Ползла по небу черепаха

– Да.

– Ты купил новую машину?

– Она не новая, – нетерпеливо вздохнул он, пытаясь показать, что этот разговор для него не важен. Он не хочет обсуждать машину. Но для Наташи это была передышка, возможность быстро подумать.

– Но все-таки!

– Что?

– Что это за машина?

– «Мазда» 2011 года выпуска. Этой машине уже девять лет. Так что она не новая.

– Но все равно это здорово!

– Ты так считаешь?

– Да! У тебя есть машина! А мы так и не обзавелись. Слишком дорогое удовольствие.

Наташе давно хотелось сорваться с места и убежать, как маленькой девочке, спрятаться. На душе скребли кошки. Она отчаянно вглядывалась в даль, где находилась другая остановка, проклиная хоть какой-нибудь автобус, который явно не торопился ехать. Бондарев предпринял попытку улыбнуться, но Наташа разглядела лишь животный оскал, поежилась. Как он безобразен, а ведь раньше был таким красивым. Воспоминания появлялись в голове, как обрывки савана. Скромная, робкая, но такая умная Оля и Бондарев. Оба необыкновенно красивые и счастливые. Ей шестнадцать, ему двадцать восемь. Никого не смутило тогда, потому что отношения были чистыми, как снег. Но времена чистоты закончились. Бондарев похож на безобразного орка, а Оли нет в живых.

– Необходимо разобраться в том, что произошло. Ты слышишь, Наташ?

– О чем ты?

– Я говорю о Кристине, Олиной дочери, если ты до сих пор не понимаешь! Я здесь ради нее. Мне нужно обсудить с тобой детали.

– Какие детали? Ничего не понимаю! При чем тут ты?

– И все-таки послушай меня.

Бондарев говорил тихо, но настойчиво, а у Наташи не было сил встать и уйти. Вдруг стало интересно узнать, в чем дело. Страх отступил. Помощь Бондарева их семье – это фантастическая удача и неожиданность. Его уважают люди, у него много знакомых. Все его любят. Гордость не позволяла вмешивать его в дела семьи, но все же какая-никакая помощь.

– Что я должна слушать?

– Чтобы помочь Кристине, необходимо разобраться в том, что произошло.

– Кому необходимо? – снова насторожилась она.

– Мне! Тебе. Всем.

– Нет!

– Расскажи мне.

– Да кто ты такой, чтобы я говорила с тобой?

– Я – твой единственный друг.

Наташа не выдержала, презрительно сжатые губы дрогнули. Слезы заструились по бледным щекам. Слабость характера была несвойственна ей, но в этом случае виноваты были страшные обстоятельства, которые превратили жизнь в кошмар. Обстоятельства разрушили ее броню, ее стену. Она стала уязвима, нервна. Чувствовала признаки приближающейся истерики. Бондарев схватил ее за руку, но она в страхе высвободилась, не сумев скрыть брезгливость.

– Наташ, прошу тебя, – настойчивость Бондарева поражала. Он всегда был очень тактичен, не лез в душу. Но теперь все изменилось. Он даже не обиделся, что она шарахнулась от него, как от прокаженного.

– Что тебе надо? Оставь меня в покое.

– Послушай.

– Это был несчастный случай, – прошептала она. – Я не стану говорить об этом.

– Я знаю, что тебе тяжело, но надо разобраться! Пожалуйста!

– Тебе-то какое дело? – не выдержала она и выплюнула ему в лицо ядовитые слова. – Это касается только нашей семьи.

Он отвернулся. Наташа поняла, что задела его за живое, и ей стало легче. Она даже улыбнулась и утерла слезы. Злоба начала брать верх над страхом. Ее слова были убийственны для него, они издевались, насмехались, надо было только правильно рассчитать дозу, чтобы метко попасть в цель. Тогда он уйдет и никогда больше не посмеет трогать ее.

– О чем ты хочешь поговорить, Володя? – еле слышно продолжала она. – О нашем семейном горе? Но ты-то тут при чем? Моя сестра умерла пять лет назад! А у вас до этого было все кончено. Ее дети не имеют к тебе никакого отношения. Кристине восемь лет, Вите в декабре исполнится семь. Их родной отец сидит в тюрьме, и я сомневаюсь в том, что, когда он выйдет оттуда, мы о нем услышим. В чем тут разбираться? Кристина выбросила из окна четырехлетнего ребенка, испытав при этом сильное потрясение, с которым не смогла справиться, поэтому оказалась в этой больнице. Я мотаюсь туда три месяца и веду бесконечный спор с доктором, который считает, что девочку надо выпускать, чтобы она начала вести обычную жизнь. Но я была там, когда все произошло. Я видела ее лицо. И считаю, что выпускать ее нельзя, возможно, позже, но не сейчас. Ты ничего не знаешь о наших проблемах. И не должен знать!

– Разобраться надо с самого начала. Как получилось, что вы оказалась в доме этого погибшего мальчика?

– При чем тут это? – снова начала злиться она, понимая, к чему он клонит. – Ты не имеешь права осуждать… Ты ничего не знаешь, а я не собираюсь рассказывать тебе! Да иди ты к черту, Бондарев!

– Послушай! – попытался прервать ее Владимир. В его голосе звучал лед, будто он ненавидел ее так же, как она его. – Я не собираюсь осуждать! Я хочу разобраться и помочь! Ведь этот погибший ребенок тоже сын Оли! Она отказалась от него. У него появились другие родители. Разве не так?

– Не понимаю, зачем тебе подробности.

– Он перестал быть ее сыном, а значит, дело касается не только вашей семьи.

– И что дальше?

– Что вы делали в доме этого ребенка? Кристина знала, что это ее брат?

– Какое тебе дело? – еще больше разозлилась она. Как заведенная повторяла одно и то же. – Ты не имеешь права осуждать! Не имеешь, понял?

– Но я не собирался!

– Послушай, не лезь к нам!

– Я хочу помочь!

– Пошел к черту со своей помощью!

– Почему? Ты несправедлива!

– Потому что во всех бедах Оли виноват лишь ты! И в наших бедах!

Наташа ненавидела Бондарева в этот момент, готова была броситься и рвать его шею зубами. Чтобы брызнула кровь, оголились кости. Почему он не умер тогда? Дьявол вытащил его с того света! Сделал его уродом, но закалил характер и зажег в глазах непримиримый огонь.

– Пошел ты к черту! Твой анализ нашей жизни не требуется!