Ползла по небу черепаха

– Пусть все забудется. Надо начать жить с чистого листа! Просто все чтобы было по-другому!

– Незалеченная травма станет развиваться внутри девочки, как паразит, питаясь ее страхами, ночными кошмарами и неуверенностью в себе. Травма глубоко пустит корни, опускаясь на самое дно памяти. Да, мозг с радостью заблокирует источник боли, спрячет, но не уничтожит. А эта самая травма способна с годами серьезно увеличиться в размерах, превращая Кристину в чудовище, или сломать ее как березу, смять как лист бумаги.

– Это обязательно произойдет?

– Есть большая вероятность.

Наташа пыталась сопротивляться, показывая возмущение, и слезы показались на длинных ресницах. Но Величутин был терпелив, он продолжал улыбаться и говорить.

– Уважайте потребность ребенка в собственном переживании горя.

– А она переживает о том, что сделала?

– Конечно.

– То есть она понимает, что выбросила из окна пятого этажа четырехлетнего мальчика, который приходился ей братом?

Величутин выдержал очередную паузу, не спуская с Наташи тяжелого взгляда и продолжая улыбаться.

– Наталья Николаевна, она понимает, что мальчик погиб.

– Кристина не признает своей вины? – Кровь билась в ушах, заставляя гореть всю голову.

– Нет доказательств тому, что это она сбросила мальчика.

– Мама никогда бы не дала показания против нее, вы же понимаете.

– Ваша мама сказала, что произошел несчастный случай, и мальчик выпал из окна без чьего-либо вмешательства.

Наташа вздохнула. Развела руками и вновь попыталась широко улыбнуться, чтобы скрыть раздражающую нервозность. Колени начали дрожать.

– Вы правы, но есть еще неприятный момент.

– Какой?

– Кристина переживает о том, что теперь скажут ее друзья, родители этих друзей и учителя в школе. Она боится и поэтому испытывает стресс. Ей не хочется возвращаться в социум. В ее возрасте дети жестоки, они не способны разбираться в ситуации и анализировать. Они способны лишь обвинять и издеваться.

Ей нравилось говорить с ним на равных. Она тоже разбирается в психологии. Но Величутин и бровью не повел. Не кивнул с одобрением или поддержкой. Его голос был так же спокоен и ровен. Раздражение почти не слышалось. Но Наташа была уверена в том, что терпению доктора вот-вот наступит конец.

– Вам необходимо обеспечить Кристине защиту, показать, что вы на ее стороне, что во всем поддержите и поможете.

– Не знаю… Я все-таки склоняюсь больше за лечение таблетками, чем пустыми разговорами.

– Страхи не любят, когда о них говорят. Чем больше говоришь о своих страхах, тем они становятся меньше. Также страхи не любят, когда их рисуют и детализируют.

– Так разрешите Кристине рисовать у себя в отделении! Я куплю и привезу все, что нужно! Краски, альбом, карандаши!

– Это невозможно. В нашем отделении запрещены эти предметы, потому что больной способен нанести себе травму чем угодно.

Наташа помолчала. Она перестала понимать, чего хочет добиться от доктора. Зачем эти пустые разговоры? Ради чего? Еще на три месяца оставить девочку в отделении? Необходимо прекратить этот разговор, пока не поздно. О психологе можно пообещать подумать. Не станет же Величутин проверять, отвезли ли Кристину на прием к психологу. Какая ему разница? Наташа засобиралась уходить. Благодарила, обещала поговорить с мамой, принять решение в самое ближайшее время. У нее еще было несколько дней, потом девочку выписывают. Надо подумать, успокоиться. Радости не было, потому что наваливались новые проблемы. Но Наташа пыталась не задумываться об этом сейчас. Необходимо сохранить лицо и выйти из кабинета доктора радостной, полной достоинства. Он не должен понять, что она напугана выпиской девочки.

– Наталья Николаевна, – остановил ее Величутин. – У Кристины вчера был день рождения.

– Я, кажется, отдала вам подарок.

– Да, но не хотели бы вы поздравить девочку лично? Я приглашу ее…

– Нет-нет! – поспешно и как-то испуганно воскликнула она. – Я тороплюсь… Мне нужно успеть на автобус… Я приеду в другой раз, совсем скоро… До свидания!

Врач не выразил никаких эмоций, кивнул и поднялся из-за стола, чтобы выпустить посетительницу из кабинета.

2

Наташа вернулась домой в смятении. Надо было повидаться с Кристиной, а теперь она оставила отрицательное впечатление. Величутин, конечно, станет осуждать ее. Ему уже поперек горла ее ужимки и ложь. Скорее всего, он считает, что она глупа, как пробка. Три месяца не забирать девочку из этого ада, где беснуются алкоголики, шизофреники и наркоманы. Действительно, он так думает. С этим ничего не поделаешь, остается сгореть от стыда, но продолжать делать вид, что она не видит и не понимает рисков, а молится на Величутина, считая его доктором от Бога.

– У нас будет гость! – своим очень высоким голосом сказала мама, аккуратно расправляя рукава яркой блузки и блаженно улыбаясь. Она появилась перед Наташей, обдав ее ароматами кухни.

– Кто? – равнодушно спросила девушка, снимая пальто.

– Ты помнишь мужа Люды?

Мама так же быстро пропала, как и появилась. Уже с кухни донесся ее голос.

– Конечно, я его помню, мама! – насторожилась Наташа. – Неужели он?

Неожиданный поворот событий. Уже давно она считала, что способна сдержать эмоции, что бы ни происходило в семье Люды. Видимо, не в этот раз, интерес возрастал с каждой секундой. Она помыла руки и вошла на кухню, заплетая волосы в косу.

– Что? На самом деле? Или ты шутишь?

– Да, – торжественно улыбнулась мама. – На самом деле! Он прислал письмо на электронную почту, спросил, когда можно приехать.

– Он прислал? – Наташа замерла, пытаясь разобраться, правильно ли понимает то, что происходит. Ей было нелегко перестроить мысли. Они бросались на нее, как яростные волны в бушующем океане. Влад захотел приехать к ним? Действительно, похоже на шутку. Она присела за стол и набросилась на макароны с сыром, которые мама поставила перед ней. Решительно отогнала образ Влада Харитонова, слишком красивого для сегодняшнего дня. Необходимо было решить, что делать с Кристиной. Через несколько дней ее выписывают, вчера был день рождения. В школе определенно проблемы, и придется оставлять ее на второй год в первом классе. Или нанимать репетиторов. А это деньги, заботы.

Татьяна Анатольевна ждала бурной реакции. Не получив ее, пожала плечами, изобразив на губах печальную улыбку.

– Ну, хорошо… Я первая ему написала.

– Ах, мама, но зачем? – Наташа с досадой отложила в сторону вилку. Татьяна Анатольевна тут же забрала у дочери тарелку с недоеденными макаронами. Та была не против, окончательно утратив аппетит. Голова раскалывалась. Сначала Величутин, теперь муж Люды, которому мама сама написала!

– Правильно, Наташенька, в твоем возрасте пора начинать следить за фигурой. Тебе пока еще двадцать семь, но, поверь, если махнешь рукой на себя в этом возрасте, то потом будет сложно все наверстать.

Женщина осторожно выбросила в мусорное ведро остатки пищи, затем включила горячую воду, намереваясь помыть посуду. Но Наташа уже поднялась и отстранила ее в сторону, жалея выброшенные макароны. У мамы отвратительная привычка выбрасывать хорошую еду.

– Уйди, мама. Я сама все сделаю.

Татьяна Анатольевна с благодарной улыбкой присела за стол, разливая по чашкам кофе. Она с улыбкой вздохнула, издавая тихий стон. Наташа поняла, что подумать о Кристине не получится. Оставалось смириться и поддержать разговор, который до сих пор казался фантастическим.

– Так зачем же ты ему написала?