Бессердечная

– Спасибо за предложение. Мне очень приятно. Можно я отвечу Вам завтра? Мне надо подумать.

– Что? – опешил Якушев, – Вы хотите подумать?

– Мила! О чём ты хочешь подумать? – Артур Вениаминович еле сдерживал возмущение, – Об этом можно было только мечтать!

– Правильно, я с Вашей дочерью полностью согласен, – вступился за неё Воропаев, – Мила должна подумать. Вы же понимаете, что у Вас есть небольшая проблема, от которой необходимо срочно избавляться, если Вы решите учиться в Москве?

– Какая? – В один голос спросили Лидия, отец и Мила.

– Да, да, это понятно, что вы все её не видите. Но в Москве Ваш южный говор будет слишком резать ухо столичным жителям. В Москве ТАК не разговаривают, – заявил Якушев, явно раздосадованный такой реакцией юной девушки.

– Если я завтра дам согласие, я исправлю этот недостаток за месяц.

– Ну, это уже деловой подход. Но, к сожалению, до завтра мы ждать не можем. Сегодня у нас самолет в Москву. В гостинице я буду до 19 часов. Вы, Мила, сможете мне позвонить? – спросил Якушев, – Количество мест в училище ограничено для студентов не из Москвы. Если не Вы, то будем искать в других городах таких же красивых и талантливых.

– Я позвоню. Я обязательно позвоню. Но Вы мне не сказали самого главного. Как Вы отнеслись к образу Нины, который я сыграла? Ваше мнение для меня очень ценно.

– Гениально! – Воскликнул Воропаев.

– Талантливо, необычно. Но согласился бы с этим образом Антон Павлович? – сдержанно ответил Якушев, – Да, что там говорить! Если бы нам не понравилось, мы бы не пригласили Вас к нам в Москву.

– Спасибо, – тихо ответила Мила и посмотрела на отца. «Вот так, папа. Я всегда буду играть так, как чувствую». Затем она посмотрела на часы. Было 16.30.

«Могу опоздать. Надеюсь, Саша дождётся».

Артур Вениаминович расслабился и с удивлением смотрел на Милу. Лидия не могла оторвать восторженного взгляда от своей любимой дочери, которая начинала воплощать все её задуманные мечты о карьере Великой Актрисы и, конечно же, о съёмках в кино.

Гости стали собираться на выход, оставив Миле телефон гостиницы и визитку с московскими номерами. А девушка судорожно пыталась сообразить, как ей быстрей переодеться и снять грим, чтобы не опоздать ни на минуту к Саше.

Главный режиссёр театра вместе с ведущей актрисой, как и подобает в подобных ситуациях, пошли провожать именитых гостей, а Милочка, быстро переодевшись и кое – как сняв грим, выбежала из комнаты. До Каменной Лестницы от театра идти 15 минут. Часы уже показывали 17.00.

«Он дождётся. Я знаю. Он не уйдет», – думала Мила, сбегая по ступенькам театра.

Она быстро шла по улице. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Ноги и руки дрожали от волнения, душа замирала от предчувствия встречи. Нежность к Саше была намного сильней той радости, которую она испытала от предложения учиться в Москве. Желание увидеть его, дотронуться до его руки, посмотреть в его глаза переполняло каждую её клеточку. На глаза наворачивались слёзы радости, боли, тоски и отчаяния.

«Если через 10 минут я его не увижу, я умру», – думала Мила.

Перед спуском к морю, возле Каменной Лестницы – одной из достопримечательностей их приморского городка – были старинные солнечные часы. Именно к ним и подошла Мила, стараясь не смотреть по сторонам. На часах лежал кем-то оставленный букет белых роз.

«Он увидит меня и подойдет», – решила Мила и стала внимательно смотреть на часы, чтобы понять, на сколько минут она опоздала. Букет мешал ей, и она взяла его в руки. Но понять, сколько же в данную минуту показывают часы, она не могла: кружилась голова, перед глазами всё расплывалось, волнение сдавило горло. Она облокотилась на постамент часов и попыталась взять себя в руки.

«Надо успокоиться. Боги со мной. Они мне помогут. Он сейчас подойдёт. Вот, уже кто-то идёт. Я слышу шаги. Это он».

– Девушка, Вы кого-то ждёте?

«Это его голос. Наверное», – решила Мила. Сердце остановилось. Нечем стало дышать. Она обернулась. Надежда рухнула: перед ней стоял совсем незнакомый парень и нагло улыбался.

– Какая красотка! Вы не меня ждёте?

– Нет, простите, не Вас, – голос не слушался её. Это был еле слышный хрип.

– Ты, чё? Пьяная? – спросил парень, – Тогда нам точно по пути.

Мила собралась с силами, оттолкнула навязчивого парня и оглянулась по сторонам, ища глазами Сашу. Его нигде не было. Парень, поняв, что с девушкой ему познакомиться не светит, отстал. Мила отошла от часов и села на скамейку, рядом с пожилой женщиной.

– Скажите, пожалуйста, Вы не видели здесь смуглого высокого парня? – спросила Мила.

– А что? Опоздала?

– Минут на 15.

– О, милая. Если не подождал 15 минут, значит, не очень – то ты ему и нужна.

– Так Вы его видели или нет?

– Не видела. Я, вон, с внука глаз не спускаю. А на молодых давно не смотрю.

«Он ещё не приходил, – решила Мила,– Значит, сейчас придёт».

– Я посижу с Вами рядом, не возражаете?

– Место для всех свободно. Я его не купила. Хочешь, сиди, на здоровье. Только не придёт твой парень. По опыту знаю.

– По опыту, говорите? Видимо, плохой у Вас опыт.

Разговор с женщиной отвлекал Милу от грустных мыслей и от дикой боли в душе. Если она будет просто молчать и ждать, то или сойдет с ума или умрёт – сердце разорвётся. Видеть Сашу хотелось нестерпимо.

– Да уж какой есть. Думаешь, у тебя лучше будет?

– Надеюсь, что у меня вообще опыта не будет.

– Один мужчина и на всю жизнь? Размечталась. Или думаешь, раз красавица, так всё всегда гладко будет?

– Надеюсь. Не на красоту, а на одного и на всю жизнь.

– Тогда жди. Хотя, ты, как и все женщины – ждать не любишь. Вижу – извелась вся, – женщина немного подобрела к Миле.

– Не из-за того, что жду, извелась. Тоскую по нему так, что сердце останавливается.

– Тоскуешь – значит, любишь.

– Не знаю, не понимаю, что со мной? Я маму люблю, отца, Афину любила. И это приносит только радость. А с ним у меня одна только боль. Вижу его – больно на душе, не вижу – ещё больней.

– Звать-то тебя как, величать?

– Людмила. А вас?

– На Людмилу ты не похожа, милая. А вот Милой звать тебя можно. Милочкой даже лучше.