Жизнь как на ладони. Книга 1

А у него сегодня ещё много дел: надо выучить уроки, навестить Таню и постараться лечь спать пораньше с тем, чтобы проснуться в самую полночь – тогда, когда около цирка выводят гулять зверей.

16

Перед ужином Тимошка провёл разведку: присмотрел, как открывается запор на двери квартиры, и определил, что ворота во двор на ночь тщательно запираются. Он своими глазами видел, что ровно в девять вечера, минута в минуту, дворник Иван Лукин навесил на чугунную решётку прочную цепь и замкнул замок на три оборота.

«Придётся перелезать», – понял Тимка, с сожалением посмотрев на только что купленный Ниной Павловной новенький костюмчик. «Надену старый, – решил он, – ему уже ничто не повредит».

Вечер тянулся невыносимо долго. Сначала пришедший со службы Юрий Львович дотошно выспрашивал, что дети делали на уроке, потом Зиночка декламировала выученные накануне стихи про цветы ромашки, и, наконец, Нина Павловна села за рояль музицировать.

Тимошка в первый раз в жизни слышал, как звучит этот инструмент. Прекрасная музыка потрясла его и увлекла в какой-то нездешний мир, где люди не ходят по земле, а летают по воздуху рядом с облаками. Звуки то плавно растекались по комнате, то громко барабанили по стеклу, то плыли вокруг сидящих в незримом хороводе. Тимошка следил за ловкими пальцами Нины Павловны и удивлялся силе человеческого разума: это надо же придумать такое великое чудо, как рояль!

Наконец все разошлись по своим комнатам, и Тимка приступил к осуществлению своего замысла. Для начала он переоделся в свой изрядно потрёпанный матросский костюмчик и прямо в нём улёгся под одеяло. Так будет быстрее собраться, если он придремлет. Мальчик свернулся калачиком и стал обдумывать свою тайную прогулку к цирку и то, о чём надо спросить хозяина толстой змеи со странным названием «питон».

Перво-наперво, конечно, стоит выведать, где он сумел раздобыть диковинного гада и по какой цене, а уж потом допытаться, чем таких змеюк кормят и где их держат. Может, придётся какую особую корзину для питона выплести. Так это Тимошке запросто. Он ремесло корзинщика давно осилил. Чего тут хитрого: напластал в лесу липовой дранки, уложил дно крест-накрест да выводи себе края до нужной высоты.

«Хорошо бы и Таню научить плести, – вспомнил он о своей новой подруге. – А что? Если как следует постараться, то корзинку и с закрытыми глазами можно сладить. Вот дед Петро совсем слепой был, а за корзинами к нему всё село ходило».

Тимошка пристроил голову на подушку, смежил отяжелевшие веки, и перед его взором промелькнул дед Петро в засаленном картузе, весёлая Таня в обнимку с корзинкой, из которой высовывался огромный питон и хриплым голосом спрашивал у Зиночки, который сейчас час.

«А действительно, который час?» – подумал Тимошка и открыл глаза.

Стрелки показывали половину первого ночи. Проспал! Тимка бесшумно вскочил с постели, проворно обулся и ужом выскользнул из своей комнаты. Дома, в Соколовке, он часто бегал по ночам во двор проведать, как там щенки у их собаки Копейки, а Петербург – это тебе не деревня, а столица Российской империи. Здесь надо осторожно. Городские дети, небось, одни по ночам не шастают.

Тимошка крадучись открыл цепочку на двери, крепко прикрыл, чтобы не открылась в его отсутствие, выбежал во двор и моментально перемахнул через ажурную чугунную решётку ворот. Теперь направо по улице до конца, а потом два раза повернуть – и окажешься около цирка.

Часто оглядываясь, он побежал в нужном направлении. Улица, чуть освещённая зыбким светом ночи, была совсем пустынной. Лишь изредка до слуха парнишки долетали неясные звуки голосов и стук каблуков о булыжную мостовую. Хотя на небе уже проглядывал лимонный диск луны, солнце ещё заходило, отбрасывая на крыши домов последние отблески.

Около розового дома, украшенного лепниной, день и ночь горел круглый фонарь, озаряя золочёную надпись «Аптека». Сквозь стекло витрины были видны расставленные вдоль прилавка медные ступки для растирания снадобий и разноцветные пузырьки с лекарствами.

Добежав до керосиновой лавки на углу, Тимошка предусмотрительно выглянул на соседнюю мостовую, нет ли какой опасности. На этой улице, широкой и ярко освещённой зазывными вывесками, прохожих было не меньше, чем днём: парами под ручку прогуливались женщины под вуальками, поигрывая тросточками фланировали господа в шляпах, а дверь ресторана с названием «Квисисана» была широко распахнута. Тимка обратил внимание, что вдоль тротуара цепочкой дежурили извозчики с пролётками наготове.

«Покоя лошадям не дают, – осудил он ездоков, – ночью скотина отдыхать должна».

– Стой, малец! Куда направляешься? – закричал Тимошке осанистый городовой в светлом мундире. – Ужо я тебя в участок сволоку. Живо брысь домой к мамке!

«А ну и вправду сволочёт? – испугался Тимошка. – Сраму тогда не оберёшься! Арефьевы ещё и дяде Пете отпишут: так, мол, и так, Пётр Сергеевич, забрали вашего Тимку ночью в кутузку. Теперь он не докторский приёмыш, а форменный каторжник».

– Эй, мальчик, лезь сюда, – услышал Тимка мальчишеский голос из закрытой подворотни. Он лёг на живот, прижимаясь к асфальту, шмыгнул в щель под воротами и очутился рядом с аккуратно подстриженным мальчиком, одетым в голубую курточку, коротенькие, выше колен, штанишки и лакированные ботиночки.

– Ты кто? – уставился Тимошка на неизвестного спасителя примерно одних с ним лет.

– Я – князь Всеволод Езерский, – мальчик наклонил голову и прищёлкнул каблучками, – но ты зови меня просто Сева. А ты кто?

– А я Тимка Петров. Сирота из села Соколовка под Гатчиной.

– Из настоящего села? Вот здорово! – обрадовался князь и лихо сплюнул через щёлку между зубами. – Везёт же тебе! Хоть детство на воле прожил. Не то что я…

Он сокрушённо махнул рукой и опустил голову, но тут же весело вскинулся:

– А ты часом не вор?

– Вор? Что ты, что ты, – испугался Тимошка, – как тебе такое в голову взбрело?

– Жалко, что не вор, – расстроился Всеволод. – А то я к ворам решил сбежать. Давай махнём вместе! Ты, я вижу, человек надёжный и бегаешь быстро.

Он помолчал и предложил:

– Будем с тобой, как братья-разбойники. Благородные, само собой. Первым делом мы похитим моего гувернёра, мистера Найтли, и всыплем ему сто, а лучше – сто десять плетей, чтоб сесть не мог. Я из-за него из дома сбежать хочу, чтоб его унылой английской рожи не видеть. Представляешь, он каждый день поднимает меня ровно в шесть часов утра, обливает ледяной водой, а потом заставляет стихи Шекспира наизусть учить.

«Бедный князь! Его Найтли, пожалуй, почище моей тётки Мани будет», – подумал Тимошка, но, тем не менее, отрицательно помотал головой. – Не, я не хочу идти в разбойники, я на лекаря выучусь, как мой названный отец, доктор Пётр Сергеевич Мокеев. Буду людей пользовать. Мне только надо где-то себе змею добыть, да такую, какую можно на грудь вешать. Потому как мне странник предсказал, что я всю жизнь проживу со змеёй на груди. Ты, часом, не видал, где тут циркач со змеёй на шее прогуливается? Говорят, что он ночами по набережной около цирка бродит. Я иду его искать.

– Не видал, – сказал Всеволод, – меня одного гулять не выпускают, только с гувернёром или гувернанткой мадемуазель Вивьен. Она не такая вредная, как мистер Найтли, но по-русски ни слова не понимает.

– Как же ты с ней разговариваешь? – удивился Тимошка.

– Обыкновенно, как все, по-французски. Знаешь что, – оживился Сева, – давай я с тобой тоже пойду. Вдруг на тебя кто-нибудь нападёт, а я умею очень хорошо фехтовать и боксировать. Да и потом, раз ты в разбойники со мной не желаешь, я могу и с цирком сбежать. Тоже неплохо.

Начну по разным странам ездить, спать, сколько хочу, про нудного Шекспира и думать забуду.

– Сева, ты когда-нибудь слышал про змею «питон»? – прервал его мечты Тимошка.

Князь усмехнулся:

– Само собой. Питон живёт в Африке. Не ядовит. Достигает семи футов в длину. Питается мелкими грызунами – крысами и кроликами.

Тимошка охнул:

– Не видать мне питона, как своих ушей. Не ехать же мне за ним в Африку.

Всеволод хлопнул нового друга по плечу:

– Не тревожься. Если будет надобность, я подарю тебе питона. А сейчас бежим к цирку!

Мальчики вылезли из-под ворот и побежали к виднеющемуся вдали коричневому шатру циркового купола. Часы на городской башне пробили ровно два часа ночи…

17

Тимошка кинул взгляд на особняк с белыми колоннами в глубине старого парка и чуть не споткнулся от неожиданности: в одно мгновение, словно по мановению волшебной палочки, тёмная махина здания заиграла бликами множества огней. Они метались из окна в окно, растекаясь лучами по купам раскидистых дубов, дрожали на портьерах и так же таинственно гасли с тем, чтобы через секунду загореться вновь.

– Сева, стой, – Тимошка указал новому другу на странный дом, – там что-то случилось! Может, пожар?

Тот беспечно махнул рукой:

– А, это меня ищут! Побежали скорее, пока не послали слуг в погоню.

– Ты понимаешь, – объяснил он, слегка задыхаясь от быстрого шага, – отец и мама поехали на ужин к государю, а у нашего мажордома сегодня именины – все слуги празднуют. Вот я и сбежал. А в обычный день за мной, знаешь, как смотрят. В сто глаз!

Тимошка сочувственно вздохнул: