Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко

Наконец мы увидели табличку крупными буквами: ОТДЕЛ КАДРОВ. Мы немного подождали, пока нас примет начальник отдела кадров.

Выслушав меня, он сказал, что уже были от Бориса Николаевича. Мы удивились. Я сказал, что я делал диплом под руководством академика и я его попросил помочь. Кадровик сказал, что все надо делать вовремя и не трепаться понапрасну. Он сжалился над нами и предложил посмотреть общежития, которые освободятся только летом.

Мы пошли по улице Карла Либкнехта мимо дома директора завода (где впоследствии стал жить Боря Филин, о чем я узнал много позже), вдоль улицы, которая много лет спустя перешла в проспект Космонавтов. Позже выстроили многоэтажные дома, в одном из них – во втором доме, получил квартиру на 7-ом этаже Толя Князев с семьей. А тогда здесь стояли одноэтажные домики.

Мы зашли в один. Это было общежитие. Обшарпанные стены, неказистые двери, неуютный дух, где нам предстояло прожить несколько лет. Нам не понравилось. Мы не вернулись к кадровику. Только Колосов потом попробовал устроиться на фирму. Так закончился наш поход за работой по блату (знакомству, по протекции, которую не использовали). Так мы с Сашей не попали в фирму Королёва, тогда нам неизвестного!!!

Мы вновь поехали в министерство. Там дали направление на Красногорский оптикомеханический завод. Мы приехали на завод, но там нам не обрадовались: им нужны были специалисты по оптике. Общежитие нам не обещали. Работа – в цехах. Мы, конечно, не согласились и попросили написать на путевке, что завод от нас, отличников, отказывается. Но какой кадровик так напишет: в следующий раз министерство не направит ни одного молодого специалиста даже, если это очень будет нужно (это мы поняли гораздо позже). Они написали, что предоставить общежитие не имеют возможности и мы, мол, отказались снимать жилье в частном секторе. Так или, примерно, так закончилось наше первое «свободное» распределение с помощью министерства.

(Хотелось отметить, что этот же эпизод в воспоминания Саши Смирнова в ПРОЗА.РУ описан совсем по-другому, что говорит о том, что двое одно и тоже событие могут запомнить и потом вспоминать по-разному. Поскольку мы всегда, вернувшись в общежитие МАИ – обсуждали вопросы трудоустройства, то одна сокурсница предложила нам со Смирновым помощь в устройстве на работу.

Нам дали адрес далеко от Москвы. Мы поехали по указанному адресу. От ВДНХ два раза в день ходил автобус в город Красноармейск. Шел он туда довольно долго. По пути нам показали вход в подземный завод (ничего не скроешь от населения!). Когда мы приехали (почти конечная остановка), нас приняли в отделе кадров и предложили: мне работу в КБ, а Саше работу на местном аэродроме – ответственным за все оборудование самолета-мишени: беспилотный самолет взлетал с аэродрома, пролетал над определённой территорией страны, затем летел вдоль Волги, пока его не сбивали с земли.

Но мы же только кончили институт и еще не знали все приборы и оборудование самолета. Мы подумали и отказались. Много позже, когда мы ездили на дачу с Ярославского вокзала, видели как от Софрино отходил электропоезд в Красноармейск (он тоже ходил от Ярославского вокзала, и здесь сворачивал на одну колею). Так закончилась еще одна попытка устроиться на работу.

Время шло, а у нас не было ни работы, ни зарплаты, да из общежития нас попросили. Уже несколько месяцев мы болтались без дела.

Опять мы пошли в министерство и попросили направить нас на работу. Мы были согласны на всё.

В это время по предложению Н. С. Хрущёва началось объединение министерств и работники Управления кадров сами не знали, где они будут работать, а тут ещё два выпускника болтаются. Да, это был прикол: никому мы не нужны!

В конце концов, у нас с Сашей кончилось терпение, деньги, нас выселили из общежития и мы, наконец, сдались и согласились выехать по предложенному варианту Управления кадров в Ковров.

Чтобы сплавить нас побыстрее и заняться своим трудоустройством, нам даже дали подъемные из кассы министерства. Мы на них купили билеты и выехали с Сашей в Ковров.

Когда мы заявились на завод, там удивились – они никого не заявляли. С нами поговорили и опять – жить негде: самим снимать, зарплата маленькая, работа неинтересная – технологами. Мы стали роптать. На путевках нам написали: в таких специалистах не нуждаемся (что нам и надо было!).

И опять мы в Москве! Круг замкнулся. Кончался май месяц. Министерства объединялись, а мы тут болтаемся и самим кадровикам мешаем. И отправили нас в министерство сельскохозяйственного машиностроения, вероятно, для подъема сельского хозяйства, расположенного на Миусской площади, недалеко от нашего райкома партии и комсомола.

Мы приехали на Новослабодскую и мимо общежития ЦК, справа от него находился Менделеевский институт, по скверику дошли до большого многоэтажного мрачного здания. Вошли через главный вход и оказались в большом холле. Справа от входа стоял столик и за ним сидел вахтер (или милиционер). Нас направили к нему. Мы объяснили, зачем мы здесь оказались. Он сказал, что это Управление спецхимии и проходить в него можно только по пропускам.

Мы позвонили в Управление кадров и нас приняли, поскольку из МОПа им позвонили. Нам предложили съездить в Люберцы, и, если нас там примут, то они выпишут нам путевки.

Так мы с Сашей первый раз поехали в Люберцы в поселок Дзержинского. От Казанского вокзала мы электричкой доехали до Люберец, нашли автобус до поселка и приехали на площадь. Сойдя с автобуса, вдоль обшарпанной и сильно разрушенной стены, дошли до ворот с часовым, и спросили, где отдел кадров. Нам показали на дверь рядом с воротами. Мы зашли и только там увидели табличку "Отдел кадров". Там куда-то позвонили и сказали, что сейчас придет сопровождающий и нас отведут к замдиректора, который с нами побеседует.

Наконец, сопровождающая пришла и провела мимо ворот ко входу в четырехэтажное здание на второй этаж, где нас принял замдиректора по науке Леонид Алексеевич Смирнов.

Он расспросил нас о том, кто мы, откуда, как учились и, услышав, что я работал на вычислительных, правда, моделирующих, т. е. аналоговых, машинах обрадовался: он давно мечтал приобрести ЭВМ для предприятия. Он позвонил или сходил (сейчас не помню) к директору, и, вероятно, получив добро, сказал, что предприятие может нас принять, поселив нас в общежитии. Мы согласились (а иного выбора у нас и не было!).

Он позвонил в министерство и отослал нас за путевками. Мы поехали в Москву за направлениями, обрадованные тем, что будем находиться рядом с Москвой, к которой мы уже привыкли. Получив направления и приехав на предприятие, мы опять прошли тот же путь, только в конце нас заставили заполнить анкеты для допуска, хотя мы сказали, что в институте мы уже имели допуск. Нам сказали, что допуск надо ждать месяц. Мы спросили, а можно мы съездим в это время домой, нам разрешили, посоветовав устроиться в общежитии.

Мы это сделали. Поскольку это был год Всемирного фестиваля молодежи и в Москву пускать не будут, нам выдали справки, что с июля месяца мы должны прибыть на работу в город Люберцы (правда, она нам не пригодилась!).

Надо отметить, что в период подготовки диплома по подсказке мамы, у которой я был осенью, я познакомился с моими родственниками – дядей Костей и его женой тетей Лией Слабковскими, которые жили недалеко от института.

Я к ним приехал в Тушино. Дядя Костя бывший военный летчик сейчас летал на гражданских самолетах, а затем работал диспетчером сначала на военном аэродроме (есть фильм про летчиков, где он снят в диспетчерской, как он сказал, – это в Луховицах), а потом и на гражданском аэродроме.

Он злоупотреблял спиртным. Тетя Лия была маленькой (миниатюрной) карманной женщиной.

Всегда хорошо и со вкусом одевалась. Она работала начальником отдела кадров 3-го медицинского стоматологического института (об этом я узнал гораздо позже, а в первые приезды я не обратил на это никакого внимания). У них был сын Борис, учившийся в то время в 10-ом классе. Приняли они меня хорошо, тем более, что я был бедным студентом, а затем – таким же бедным выпускником ВУЗа.

Когда, после защиты диплома, я был уже без денег, и без жилья, и в очередной раз был у них, тётя Лия предложила мне переночевать. Разразился грандиозный скандал: меня выгнали из дома и предложили больше не приходить.

На следующий день мы встречались с их сыном – Борисом: он очень извинялся, но я решил больше туда ни ногой. (Я тогда не догадывался, что причиной был я сам: дядя приревновал меня к тетке. А у меня не только в мыслях ничего такого не было, но и не мог я, провинциальный юноша, воспитанный в строгих правилах семейного общежития и иерархии, даже обратить внимание на тетю, как на обыкновенную женщину).

Итак, мы с Сашей поехали по домам, а в начале июля месяца появились в поселке, поселились в общежитии, которое находилось прямо против ворот и проходной (где впоследствии находилась наша медсанчасть).

Вышли мы на работу 6 июля 1957 года, дату, которую мы отмечали потом ежегодно как дату окончания наших мытарств и дату начала работы.

Хотелось отметить, что приказ о приеме на работу по правилам нужно было оформить с момента подачи всех документов, но кадровики нам этого не сделали! И мы потеряли месяц стажа!

Зато, мы получили второй раз подъемные, а наш работодатель «потерял» огромную сумму в две тысячи рублей!!! без которой наша оборонка "не смогла бы" двигаться семимильными шагами вперед к новым достижениям.

Добавляет – Александр Смирнов…

Прочитав эту часть воспоминаний Виктора, я как бы окунулся в атмосферу тех незабываемых лет, получив приличный заряд адреналина. Некоторые события и детали запомнились мне несколько по-иному, но интерпретация Виктора более детальная и, наверное, ближе к истине. Издалека события кажутся не очень драматичными, но переживаний нам досталось немало. Что интересно, несмотря на непростую сложившуюся ситуацию, длившуюся в течение нескольких месяцев, я не помню, чтобы у нас с Виктором возникали какие-либо разногласия в процессе поиска выхода из неё. И в конце концов наши поиски привели к вполне приемлемому варианту трудоустройства, хотя кто знает, как бы сложилась наши судьбы в случае иного развития событий. Мне доставляет большое удовлетворение, что судьба свела меня с Виктором и Ираидой, наши тесные дружеские отношения в течение очень многих лет только укрепились и стали близки к родственным.

    Александр Смирнов

Часть 17

Молодой специалист

ОПАСНЫЙ ПРОМЫСЕЛ

Поселили нас с Сашей в общежитии напротив проходной. В нём жили и рабочие. Вечерами они обычно играли в карты, а мы иногда ходили на танцы в Дом Культуры.

Однажды вечером, когда делать было нечего, мы присоединились к ребятам. Они играли в очко на деньги. Ставки были небольшими – от 10 коп до 1 рубля. Перед этим мы с Сашей получили подъёмные, по окладу (по 800 руб.).

До этого на последних курсах в институте мы научились играть в преферанс, причём – вместе почти не встречались. А этот раз нас захватил азарт, а, может быть, ребята играли кооперативно против нас, а мы против них и друг друга.

До этого в очко мы никогда не играли. Конечно, мы продули почти все подъёмные. А ребята потом хвалились приобретениями на выигранные деньги, в том числе и наручными часами.

Саша сказал, что со мной вместе играть не будет.

Вскоре я уехал в командировку. По возвращении – Саша похвалился мне: он почти всё вернул, но больше играть в эту игру не будет.

Через несколько дней ребята пригласили меня поиграть. Я согласился. Я стал играть спокойно без азарта, а ребята завелись, решив обыграть интеллигентов: меня и ещё кого-то.

Но мне всё время везло, да к тому же, я запоминал расклад карт, как, наверно, и Саша. Поэтому к утру в моих карманах была куча смятых рублёвок и троек. Мне даже стало жалко ребят, и к концу игры я специально немного проигрался.

Но всё равно я почти все свои, проигранные раньше, подъёмные отыграл. Прямо от игорного стола через проходную, раньше времени, я пришёл в лабораторию, высыпал и сосчитал свой выигрыш.

И принял решение больше никогда не играть в очко на деньги.

Своё решение я не нарушил, хотя потом раз в месяц, иногда чаще, мы с САШЕЙ играли в преферанс, позже я почти бросил играть.

Хотя два памятных случая потом было. Один в Киеве на пляже – мы с Сашей стали играть с чужими людьми. (Нас могли просто убить, такие случаи уже были).