Скунс без хвоста

Выяснилось, что он уехал. На стажировку, в Стокгольмскую школу экономики

Раздобыв адрес кампуса и номер комнаты, Алина отправила послание: «Скунс уже вообще без хвоста умирает, и никакой чай ему не помогает».

Помимо этого, Федором был обнаружен лист с вензелями и следующим текстом:

Тишина – это мысли домов и деревьев, травы и огня,

Тишина – это облако снов, что я вижу сейчас без тебя

А в моей голове только шум, плески волн и топот дождя,

Отчего же сейчас в тишине ты не держишь за руку меня?

В ответ было получено: Аум тоже, страдает и французский флаг.

Урра, урра, moi aussi

– Папочка, привет! Не могу до мамы, как всегда, дозвониться! Она Ферганский хребет, что ли, покоряет? Обычно хоть детям родным сообщает… В общем, передай ей, пожалуйста, что я в гостях у Карлсона в ближайшую неделю.

– Дочь информирует о посещении некоего Карлсона на этой неделе. Он хоть из приличной семьи, этот Карлсон?

– Ах да, конечно, она улетела в Стокгольм. К своему скунсу без хвоста.

Больше папа ничего не стал уточнять. Он привык, что дочь пошла в жену, а та у него весьма странная.

    «Cапсан», февраль 2013

Скоро приедет

– А мама скоро пьиедет? – спрашивал маленький Ваня уже в сотый раз бабушку, навещавшую его в детском лагере.

– Скоро-скоро, солнышко, – говорила Валентина Андреевна, сама не веря своим словам.

Дочь Аня уехала куда-то в Амурский край, с миссией Medicins sans frontiers[15 - фр. Врачи без границ], хотя сама к медицине никакого отношения не имела. Сообщалась оттуда регулярно, но о дате возвращения не говорила никогда

Валентина Андреевна не разделяла благотворительного порыва дочери и не поддерживала, но поделать ничего не могла. Дочь давно принимала все решения по поводу своей жизни самостоятельно.

– Аня, здравствуй.

– Привет, мама.

– Как там у вас дела? Удалось кого-то спасти?

– Да, многих детей отправили в соседние регионы. Детский дом эвакуировали

– А… хорошо… А еще непонятно, когда домой? Не то что я…

– Мама, ну, опять начинается. У вас что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось. Ванечка скучает очень.

– Я здесь нужнее. Пусть воспитывается мужчиной.

– Уж какой там мужчина… ему же нет четырех еще. Ладно, как знаешь. Звони почаще. Мы с папой беспокоимся все-таки. В новостях все время смотрим…

– Не смотрите вы этих новостей, всякую чушь несут. Я приеду, напишу и покажу всем, как на самом деле дела обстоят. Как приходится выбивать транспорт на эвакуацию, деньги, медикаменты. Впрочем, что я тебе говорю, все равно не поймешь. Ну пока, целую.

– Дед, Николай, ты спишь? Надо Ваню из лагеря этого забирать. Анька неизвестно когда явится, а ребенок, бедный, с чужими людьми, не дело это.

– Раз надо, заберем. Завтра поедем и заберем. Да не реви ты.

– Да как же мы ее такую бессердечную-то вырастили…

– Ну вон она там спасает…

– Ага, спасает… А свой-то птенец… Мужчиной, говорит, пусть растет, тьфу!

– Ты, никак, подрался с кем, боец? Дед взял мальчика на руки и заметил синяк на лбу, над левым глазом.

– Нет, что Вы, упал с велосипеда, – поспешила пояснить воспитательница.

– Да, с веи. си. педа, – понуро ответил Ваня.

– У нас драки не допускаются, мы следим, – все еще оправдывалась женщина.

– Ладно-ладно, синяк нам не помеха. Домой-то хочешь?

– Осень хосю! – весело ответил малыш, и для убедительности взял деда за руку – вести к машине

– Побежали тогда, бабуля уж заждалась, котлеты да сырники тебе готовит.

– Ваня юбит катлетку! И сыйник!

Валентина Андреевна ждала у калитки.

– Золотце мое, солнышко, бабушка-то как соскучилась! Да ты, я гляжу, весу-то поднабрал, богатырь наш! Ох, бабушка с трудом поднимает

– Ваня весу поднабьял! – повторял мальчик, как делал часто, о себе в третьем лице.

– Котлетки с пюре будешь?

– Буду!

– Вот умница. А потом десерт! Бабушка творожную запеканку сделала.

– Дед говоил, сыйники. Эх, дед, не в куйсе ситуации

– Да куда уж мне угнаться-то за курсом ситуации, бабушка у нас очень шустра, брат.