Осколки

Четверо стояли около земляного холмика в темноте, и было слышно, как двое из них громко шмыгали носом. Луна освещала сад, пахло нарциссами, и было понятно, что здесь хоронят дорогое существо. «Бедный наш Гоша!» Девочки опять как по команде зашмыгали носами. «Мир праху твоему! Спи спокойно!» – это был голос почти плачущего папы.

Четверо – мама, папа и две полувзрослые дочери взялись за руки и склонили головы над холмиком. «Лишь бы лиса не добралась!» – добавила Ласточка. А Силле погладила Ласточку по голове и успокоила:" Папа сверху камень положил, да и Гоша лежит в пластике. Она тяжело вздохнула:" Бедный наш Гоша!»

Да кто же был такой этот таинственный Гоша, по которому так искренне горевала целая семья?, – спросите вы. А он был обычным черным ангорским кроликом, умершем от старости и объедания. Гоша был просто домашним развлечением, который ходил в красивом ошейнике со стразами и выгуливался раз в день на зеленой лужайке перед кирпичным домом, где и жила наша семья.

Гоша был толстым и счастливым кроликом – ел только отборную траву или щипал одуванчики, клетку ему чистили после того, как он «настреливал» в углу много маленькой коричневой дроби, и вообще он был кроликом-долгожителем- он жил в этой семье уже шесть лет, и за это время и Ласточка и Силле выросли, похорошели, им одели цепочки на зубы и девочки уже несколько раз перекрасили свои волосы. Теперь одна из них- Ласточка- была брюнеткой, а Силле – блондинкой.

Кролик Гоша участвовал во всех семейных Днях Рождения, приемах гостей и развлекал соседских детей, собирающихся по воскресеньям в саду у большого круглого батута с сеткой. Тогда его выпускали из клетки и он всем показывал, как можно прыгать и без всякого батута и даже очень высоко. Дети смеялись от его высоченных прыжков, гладили Гошу и давали ему сладкую морковку. Может ли такая жизнь кому-либо не понравится? Это была цепь счастливых дней и вечеров, и Гоша чувствовал себя любимым и особенным.

Он никогда не видел других кроликов и вообще никаких животных- кроме соседской собаки – маленького черного терьера Беллы, которая часами стояла у забора, наблюдая за прыгающим Гошей. Она высовывала длинный, розовый язык и улыбалась, глядя на его прыжки, а иногда ей доставалась и морковка, летящая через забор от соседей.

Гоша жил, толстел и старел, и вот в один апрельский день он просто не проснулся, а девочки нашли его уже холодное мохнатое тельце, когда пришли из школы. Были слезы, были причитания, звонки маме и папе, и вот в 9 вечера Гоша улегся в землю, аккуратно завернутый в целлофановый пакет.

Неожиданно в гараже зажегся свет- это вернулась соседка Гоши, мама Беллы. Она услышала всхлипывания и прошла в сад, тихо встав рядом с девочками. Она тоже ехала с похорон. Хоронили в тот день знаменитость, но похороны были совсем другими – там не плакали, не причитали и не всхлипывали. Там, на тех «важных» похоронах, улыбались, ели, даже флиртовали, речей об умершем не держали и как бы о нем и не вспоминали, зато разговор шел о наследниках, деньгах, Швейцарии и отсутствующих родственниках.

Обсуждали пирожки, заедая их красным вином и малюсенькими пирожными, погоду, аукционы и налоги – обычный набор общих «мозольных» тем. Все, что угодно, но только не о смерти и не о том, кого только что отпели в церкви с круглыми куполами. О нем не говорили, не вспоминали, а похороны были похожи скорее на вечеринку друзей, чем на искреннюю скорбь по утраченному.

И мне подумалось, уж лучше быть Гошей в семье моих соседей, чем «важным лицом», которого никто не любит и по которому не льют слезы. Похороны Гоши были настоящими, искренними, и казалось, что пухатый черный кролик Гоша принес за свою шестилетнюю жизнь на землю больше света и тепла – для Ласточки, для их мамы, папы, для соседских детей и даже для собаки Беллы, чем тот важный дядя, который всю жизнь кем-то управлял, чего-то накапливал, кого-то ругал, но так умер никем нелюбимым.

Говорят, что каждый оставляет след на земле. Гоша – точно, оставил. Мир его пушистому праху! Пусть его рай будет полон только отборной морковки и он веселится и прыгает на райских полянах, полных простых, чистых и веселых душ!

Звездный дождь в созвездии Персея

Когда ты вчера спал, ты ничего не заметил? Может, приснился вещий сон или может, ты неожиданно проснулся и тебе захотелось выйти на улицу? Нет?

А ведь мы сейчас пролетаем все вместе мимо созвездия Персея, представляешь? Ты спишь и летишь, а вокруг тебя такое творится! Около созвездия Персея летит комета, которая разваливается на куски, входит в атмосферу земли и падает на тебя звездным дождем. 150 звезд в минуту- падающие звезды, которые сгорая, слушают твои желания, а ты вот спишь и об этом не знаешь.

Пик звездного дождя всегда с середины августа, но вот в этом году этот дождь особенный, так как эта умирающая комета вошла в нашу атмосферу, а она появляется около земли только раз в 130 лет.

Я проснулась после заката луны, когда её свет больше не мешал смотреть на бархатное темное небо с вшитыми туда стразами звезд. Облака были такие легкие, что скользили по бархату, словно тюль от легкой занавески, но не мешали мне видеть всю глубину бесконечности. И вот началось: налево, около ковша, свалилась большая звезда, прочертив небо вспышкой белого хрусталя, потом справа – вторая, и опять росчерк серебра через купол небосклона. Через секунд десять – снова росчерк, но более светлый, не такой четкий.

Я сидела, или вернее лежала на полу комнаты с большими окнами вместо стен, на мягкой шкуре кенгуру, когда-то прыгающей под небом Австралии, и смотрела на небо. Будильник звучно показывал два часа ночи. Зрелище было не сравнимое ни с чем. Мне показывали небесный фильм об умирании кометы, которая рассыпалась прямо на глазах последним фейерверком.

Я не знаю, сколько людей смотрели на небо в ту волшебную ночь, но если они не спали и видели эту звездную феерию, то уж верно не могли на следующий день думать о акциях, выборах, армиях и войнах, ибо все это не актуально и глупо, когда перед тобой развертывают картину вечной красоты. Зачем эти войны и цены на нефть? Зачем вражда и заем в банке? Зачем?

Если бы все люди планеты однажды встали ночью и подставили свои головы под звездный дождь, если бы они почувствовали, как звезды падают, а земля путешествует вместе с солнцем дальше, закручиваясь в спирали галактики, а в центре её – таинственная и неизбежная черная дыра, где нет времени, нет возраста, нет религии, нет государства, но есть то, что никто не видел, то все эти войны и борьба за власть, за острова и полуострова, за богов, за мифы становятся такими маленькими, незначительными, неумными и ненужными, что просто хочется сказать: давайте просто смотреть на звездный августовский дождь и любить нашу планету.

Я не предлагаю вам любить друг друга, ибо это ложь, которой вас пытаются накормить и таким образом «одомашнить», отвести от «звездной болезни», но в душе мы-то знаем, что мы – часть этих звезд. Я предлагаю вам почувствовать в себе этот звездный дождь, и тогда вы, может, начнете относиться с добролюбием и нежностью к тем, кто живет рядом и тоже сделан из звездного материала, хотя, может, этого не понимает, поэтому и не любит себя.

Не по сезону

Разлили олово по небу,

Черпнули в сито мелкий дождик,

И пахнет августовским хлебом,

И воздух полон мокрых крошек.

Паучьим лапкам очень мокро —

Слюну свою с дождем мешая

Он ткёт ковер паучье-долго,

Поймать гармонию стараясь.

Скворец запрятал в ветки песню,

Кукушка тучи там считает,

А дождик бусинки развесил

И сверху сад мой поливает…

Пять долларов свободы

Что можно купить на 5 долларов? Завтрак в Мак-Дональдсе? Обед в Икее? Проездной билет на московском метро (хватит пяти на несколько поездок- пока)? Деньги небольшие, хотя в Америке можно собрать 5 долларов мелочью на любой парковке машин около больших супермаркетов. Ожиревшие от гормона роста, которым по закону сильного начинено все мясо Америки, американцы больше не в состоянии согнуться и поднять упавшую около их больших машин мелочь. Конечно, только не в Калифорнии, где живут богатые и красиво-тонкие, те, которые не смотрят в телевизор и не считают деньги. Нет, не те!

А можно и в тюрьму попасть на пять лет за пять американских долларов – по одному году за доллар. Пять лет исправительно-трудовых работ на стройке Московского Университета на Ленинских горах. Неужели цена этой пятилетней работы – пять долларов? Как же это было выгодно послевоенному сталинскому режиму! И взметнулись, как в сказке, высокие башни в Москве на семи холмах!

А я и не знала, когда пошла учиться в 80-сятые в Московский Университет, что его создавали добрые и родные руки заключенных и осужденных. Руки моего бедного двоюродного деда Саши, который привез с войны этот роковой сувенир – пять американских долларов. Так, бумага какая-то. Странная бумага. Впрочем, и наши деньги – тоже бумага странная. Банковские билеты. Куда? На представление? В Кремль? Или куда? А ему дали пять лет за то, что он привез их – как сувенир с великой отечественной, рискуя жизнью за отечество.

Капуста, фантики, бабло, деньги, башли (с оттенком пренебрежения), мани, аржан, баблосы, бабуси, бабосы (нежно), лаве, лавандос (с оттенком запаха) и просто – день-гааа! Так, однодневка какая-то! Так вот за них, родимых, он, мой дедушка Саша, пять лет после войны бесплатно строил Московскую башню универа, где я потом, совершенно бесплатно, шесть лет изучала физику и основы научного коммунизма, если такие библейские мечты, как коммунизм, можно называть научным. Но называли и даже «сдавали» этот научный коммунизм с успехом. Мое имя там до сих пор стоит на стене, а вот его имени там нет. Как и его самого больше.

Две отсидки – обе до смерти «кормчего и рулевого», обе по наговору, хотя он тоже был не ангел. А кто был? Кто был ангел? А кто теперь – ангел? Или нет таких на Руси? Ведь если ты – русский, то ты часть всего, что есть Россия: ты- часть её истории, хочешь ты этого или нет. Ты – часть торговли младенцами в миллионных масштабах, ты – часть узаконенного наркобизнеса и взяточничества, ты – часть этой неразрывной цепи распилов и откатов, которыми мы устилаем дорогу в свое будущее вместо настоящих дорог. А может, и у тебя есть эти пять долларов в кошельке – ведь деньги в Америке не меняли с войны. Все те же ходят. И по российским карманам ходят, и по сейфам российским, и по тумбочкам прикроватным. Все те же пять иудовских долларов, за которые мой дедушка Саша заплатил своим трудом на благо нашей отчизны, поя в строю всем известную песню: