– А-а… Ну ладно, коли так.
– Так что у тебя здесь за проблема нарисована? – спросил Димка, постукивая пальцем по ватману.
– Да так, – вздохнула я. – На самом деле не моя проблема.
– Да?
– Машка… Помнишь Машку? Мы с ней жили в общаге. До четвертого курса.
– Машка? – переспросил Димка. – Конечно, я помню вашу Машку. Такая с косой. Она?
– Да.
– У нее еще фигура была очень даже, – продолжал свои реминисценции Димка.
– Господи, – я застонала, – и ты туда же! Сразу фигура!
– А что я должен про нее сказать? – защищался Димка. – Я ее видел несколько раз. Минут по десять. Вот и помню только косу и фигуру. Извини.
– Извиняю, – буркнула я. – Кофе будешь?
– Буду. А под кофе твой рассказ о Машке. Или как вы ее там звали? Маруся, по-моему?
Димка Марусину историю выслушал молча, прихлебывая кофе. Переварил мой рассказ и сказал:
– У Маруси есть несколько вариантов, как вести себя дальше…
– Сочувствовать не будешь? – перебила я.
– Не вижу смысла.
В этом весь Димка. Терпеть не мог сантиментов, а поговорить по существу – это пожалуйста.
– Хорошо, тогда поподробнее о вариантах.
– Уйти или остаться, – сказал он.
– И это все, что ты можешь сказать? – криво усмехнулась я.
– Нет. – Он мотнул головой, отставил пустую чашку. – В каждом есть свои подварианты.
– Ну-ка, ну-ка.
– Уйти в никуда или уйти к другому мужику. – Димка вопросительно смотрел на меня.
– Хочешь услышать комментарии? Ладно. Уйти в никуда – нет денег. Уйти к другому мужику – нет другого мужика.
– Совсем никакого? – удивился Димка. – При такой-то внешности?
– Она почти семнадцать лет безвылазно просидела дома, – пояснила я. – Откуда может взяться другой мужик?
– А деньги? – спросил Димка. – У нее их совсем нет?
– Откуда? Она не работала. Петя давал ей на хозяйство…
– Могла бы утаить из того, что он давал, – перебил Димка.
Да что ты! Машка так не может, – вздохнула я. – Она патологически честная особа. Если что-то у нее и есть, то лишь на карманные расходы, не больше.
– Знаешь, – подумав, изрек Димка, – если она такая мямля, тогда ей не стоит дергаться. Пусть живет как жила.
– Что? – Я смотрела на него непонимающе. – Как это?
– Ну а что?
Мои глаза непроизвольно наполнились слезами.
– Так нельзя… Это же… свою жизнь…
– Да, – сказал Димка, – это значит выкинуть свою жизнь на свалку. Согласен. – Он погладил меня по голове. – Но, Ирк, это она уже сделала. Сто лет назад.
– Она не знала тогда… Никто не знал.
– Не ври хоть сама себе, – предложил Димка. – Ты же догадывалась?
Я удрученно кивнула.
– И не сделала бы так? – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Димка.
Я опять кивнула.
– Тогда и сейчас не ставь себя на ее место. Ты так все остро переживаешь, потому что ставишь на ее место себя. А ты – другая. Дру-га-я, – по слогам произнес он, одновременно похлопывая меня по руке. – А она может относиться ко всему совсем иначе. Ты, кстати, ей звонила?
– Один раз. У нее все были дома, она не стала говорить. Сказала лишь, что все нормально. Мы договорились, что я позвоню как-нибудь.
– Так звони сейчас!
– У них ночь. Три часа разницы.
– Завтра, – сказал Димка. – Звони ей завтра. И перестань себя мучить.
Я набрала Марусин номер на следующий день утром, сидя в своем кабинете.
– Привет, – сказала я.
– Привет! – обрадовалась она.
– Как дела? – осторожно спросила я.