Я ненавидел тебя…

– Точную дату обещала сообщить по телефону.

– По-моему, они не были здесь ни разу за десять лет.

– Ах, боже мой! О чём ты говоришь? Они не любят приезжать сюда. Конечно, Слава очень деликатен и не скажет прямо, но я-то понимаю.

– Могли бы и приехать, показать нам детей.

– Слава не хочет ставить нас в неудобное положение!

– Откуда ты знаешь?

– Предполагаю.

– Кому это положение неудобное?

– Ему в первую очередь.

– Прошло десять лет, мама! Про ту историю все забыли.

– Ну не скажи, не скажи!

Инна Ивановна крепко сжала маленькие морщинистые руки. Жест переживания показался символом страданий. Варвара попыталась спрятать внутри себя короткую вспышку острой жалости к матери. Тяжесть на сердце осталась. Тяжесть всегда остаётся, годы тут ни при чём.

– Только ты и помнишь!

– Славочка мне всегда нравился. Интеллигентный, образованный. Помнишь, как он говорил о космосе? О том, какое у людей предназначение? Он говорил, что люди обязаны любить и оберегать природу. В его словах всегда была какая-то пластичность, необходимость его слушать. Он умел обратить внимание на моменты, с которыми мы сталкиваемся ежедневно и совершенно не проявляем к ним интереса.

– Лучше бы подумал о том, как заработать побольше денег и нормально обеспечить свою семью! Какая у него машина, мама?

– При чём тут это?

– Правильно! – зло засмеялась Варвара. – У него нет машины, у него велосипед! Это Юля рассказывала по телефону, помнишь? Мама, господи, он ездит на работу на велосипеде! Это в наш век передовых технологий! Его дочь ходит в школу пешком! Его сын ходит в детский сад пешком!

– Ну и что, Варя? Они живут, слава богу, не в Москве, где без машины как без рук!

– А при чём тут Москва, мама? Мы тоже живём не в Москве, но посмотри вокруг! В наше время просто неприлично ходить пешком! С его-то талантами он мог ездить на «Лексусе» последней модели! Москва! То, что он не живёт в Москве, – это скорее его минус, нежели плюс! А дети? Они виноваты в том, что он не хочет зарабатывать?

– Слава воспитывает своих детей так, что они не видят трагедии в том, что у их семьи нет машины. Юля рассказывала, что они ходят в походы, варят уху в котелке, а во дворе их дома растёт ёлка, которую они на Новый год украшают самодельными игрушками, которые мастерят дети. Разве не чудно?

– Почему бы не купить детям красивую гирлянду и хорошие игрушки? Ты только послушай, что ты говоришь, мама! Самодельными игрушками украшают ёлку! Позор!

– Не будь злой, Варя! Это прекрасно, когда дети что-то делают своими руками! Они развиваются.

Варвара пожала плечами. Но мстительный блеск не пропал из глаз. Хотелось говорить, ругаться, осуждать. Это не похоже на неё. В последнее время она была апатична и безразлична ко всему, особенно к жизни младшей сестры. Почти не прислушивалась к тому, что рассказывала про семью сестры мама. Какое Варваре дело? У неё есть Олег, прекрасный, очень интересный мужчина. А что Портретов? Как будто прилетел из того самого космоса, о котором любил поговорить. Сегодняшнее событие вывело Варвару из привычного состояния. Неожиданно, слишком неожиданно. Невозможно, чёрт возьми!

– Что только она нашла в нём?

– Любовь, – подавила улыбку Инна Ивановна, замечая волнение дочери.

– Не знала, что нашей Юльке так нужна была любовь в то время. Особенно его любовь. Мам, ну ты вспомни её! Неужели ты не помнишь, какая она была? А Портретова она не переносила, когда он приходил к нам по вечерам, нёс страшную фантастическую чушь и скромно сидел вот на этом стуле! Ты помнишь, как он сидел на стуле, мам? На самом краешке и боялся пошевелиться. Он смотрел на меня не отрываясь и постоянно говорил, какая я необыкновенная и что он безумно любит меня. Ему нравилось, когда ко мне приходили ученики и мы играли на фортепиано. Слава мог слушать нас часами, ему никогда не надоедало.

– Ты тоже слушала его открыв рот, когда он нёс «страшную фантастическую чушь», – ответила Инна Ивановна.

– Правда? Возможно, он интересно рассказывал. Я не помню. Мне безразлично.

Варвара презрительно фыркнула, не собираясь признаваться в слабости к человеку, который, оказывается, счастлив без неё! Но откуда взялась неожиданная слабость, ведь она совершенно спокойно жила эти десять лет? Сегодня просто печальный осенний день. Иммунитет ослаблен, надо завтра купить в магазине корень имбиря и лимон.

– Я прекрасно помню, как вы шептались, склонив головы друг к другу. Он осторожно убирал твои волосы, которые падали вам на лица. Это было так трогательно!

– Не припомню!

– Мне всегда было интересно, о чём вы говорили.

– Не могу сказать, говорю же, что не помню. Вообще сомневаюсь, что это было. Твои странные фантазии!

Инна Ивановна улыбнулась, вспоминая былое, не обращая внимания на раздражение дочери. То прекрасное, волнительное время, когда они встречались. Варвара строго обходилась со своими учениками, которые приходили к ним домой на дополнительные занятия. Старалась, чтобы они заучили этюд или польку. Получалось с большими усилиями, дети грустили и не понимали, для чего их учат музыке. Варвара не обращала внимания на их мёртвые, усталые лица и жёсткие пальцы. Учила, заставляла, требовала. А Портретов сидел «вон на том стуле» и, казалось, пропускал уроки через себя. С трудом различающий ноты, он готов был броситься на помощь и изложить свои познания, которые получил благодаря ей.

– Славе действительно нравилось, как ты проводила свои уроки! Любопытно было наблюдать за ним. Уверена, что у него остались какие-то знания. Он старался вникнуть в то, что ты объясняла.

– А Юля! Прибегала из школы, швыряла сумку с учебниками и бежала гулять с друзьями. Перед этим успевала нагрубить тебе и мне, помнишь, мам? Она ходила в одних и тех же чёрных брюках с вытертыми коленками и мешковатом свитере. При её-то полном телосложении! Она выглядела как медведь, никогда не красилась, стриглась под мальчика. Волосы два часа пыталась уложить феном, но они всё равно торчали в разные стороны, потому что нельзя делать такую стрижку на тонкие волосы. Я ей пыталась объяснить, но она никогда не слушала. У неё всегда был виноват фен! А обувь! Постоянно испорчена, потому что она ужасно косолапила. Безобразие! Невыносимое безобразие! Портретов никогда не видел в ней женщину, они почти не разговаривали. И как так получилось, что она согласилась выйти за него замуж? Я до сих пор не могу в это поверить! Какая-то невозможная глупость, ошибка!

Слова невозможно остановить. Ей казалось, что она говорит глубокомысленно и красноречиво, но воспоминания жгучим ядом прожигали душу. Внутри не было цветущего ароматного луга или синего чистого озера, лишь иссохший череп, суровый и мёртвый. Варвара знала, что безразлична ко всему, но иногда с наслаждением погружалась в разговор. Любопытство превзошло опасение: давно пора поговорить об этом. Почему сложная, толстая, некрасивая Юля вышла замуж за Портретова, который старше её на много лет, да ещё не развелась через месяц, а уже десять лет была с ним счастлива? Такого не придумаешь и в лучших семьях! Варвара говорила и будто видела его сидящим на стуле, робко улыбающимся. Она обращалась к нему, и глаза её блестели от волнения. Да, она хотела спросить именно его, как так вышло?

– Невозможно! Я не понимаю! Они просто противоположности! Противоположности!

– Это случилось в тот вечер, – Инна Ивановна тяжело вздохнула и в расстроенных чувствах махнула рукой.

– Ну в какой «тот вечер», мама?

– В тот самый вечер! Я вернулась, а тебя всё не было. Слава сидел, опустив голову на грудь, как-то по-особенному. У меня тогда сильно заболело сердце. Я подумала, что умираю. Юля в тот вечер была как-то тиха и добра со мной. Мы сели пить чай. Вот так же, как сейчас, тикали настенные часы. Я вдруг поняла, что ты не придёшь. Что-то случилось, и ты передумала.

– Мам…

– Сердце матери не обманешь. Я вдруг ясно всё поняла, и мне стало жаль Славочку. Разве заслужил он это? А разве ты заслужила?

– Но…

– Кто бы мог подумать? Вы встречались, всё было хорошо, но вот он сделал тебе предложение. Казалось, ты была счастлива! Я просто уверена в этом, и не говори мне, что я придумываю! Я ушла ненадолго познакомиться с тётей, которая его воспитала. Мы прекрасно провели время. Я тебе обо всём рассказала, когда вернулась! Ты была рада за нас, что мы нашли общий язык. А потом я вышла в магазин, кажется… не помню… А вернулась, и что-то произошло.

– Ты ничего не понимаешь, – вздохнула Варвара, нахмурившись.

Они помолчали несколько минут, прислушиваясь к ветру и шуршащим листьям за окном. Нехорошо было на душе у Варвары, неприятно, горько. Хотелось отрицать очевидное, закрыться. Из вереницы воспоминаний всплыл неясный образ Олега, который оказался кстати в тот вечер, решивший судьбы многих.

– Мам, ты же знаешь, что я давно любила Олега. А в тот вечер… он пришел к нам такой покорный, жалкий, подавленный. Он узнал, что Портретов хочет жениться на мне. Он сказал, что снял комнату для нас… Я думала только о своей любви к нему! Я сразу же собралась и ушла.

– Ты думала о своей любви к Олегу? – всплеснула руками Инна Ивановна, пытаясь протестовать, не соглашаясь. – А когда ты его полюбила? Я решительно перестала разбираться в этой жизни!

– Да, просто я не говорила об этом.