ФИРСОВЫ – (внуки Мейстрика А. А.), о которых часто упоминается в этих старых письмах моей бабуси.

Вот ещё несколько писем моих родителей, пересланных мне Светланой Фирсовой.

Здесь приведены письма 1962 года.

13.02.62 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!

В последнем письме ты так обстоятельно освятила всю обстановку своей маленькой семьи и семьи Миши, что не осталось ни одного кусочка, который был бы для меня не ясен. Это прямо прекрасно! Но всё-таки так бы хотелось поговорить, именно «поговорить», а не писать? Всё это будет не то…

Работа педагогом (словесника в особенности) всегда служила петлёй, а теперь, видимо, ещё стало хуже. А такие педагоги, как Света и её помощник – художник, конечно, «устраивает всех»: за счёт их, двоих, и школа, может, станется «передовой». Мне думается, что Света (да и Миша тоже) пошли в нас, Мейстриков. Не такими ли были и мы? Я (теперь и я могу объективно подойти к себе), ты, Витя, Коля…

Ну, дай Бог, им всего, всего наилучшего. А что такая работа вознаградится, в этом нельзя сомневаться: окрепнут, почувствуют прочную почву под ногами, и уже в отчётах своих так будут уверены, что никакая «собака» не решиться облаять.

Я вот только не поняла, почему вся тяжесть выпуска стенгазеты падает на историка и оформителя? А где же редколлегия? Неужели осталось всё по прежнему в этой общественной работе. И прежде редколлегия существовала только на бумаге, а редактор «отдувался».

За Милушку я прямо болею: справится ли она? Преподаватель по анатомии прямо сказал, что их будут «душить», а приказ есть, чтобы экзамены проводить как можно строже.

Стоматологический институт помещается в сквернейшем здании. Занятия в несколько смен: здание занято непрерывно с 8 -11 вечера. Учебников не хватает. По 60 страниц задаётся за один раз. Латинский – по несколько страниц. На первом курсе они работают, как санитарки (вся группа ребят). На 2-ом – фельдшерами, на 3-ем – врачами. Только на 4-ом и 5-ом специальные дисциплины.

Вы учились в тяжелые года, и ничего подобного не было, и я никогда не слыхала от вас (вообще и в прессе об этом ничего не говорится) о загруженности студентов вследствие перегруженности программ.

Ида на вечернем отделении химии Менделеевского института. Виктор – аспирант московского института, тут же держал и в аспирантуру. Я прошлый раз перепутала: он – начальник лаборатории, (как-то у них называется по номерам), а был начальником группы.

Воля работает прорабом в Вишняках (2 часа на поездку). Работать тяжело, как и везде. Взаимоотношения терпимы.

Нина в том же институте, в какой-то лаборатории завхозом. Выбрана – цехкомом (кажется так?). Она одна из всей семьи на службе чувствует себя, как рыба в воде; работа «не бей лежачего», как говорил когда-то мой В. И.

Читаю я много, но достать книги, которые хочется прочитать, всегда кем-то взяты: настолько, значит, они популярны. (По радио – о Пушкине…)

У меня было воспаление глазной оболочки. Пришлось обратиться к врачу. Помогло. Теперь опять к ней надо идти, чтобы проверить глаза и прописать очки. Я, ведь, иногда не выхожу никуда, и для меня это целое событие. Меня надо всегда «сопровождать». Конечно, в этом, видимо, сказывается и моя мнительность, и излишняя нерешительность, но преодолеть эти «милые» качества не могу. Понимаю, конечно, какой вред себе приношу…

Больше всего утешение приносит мне наша проказница: что за милый ребёнок!

Жаль, жаль, что у Мишы так тяжело всё получилось! Но она так ещё молода: будут, если захотят, как и его бабушки – целая дюжина!

Мне кажется, тебе писала Мила о студенте Борисе Волкове. “ Это был друг нашего Боречки. Оба, и с ними наша Мила составляли такое чудное трио. Он всё ещё в больнице, но начал уже говорить. Врачи говорят, что поправится окончательно. Все говорят, что он обязан своим выздоровлением лишь потому, что попал в Люберецкую больницу, какую-то привилегированную, где отличные врачи, а, если бы в нашу, то был бы уже у праотцев. Мы все переживаем, как за своего родного. Он – студент, где и Ида. Но теперь, конечно, у него уже год пропал. Интересно, что выяснит следователь. Говорят, что уже нашли того парня, который нанёс ему раны в вагоне железнодорожной электрички, и потом выбросил его на рельсы… У Бори Волкова есть уже невеста. Он сам служит (тоже в институте), по-моему, очень интересный, и очень, очень славный юноша.

На днях почти такой же случай на катке. Подобрали. Говорят, будет жив…

Ещё: на площадке вагона ограбили вчистую (деньги, документы) одного мужчину при… полном людей вагоне. Ну, что это делается? А все мои, ведь, ездят, даже ночью, на той же электричке.

Всех горячо целуем. Всего, всего лучшего и здоровья!

    МОРЯ.

12.03.62 г.

МИЛАЯ ФАНЯ!

Очень благодарна тебе за поздравление меня со днём моих именин, и за сердечные пожелания. К сожалению ни мой организм, ни душевное состояние не откликается на от души сделанное…

Ну, да ладно! Возраст берёт своё. А за эти полтора года я схожу, видно, на нет. Воле так хотелось отпраздновать мой «день» по-домашнему, но торжественно, а я подвела: целый день пролежала: итак никуда не гожусь, а тут ещё грипп привязался. Вся семья в гриппе. Сильнее всех я и Эллочка, у которой вдобавок краснуха; дня два побудет в яслях, что-нибудь прихватит, и снова дома (больше у нас). Завтра разрешили как будто в ясли, но надолго ли? Врач говорит: чуть не эпидемия кори, ну и снова здорово! Ребёнок замучился: все болезни пережила!

А у Иды почти нет заработка. Я, ведь, боюсь оставаться с Эллочкой. Если кто-нибудь дома, то я занимаюсь с ней, как когда-то бывало со своими. А оставаться одной – конечно, у меня и всегда-то сильно была развита мнительность, а теперь особенно. Виктор очень недоволен, что заработок Иды равен почти нулю (?!). Вспомнишь, какие же были хорошие мужья Коля, Витя, мой В.И…