Обернись!.. Часть четвёртая

– Во-первых, портал был стабилен…

– И поэтому чуть не размазал их тонким слоем по Вселенной.

– Неучтённый фактор, недооценили риск прорыва Моринды к нему, пошёл конфликт света и тьмы, наш промах.

– Угу, маленький такой промах. Ты не видел, что с ними было.

– Я знаю, какое воздействие оказывает закрывающийся портал. Алдариэль об этом был предупреждён, а Маррии, в случае такого поворота событий, рядом с ним не должно было быть.

– А она была. И не дала своему мужу накрыться именем существительным. Спасибо Тёмычу. Ещё один неучтённый фактор.

– Шаани, как раз, учтённый. Мы знали, что он там и в зоне досягаемости Маррии, она его видела.

– Офигенный аргумент. Она его в телевизоре могла видеть или где-нибудь проездом.

– Технические средства исключены. Есть признаки, что у них была непосредственная встреча. Вариант «проездом» рассматривался, Алдариэлю было бы сложнее, но не невозможно его отыскать. Да и Шан почувствовал бы открытие портала.

– А вот тут, Вад, ещё один неучтённый фактор, – красноволосый Младший соизволил повернуться к нам лицом. – Девочка Маша умудрилась влепить такой щит, что хрен я что почувствовал. Если бы не присматривал за этим недоразумением, меня бы там не было. Так что просчётов у вас хватает. И я с Зеной согласен, – с Зеной? Фаарра лишили права переделывания имён? – Алдара вы общими усилиями чуть не накрыли. Не имело смысла так рисковать.

– Имело, Шан. Кроме тебя и Маррии был ещё кто-то, теперь понятно, что Орбикаэлли. И была надежда, что из ушедших с тобой кто-то выжил. И последнее. Ты можешь себе представить, что такое дважды…

– Ваади! Стоп. Не нужно.

– Нужно, Алдариэль, – упёрся Ваади. – Маррия сама всё понимает, а им – нужно.

– Брось, и так ясно, – Шаани слушать не захотел. – Реально, Вад, не хочет Алдар свою понимающую расстраивать, какого ты лезешь? Он же не из-за нас тебя тормозит. Всё, завязываем. И вы оба, братишки, совесть где-нибудь изыщите. Этим двоим давно пора в люлю бай по уши в розовом сиропе. На них посмотришь – обнять и плакать, такие красавцы. А вас пробило на решение всех проблем разом. Короче, складируйте их отсыпаться, Зену не обижать, я погулять ушёл.

– Ты погулять в Лежбол собрался? – судя по блеску глаз, у Огненного зародилась какая-то противозаконная идея. – А может, потерпишь? Биру я тебе сюда притащу.

– Смысл?

– Стихия. Нет стихии, нет ограничений. Пока тебя не засекли и не заставили…

– Вали за Бирой.

– Завтра увидитесь. Пока доберётся… А, ты же не знаешь. Пассажиры тоже запрещены. Добро пожаловать в Аршанс, Шан.

До начала спокойной ночи я всё-таки вытребовала полёт в душ. Внутри мне помогала Зинка. Мы почти не разговаривали, так, перебросились парой ничего не значащих фраз. Ничего обсуждать она сама не захотела, сказала, что нужно всё переварить. Только про «Зену» разъяснила, что Шаани её так «обозвал» ещё до перехода, за сегодняшний наряд для клуба. Мамочки! Клуб был сегодня, а кажется, что прошла вечность. Так вот, по словам Младшего выходило, что на героине известного сериала было нечто похожее. Мы обе честно не помнили во что она была там одета, но вспоминать особо не рвались, похожее, да и фиг с ним.

Подружка выкопала у меня в шкафу что-то, подходящее для переодевания, и ушла обживаться. Фаарр высушил мне волосы, дождался Алдариэля для той же процедуры, не забыл намекнуть, что всё закрыто и нас никто не потревожит, и испарился.

Стопочка рисунков с тумбочки исчезла. Вопросов я задавать не стала. Прижалась к Алдару потеснее, обняла и долго не могла заснуть, слушая все ещё неровно бьющееся сердце. И потом просыпалась ещё несколько раз, прислушиваясь. Потихоньку дыхание Алдариэля выравнивалось, сердце сбоило уже не так сильно, я не успокоилась, но усталость взяла своё. Снилась мне всё та же поляна, мы были там вместе, держались за руки и смеялись.

Впервые я проснулась позже Алдара. Удивительное ощущение – просыпаться навстречу любимым глазам. Я расцвела улыбкой, но ответной не дождалась. Алдариэль убрал непослушную прядку с моего лица, едва касаясь, провёл пальцами по щеке, по губам. Взгляд – невероятная смесь всего сразу: любви, тревоги, неверия, нежности. И тоски, снова той, давней. Вдруг резко притянул, вжал в себя, дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Отпустил, чуть отстранился. От сухого блеска его глаз мои тут же повлажнели.

– Не делай так больше, – голос севший, чуть охрипший. – Пожалуйста, солнышко! Никогда больше не делай так. Что бы ни случилось, не надо. Обещай, что это не повторится.

Что не повторится, любимый? Я не приду тебе на помощь? Не вывалюсь за Грань? Ни того, ни другого обещать не могу. Первое не выполню сама, второе от меня не зависит. Я закусила губу, моргнула, прогоняя слезы. Алдар всё понял. Вздохнул горько, глаза совсем потемнели, снова прижал к себе.

Нет, так не пойдёт. Не хватало ещё, чтобы он себя в этом винил. Я выбралась из кольца рук, села, теоретически – величественно, практически – как получилось, штормило меня ещё прилично. Алдариэль поддержал, выровнял, тревоги в глазах стало ещё больше. Я положила руку ему на грудь, туда, где бьётся самое главное во всех мирах сердце.

– Это – моё. Ясно? Прекрати его рвать. Я запрещаю! – надеюсь, прозвучало строго, или гордо, не важно, лишь бы не жалобно. – Ты весь мой. И не смей обижать то, что моё. Иначе то, что твоё…

Поток красноречия иссяк, чем таким страшным пригрозить, в голову не приходило. Ну и не надо. И так пробилась. В глухой темноте тоски мелькнули искры интереса, и уголки губ чуть дрогнули в зарождающейся улыбке. Даже подбодрил:

– Что? Продолжай.

Ага, оказывается, надо. И какие кары имеются у меня в ассортименте? Да что же выбор-то такой обширный? Аж глаза разбегаются. Бегают, бегают и ни одной не находят.

– Тогда твоё… с тобой… разговаривать не будет. Вот. Целую ночь, пока не выспится.

Наивно? По-детски? Ну и пусть! Зато тоски в глазах Алдариэля стало капельку меньше, и игру мою он поддержал:

– О, нет! Это слишком жестоко. Твоему такого не вынести, – уронил на себя, поймал губы, целуя жадно и нежно. – Солнышко моё.

Из комнаты я вышла, пошатываясь, придерживаемая мужем. Сам Алдариэль держался более устойчиво. В гостиной обнаружились только Зинка и Шаани. Взаимно пожелали друг другу доброго утра, мы убрели в душ, они вернулись к разговору. Когда снова собрались вместе, нас уже ждал горячий кофе и куча всевозможных сладостей.

– Чего посущественней – сами решите, это так, для начала. Питайтесь, давайте, сладкая парочка.

От предложения Шаани мы не отказались, есть хотелось дико. А слушать их беседу было интересно. Зинка просвещалась в вопросах местных реалий. Вот что значит: человек сразу входит в курс дела. Не то что я, так и не удосужилась узнать древние имена всех Младших. Теперь к Огненному, Водному и Рудознатной добавились Ветреный, Расцветающая и Плодородная. И сейчас подружка пыталась угадать, как называли Шаани.

– Звериный? Зверский? Озверевший? Фигня какая-то. Звероподобный? Тёмыч, хоть кивай, когда близко. Всё далеко? Животный? Животноводный? Живородящий? Нечего ржать! Откуда я знаю, что предкам тутошних аборигенов в башку втесаться могло? Машка, зараза, ты хоть не ржи, подсказывай лучше.

– Отвлекись от прямых совпадений, – сжалился над ней Алдар.

– Угу, попробуем. Четвероногий? Хвостатый? Млекопитающий? Мохнатый? Мохноногий? Шерстьюпокрытый? Египетский родственник! Тёмыч, направление задай, что ты все ржёшь? Чего? Близко? Ржущий? Да ну нафиг! Близко, но нет? Так, поехали. Воющий? Рычащий?

– Прибыли, конечная. Разрешите представиться, Шаани Рычащий. Звучит?

– Ну-у, так. Пойдёт. Реально, рычишь? Покажешь?

– Озвучу. Поставили чашки, отложили вилки, прикрыли уши, соблюдаем технику безопасности.

Очень полезное предупреждение. Даже через ладони Алдариэля разорвавший тишину львиный рык оглушал.

– Озвезденеть! – Зинка потрясла головой. – А тише не мог?

– Минимальная громкость, для замкнутых пространств.

– И за каким тебе на концертах микрофон был?

– А кто сказал, что я им пользовался? Стопроцентный живой звук, без всяких усилителей. Естественно, когда сам, ребята так не могут.

– Круто! А им как объяснял?

– Никак. Они все отсюда.

– Обалдеть! «АртШанс» – эльфы? – это я сначала обалдела, потом сообразила. – А как теперь? Без тебя? С них же иллюзии послетают и… На них же долго ничего не держится!