Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Истоки. Книга 2. Детство и юность Ираиды. Глава 1. Дневник бабуси

06.03.38. Сижу с Борей на кресле. Тобик по обыкновению у меня на плечах. Ида с ящичком и кубиками в руках старается опрокинуть их не то на меня, не то на Тобика. Делаю вид, что не замечаю её поползновений на мою особу. Наконец, опрокинула. Больно ударила мне в висок. Я сделала вид, что плачу. Началась обычная история. Она уверяла меня, что она «плачет», "обиделась", «рассердилась»… Я не обращаю внимания. Потом начала усиленно обхаживать меня, предлагая свой носовой платочек. Наконец, я раскрыла лицо, сделала обычное внушение и т. д., продолжая делать вид, что я ещё плачу. Тогда она, подумав немного, говорит с видом лисы: – "Бабуся, ты все собираешься ехать к Фане, а всё не уезжаешь." – "Да, я уеду к тете Фане, к бабусе и Мишеньке. Он меня любит." – "А ты мне привезёшь потом большую прыгалку?" – "Нет, не привезу. Я уже больше не приеду." Как она зарыдала! Здесь уж мне пришлось перейти из роли страдательницы в роль успокоительницы. Помирились и надавали обещаний до следующего первого случая.

Недавно чудно играла в кроватке: бросала дощечки на пол (парные карточки) и приговаривала: – "Брысь, киска!", а потом твердила Боричке: – "ты – мой, а я твоя". Книгу "Кот и грачи", присланную Волей, «читает» почти всю.

10.02.38. Нина сделала Иде замечание, а та в ответ: – "мамочка, ты не понимаешь шуток!" Чтобы не капризничала, «помогала» стирать мне в большом тазу. Стирала свой платочек. Старалась подражать всем моим движениям. Развесила платочек на борт таза и говорит: – "вот тёти на картинке так стирали и так вешали. Потом пришёл волк. Тёти его побили и он убежал". Первая часть – действительно, когда-то мы с ней ходили в зоопарк и она наблюдала, как дикобраз стирал белье, а вторую часть из сказки – придумала.

Намочила я селедку в тарелке и поставила на окно, а за окном на верёвке повесила белье. Несколько раз она сказала, что селёдка «сохнет». Я ее поправила: – «мокнет». Она говорит: – "селедка мокнет, а бельё сохнет!"

Ложась спать, ни за что не хотела убирать свои игрушки. – "Не хочу!" и никаких. Форменное упрямство. В конце концов убрала: видимо, подействовал разговор о милиционере, который заглядывает в окна и следит за тем, чтобы девочки убирали игрушки, а то он их заберёт.

Одна дама рассказывала, как её сын, не достав в городе ёлки, ездил на автомобиле ночью в лес и привез ёлку для маленькой девочки. Я ей рассказала об этом, прибавив кое-что и приправив рассказ: – "…сверкали звёзды, задувала метель, выли волки и т. д." Это стало её любимым рассказом. Она заставляет повторять его вновь и вновь по несколько раз подряд. Часто сочиняет отцу «письма» или «читает» от него. Сегодня проснулась и говорит, что видела папочку во сне.

Знакомые буквы отыскивает везде: в газете, на афишах, на коробках, банках. Складывает на тарелке «А» из жареной картошки. Достала ножницы и разрезала себе оба чулка.

14.03.38. Передаю разговор. – "Ко мне подошла девочка. Я сидела на окошке, на стульчике. Девочка говорит мне – "Где твоя мама?" – я говорю – «работает». Девочка спрашивает – "а где твой папа?" – Я спрашиваю – "Уехал и работает."… (Я поправляю – не спрашиваю, а отвечаю. В общем она уже говорит правильно.) – "А Боричка?" – «играет». Девочка тогда ушла."…

17.03.38. Сейчас же, как ушла Нина на службу, у меня началась сильная головная боль – обычный приступ мигрени. Постель и лекарства не действуют. Рвоты не было. Нельзя было ждать скорого облегчения.

Часа в два я встала, затопила печку и уложила Боричку спать. Дети остались без присмотра. Чего только не придумывала Идка. Весь ковёр был усеян мелко нашинкованными бумажками, все игрушки выброшены на пол, качалка опрокинута на бок, ложились и в неё и на неё (а она еле – еле дышит).

Наконец, она поела сама, покормила Борю и Тобика. Вся серёдка хлеба была выщипана. Я её хвалила, хвалила. Боря за это время замочил все штанишки, чулочки и туфельки, что обыкновенно никогда не бывает. О том, что он мокрый, сообщила мне Идка. И она же вешала всё просушивать.

Ида знает, как ставить тесто. Следит за ним и говорит, когда оно поднялось или ушло. Стала употреблять слово – «ужас». – "Ужас, как спать хочу". Начали уроки немецкого языка. Она уходит в другую комнату. Начинается диалог:

– " Komm her!" – «Gieich» – «Schnell» – "Gut".

Задаю вопрос: – "WiLLst du essen?" Вставляю в эту фразу новые слова: Butterbrod, Kartoffel, Zukor, Milch… Знает, как будет – Tei trinken и spazieren gehen. Все это пока очень и очень нетвердо, но занимается охотно.

(Добавляет Ираида…

Мне было всего три года, когда Бабуся старалась приучать меня к разговорной речи. Если я бегала во дворе, а ей надо было позвать меня домой, она открывала дверь, и с крыльца громко кричала: – «Ида, Komm her!». Поэтому не удивительно, что во дворе меня дразнили – «Ида – еврейка». Но еврейских семей в наших домах жило много, поэтому в общем-то на эти дразнилки никто не обращал внимания. А став чуть старше, я сама научилась давать сдачу обидчикам кулаками.)

Вчера застряла у окошка, наблюдала метель и выкалывание льда на тротуаре. Потом передает: – "На меня посмотрел мальчик и сказал – "идёт кочет на пятах, несёт саблю на плечах, хочет лисоньку рубить, как капусту мелить", а потом высунул язык. Другой мальчик подошёл и засмеялся." Слова из сказки – её фантазия, а второе – факты. Обсудили с ней и сделали вывод, что мальчик нехороший.

Боря роняет вещь, говорит – "А!", показывает пальчиком, чтобы подняли. Проснувшись утром, смотрит на меня, если я встаю, смеется, показывает ручкой и хлопает в ладошки.

Ида из спичек пытается сложить – «Ида». Её рассказ: – "Вырасту, бабуся, пойду в лес. А там – волк. Я прибегу домой, «заму» ружьё. Пиф – паф! Выстрелю, а волк убежит в лес!"

У неё, видимо, тугой желудочек и разговор о «как-ке» занимает видное место. Клизма ставится всем куклам. А когда я сегодня лежала почти без движения, она и со мной пыталась проделать ту же операцию.

18.03.38. Наша капризунья – именинница. Подарила Нина шоколадку. Ида очень обрадовалась. При поздравлении просила потянуть её за уши. Никогда ещё она так отчаянно не шалила, как в этот день, потому и доставалось ей ежеминутно. Ложась спать, уже в постели (она спит теперь со мной) она подняла рубашонку и приложила мишку к груди, ища свой сосочек и сказала: – "буду сейчас кормить мишку своей «грудой», как мама Боричку".

19.03.38. Нина ушла на службу. Я заперла за ней и продолжала под кроватью делать генеральную уборку. Боря оставался стоять на стуле возле стола, на котором стояло блюдо с половиной пирога с капустой. Своим плачем Боря заставил подойти к нему. О, ужас! Что я увидела! Весь пирог изорван на части, как будто его изгрызли. Начинка вся разметена по полу, сам Боречка весь вымазан, а Тобик так наелся, что целый день не просил есть. О своём самочувствии не упоминаю…

Ида вытащила мою шапочку из пальто, наложила в неё кубиков и таскает потихоньку – знает, что нельзя.

Упряма, сразу никогда не послушает, а повторишь раза два – три, а потом уже бросит. Но иногда на неё действует приказание продолжать в том же духе. Прекращает сейчас же. К папе теперь прилагает эпитеты – «милый» и "бедный".

22.03.38. Боря с каждым днём становится сознательнее. Говорит какие-то непонятные слова, пытается сказать – «баба». Указывает пальчиком на упавшую вещь и говорит – "А!" с известной указывающей интонацией. Толкает Идочку, если она села ко мне или к матери на колени (ревнует), в случае неудачи – плачет. Любит кисель, бутерброды, суп, мясо – да, вообще, всё самое разнообразное.

Ида нашалила, а когда я ей сказала, что пожалуюсь папе, а он будет плакать, а она отвечает: – "а я его успокою". Драчунья: достается весьма и весьма Боре.

Из спичек скоро, пожалуй, самостоятельно будет складывать – «Ида». Знает пословицу – "Сокол с места, ворона на место."

«Тобик садится на скамеечку против печки, я его прогоняю» и т. д.

Танцуя "По улице мостовой…"она при словах – "В праву руку возьму луку, а во леву – чесноку" – делает определенные жесты – вполне самостоятельно дошла – я ей не показывала.

Сегодня Идочка без спроса дала Боре книжку – "Грачи и кот". Он её основательно «почитал». Я её пробрала, но она плохо воспринимает жесткие проборки.

Нина купила новую книгу. Еще не по ней. Но с удовольствием слушала. Схватила сковородник и, вертясь вокруг него, поет: – "Верея ты моя, вереюшка, подари мне бабу хлебную". Сказала про Борю: – "Он дурака валяет".

С расширенными глазёнками слушает песенку – "Вечер был…" – заставляет повторять несколько раз. Чрезвычайно понравилась сказка – "Гуси – лебеди", но мораль – увы! – не действует…

27.03.38. У Нины заболела грудь: Боричка прокусил сосок. Боялись грудницы, но обошлось сравнительно благополучно. Ида наблюдала, как ставились ихтиоловые компрессы, а потом, сидя в постели, уже готовясь ко сну, подняла рубашонку, приложила тщательно к соску вату и обернула бумагой. Было не до неё. Легли. Ночью, когда я подняла её на горшочек, я почувствовала, что она в «компрессе»: до чего, значит, было положено основательно!

Я стала мочиться (в ведро, которое потом выносится в общественный туалет… Никуда, конечно, от неё не скрыться!

Однажды, увидев, как я умывалась, раздевшись по пояс, говорит мне: – "У тебя два «пузырёчка», у меня тоже два. Мама кормит Боричку, а у меня ещё нет. Когда я вырасту, у меня тоже будет, как у вас и я буду кормить Боричку", – экая наблюдательность!

– "Бабуся, ты папина мама? А я твоя внучка, а Боричка – твой внучек, да? А папа кто?"

По-прежнему озорничает основательно, а я всё время чувствую себя, как учительница, у которой отвратительная дисциплина: что бы я не делала, прежде всего должно быть напряженное внимание о том, что делает Ида.

Дразнила Тобика. Тот укусил и сильно. На другой день дразнила снова.

У неё на правом веке какая-то затверделость, типа семечка.

С немецким что-то туго, но произносит быстро и правильно. Занятия не ведутся – играют.

От Воли получила письмо. Расстроилась – был болен.

30.03.38. Сидим за вечерним чаем. В сухарнице угощение – витой эклер или что-то вроде того. Наша комичная «витая» попала в честь: дали заковыристое название и продается как пирожное. Каково! Наши ребята оценили, но нам это лакомство было в своё время доступнее (1 копейка), а теперь… дороговато.

Ида съела две штучки. Мама ей говорит: – "Нельзя есть много, придётся клизмочку поставить!" – "а почему ты, мама, много ешь? Придется и тебе клизму поставить!"

05.04.38. Вчера с Борей сделался жар – 39 градусов. Продержался весь день. Сегодня как будто легче. Обошлось без доктора.

Получили письмо от Фани. Несколько раз пришлось повторять Иде рассказ о том, как Фаню засосало в грязь, и как дядя её вытащил.

Я была с Идой в зверинце. Понравился попугай. – "Тут (рассказывает Ида) – фартучек беленький, а тут (показывает на…) – хвостик красненький." Видела льва, слона, кормление удава, но – по прежнему очарована мартышками. Вспоминает: – " Она принесла мочалку, постелила и легла на неё. Ей дали печенье, она ручками взяла, разломила и в ротик".

При весёлой музыке Боря «репетует» ручкой и в такт: видимо, слух будет.

Ида, как будто привыкает к немецким словам, но требуется весьма упорное, настойчивое занятие с ней, а не так, как я веду при моей занятости. Метод, я нахожу, совершенно изобрела правильный и так немного нужно, чтобы она заговорила. Смотрит в окошко, наблюдает за природой, (иногда появляется один – другой голубь), за девочками, как они играют, ждёт весны и милого, бедного папочку.

07.04.38. Благовещенье. Встали, взглянули в окно: снежная пелена. Часов в 12 будет ужасная грязь и весна, а к вечеру – похолодает, в общем, на дню семь пятниц.

Я давно недоумеваю, откуда берутся на полу валяющиеся палочки от качки. Последняя, наконец, до того наклонилась, что никакие уже верёвочки не помогают ей принять прежний вид. Оказывается: – "мы вместе с Боричкой её ломали!" В результате качку сегодня сожгли. Из остатков сделали тележку. Игрушки получше отложила для «азбуки». В процессе окончательного разрушения, Ида, конечно, принимала активное участие.