Город-на-Оке

– Вот чего тебе здесь в такой час понадобилось? – не унимался Тот-что-из-окна. – Сказано ведь: каждую вторую субботу месяца учёт!

– Простите, не знал, – смущённо ответил Степаныч. – Я здесь впервые.

– Впервые он! – передразнил Тот-что-из-окна. – Много вас таких! Понаехали! Город совсем развалили! Без вас жили нормально! Так нет – понадобилось им сюда! Чего, спрашивается?

– Да просто посмотреть…

– Нечего тут смотреть! Всё давно рассмотрено и на повестке дня утверждено!

И не поспоришь с этим, решил Степаныч и путь свой дальше продолжил. На этот раз решил никуда не сворачивать и идти прямо по курсу – к центру города.

Вскоре он пришёл туда. На перекрёстке в самой его сердцевине Степаныч увидел большущий фонтан в форме учёного кота с надетыми на нос очками и с самым деловым видом держащего перед собой раскрытую книгу. Степаныч захотел подойти поближе и лучше рассмотреть кота, а заодно и узнать, что же такого интересного он там читает. Но кот, заметив его, осклабился, обнажив ровные белые зубки, и тягуче так пропел: «Добро пожа-а-а-ловать в наш город!»

Котов Степанычу приходилось видеть часто. В том, что иногда с ними лучше не иметь никаких дел, Степаныч не сомневался. Но о том, что существуют говорящие коты, да ещё и коты-статуи у фонтана, он раньше не знал. Да и откуда ему было знать это? В других городах таких котов не водилось. А здесь – самое обычное явление. Потому как все мимо проходят, никто на кота не реагирует. Один только остановился на секунду, рукой помахал. И кот ему в ответ махнул лапой. Дело-то привычное!..

Следующим пунктом в маршрутном листе Степаныча стоял Центральный городской парк. Недавно отремонтированный, он должен был, по его мнению, представлять лицо или обложку Города-на-Оке.

Оку там, действительно, было хорошо видно. Со смотровой площадки она расстилалась вся как на ладони. И мост через неё, что на южный фронт вёл, тоже выглядел вполне свеженьким. Краска даже ещё не слезла. А чуть поодаль – лес. И возле реки – пляж. Мужички на берегу сидят, рыбачат, меж собой иногда переговариваются. Паром небольшой туда-сюда людей перевозит – с одного берега на другой. Акулы плавают.

Стоп. Какие ещё акулы? Акул здесь быть не должно. Акулы в этих местах не водятся. Хотя… Степаныч почесал за ухом. Это же Город-на-Оке. Здесь всего можно ожидать.

– Как же они с акулами рядом не боятся? – вслух спросил Степаныч, имея в виду рыбаков.

– А чего их бояться? Они ручные, – услышал он позади тонкий голос.

Степаныч обернулся. Высоченный детина с огромными ручищами, выпирающими из свитера в бело-синюю полоску (напоминающим тельняшку), смотрел на него сверху вниз. Его косматая рыжая голова закрывала Степанычу солнце, отчего лицо этого парня казалось тёмным и угрюмым. Степаныч поёжился с непривычки и счёл за лучшее сделать несколько шагов в сторону. Для пущей безопасности.

Но детина вполне дружелюбно протянул ему руку и тонким голоском (что никак не вязалось с его мощной фактурой) произнёс: «Будем знакомы. Я – Агнец».

– Божий? – вырвалось у Степаныча. И тут же прикусил язык, подумав, что поторопился с выводами. Агнец может шуток таких и не понять. Ещё, чего доброго, отправит его именно туда, о чём Степаныч заикнулся по глупости своей.

Но Агнец пропустил его вопрос мимо ушей. Поймав руку Степаныча, слегка дрожавшую от напряжения, он довольно аккуратно пожал её и вернул обратно.

– Впервые у нас в городе? – догадался Агнец. – Сразу видно.

– Да вот решил чудес ваших отведать, – признал Степаныч.

Агнец, услышав это, обрадовался страшно.

– Так это всегда можно. Это мы мигом, – и, прежде чем Степаныч успел что-либо сказать, сгрёб его в охапку и потащил в закусочную, что стояла тут неподалёку. Там Агнец громко объявил всем, что его «новый друг» местных кушаний отведать желает, и что «поворачиваться надо, потому что у них мало времени». Степаныча быстро усадили за стол, предварительно сбросив с этого стола всю грязную посуду прямо на пол, нисколько не заботясь о том, что она может разбиться, повязали на шею фартук, дали в руки ложку и вилку, а после принесли обед. Агнец сел напротив.

На широком блюде подали рыбу, запечённую в фольге, с помидорами и сыром и ещё какими-то специями. Откупорили бутылку с компотом, не забыв при этом окатить брызгами соседей по столикам. Затем разлили по рюмкам остатки. Агнец громко выдохнул в сторону и разом осушил всё, что было ему налито. После закусил лимончиком и попросил ещё. Степаныч отхлебнул глоток, предварительно принюхавшись. Компот отдавал чем-то знакомым, бражным, но на вкус оказался самым обыкновенным, детским. Степаныч отпил до середины и поставил рюмку на стол.

– Не положено! – пропищал тонким голосом Агнец. – Рюмку на стол только пустую ставят.

Степаныч спорить не стал. Вновь поднёс к губам и допил.

– Вот это по-нашему, – одобрил Агнец. – Молодец, Степаша!

Степаныч подумал было возразить на этот счёт, что он вовсе не Степаша, а Степаныч (если уж взять такое обращение). Но, помня о здешних нравах, склонных к перемене, решил не рисковать. Пусть будет Степаша. Не так уж это и плохо.

Степаныч захотел попробовать рыбу. Взял нож, чтобы отрезать кусок, но Агнец, заметив это, одним точечным броском лимона выбил нож у него из рук.

– Что такое? – возмутился Степаныч. – Я хотел отрезать.

– Не положено! Кто ж рыбу ножом да вилкой ест?!

Это прозвучало настолько убедительно, что Степаныч не нашёлся, что сказать в ответ. Действительно, что это он удумал? Вилку отложил. Так рыбу и не попробовал. Не знал теперь, с какого боку к ней подойти.

А милый Агнец посасывал свой компот из вновь наполненной до краев рюмки и, по всему видать, был весьма доволен происходящим. Когда принесли счёт, он взглянул на официанта поверх его подноса, и своим тоненьким голоском прошептал: «В другой раз сочтёмся». Возражений не последовало.

– А ты ещё долго здесь будешь? – поинтересовался Агнец, когда они покинули закусочную, так ничего толком и не отведав. В животе Степаныча урчало, но признаться было как-то неудобно. Всё-таки, радушный приём оказали. Жаловаться – грех.

– Думаю, завтра утром уеду. Вот только где бы переночевать?

– О, я знаю отличное место! – воскликнул Агнец. – Сейчас тебя туда отвезу.

Они вышли за ворота и подошли к проезжей дороге. Агнец ловким движением руки остановил пролетавшую мимо карету, затем широко распахнул перед Степанычем дверцы.

– Прошу!

Степаныч пригнулся, чтобы пролезть. Агнец, видя его маневры, решил ускорить события и одним чётким прицельным движением колена в область таза помог своему другу забраться внутрь. Степаныч и охнуть не успел.

Внутри кареты было тесно. Приходилось сидеть, согнувшись. Сам же Агнец устроился на козлах рядом с кучером.

– Трогай! – пропищал он, и карета, взревев тормозами, сорвалась с места.

Степанычу никогда прежде в каретах ездить не приходилось. Все его познания о том, как ездят кареты, строились на домыслах и догадках, почерпнутых из книг, которые он иногда брал в руки не только для того, чтобы сделать подставку под горячий чай, но и, перевернув страницу, обнаружить там несколько странных иероглифов, причудливо складывающихся в слова, значения которых он частично мог разобрать. И хоть чтецы и счетоводы – не одно и тоже, Степаныч признавал в одном субъекте разные таланты. И потому книги читал периодически, но – не слишком увлекаясь. Циферки, всё-таки, важнее.

Карета летела быстро, как на крыльях, но все, какие были, булыжники и каменья, по дороге ей удавалось собрать. Степаныча бросало из одного угла в другой. Один раз, когда карета накренилась вбок, он чуть даже не вылетел. Но верный Агнец, не дремлющий никогда, своей надёжной рукой подхватил Степаныча на лету и вернул обратно в карету.

– Береги посадочное место, Степаша! – напомнил он.

Что происходило за окном, Степаныч улавливал с трудом. Мелькали деревья, фасады домов, машины, люди. Он не успевал их разглядывать.

Один раз чуть не попали в аварию. Проезжавшая мимо четвёрка лошадей, запряжённая в белый «Мустанг», чтобы сократить время, решила выехать на встречную полосу. Столкновение могло произойти в любую секунду. Но тут кучер, управлявший каретой, хлестнул плетью по капоту «Мустанга», и тот, издав громкий вопль и резко встав на дыбы, затем рванул вперёд, взметнув за собой тучу пыли и оставив после себя густой запах из выхлопной трубы.

– Вот ведь зараза! – разразился громом кучер. – На дешёвом пойле ездит! Денег, что ли, жалко – заправиться нормальным топливом? Чтоб его пробрало!..

Когда доехали до нужного места, уже смеркалось. Степаныч с трудом выбрался из кареты. Тело ломило и стонало. Агнец поблагодарил кучера за увлекательную и весьма комфортную поездку и бросил ему монетку.

– Никогда не приходилось ездить в карете, – шёпотом сказал Агнец Степанычу.

– Мне тоже.

Они стояли у подножия высокой лестницы. Ступеней было так много, что Степаныч, решивший по привычке их сосчитать, вскоре бросил это дело. Не меньше сотни, решил он. Ступени вели к входу в гостиницу. Где-то на середине валялась большая рваная калоша.

– А это откуда? – спросил Степаныч, поднимая её. Калоша была тёмно-синего цвета.