Скунс без хвоста

После обеда полагался сон. Валентина Андреевна принялась выбирать книжку «на сон грядущий»:

– Про Лукоморье или «Идет бычок»? – с энтузиазмом демонстрируя внуку книги с крупными буквами и разноцветными картинками, спрашивала она.

Ваня грустно сидел на кровати, и не обратил ни на бычка, ни на русалку на ветвях никакого внимания.

– Что с тобой, Ванечка?

– А мама уже никогда не пьиедет?

– Ну что ты такое говоришь, конечно, приедет, и скоро

– Она уехала, потому что не любит меня? Потому что я пьехо себя вел?

– Что ты такое говоришь. Ты очень хороший мальчик. Мама тебя любит. Мама просто сейчас поехала по важным делам. А потом вернется.

– А что за делам?

– В одном городе злая волшебница заставила дождь лить непрерывно, чтобы затопило все дома и дороги. А там были и маленькие детки..

– Как я? – вмешался Ваня.

– Да, как ты, солнышко, и еще даже меньше

– У них не стало дома, ни садика, и надо было их спасать. Вот мама и поехала спасать.

– А у них нет своих мам?

– Не у всех есть, Ванечка. Давай лучше бабушка тебе книжку интересную почитает. Давай? Смотри, какой дуб красивый. У лукоморья дуб…

– Зееный, – без воодушевления продолжал Ваня.

– Златая цепь на дубе том. И днем, и ночью…

– Кот ученый все ходит по цепи кругом.

– Идет направо – песнь заводит… Спи, лапушка моя, спи

Тем временем Аня обновляла статус в социальных сетях, периодически призывала к сбору средств в пользу пострадавших и вообще всячески демонстрировала свою активную гражданскую позицию. Это ей было важно – демонстрировать гражданскую позицию. Фото из мест печальных событий были соответствующим образом центрированы, сфокусированы – словом, все умения, приобретенные в фотошколе, были надлежащим образом применены. Прошел месяц, заканчивалось лето, пора было переезжать с дачи в город. Ваня все реже спрашивал про маму, привык, что ее нет.

Внезапно Аня сообщила, что едет. Спасательная операция закончена, и она может «какое-то время» побыть дома. Валентина Андреевна не стала даже уточнять, почему «какое-то время», пусть хотя бы приедет, а там видно будет.

Ваня обрадовался, хотя и не так, как деду, забиравшему его из лагеря, и бабушке, встречавшей у калитки.

– А теперь, Ваня, не мешай мне, пожалуйста. Иди, солнышко, поиграй сам, маме надо поработать, – сказала Аня, утыкаясь в компьютер.

– Мама уже долго яботала. А теперь мама должна игьять с Ваней, – протяжно поднявал мальчик и тянул Аню за руку..

– Нет, Ваня, прости, пожалуйста, маме некогда, – твердо сказала Аня, наклоняясь, чтобы поцеловать сына в лоб.

Но Ваня убежал к бабушке.

Когда мальчик уснул, Аня пришла к Валентине Ивановне:

– Мама, вы можете пожить с Ваней какое-то время? Я могу найти няню, если нужно. Меня берет на работу одно крупное издание – освещать события из опасных мест

– Каких? Каких опасных мест? – Валентина Андреевна не могла поверить в то, что слышит.

– Из мест катастроф или войн. Сейчас в Америке недавно цунами было.

– А как же Ванечка?

– Вот я и говорю, может, няню взять, если тебе одной с ним сложно будет

– Какая няня? Он и так в сад ходит… Может, ты еще передумаешь?

– Нет, мама, я твердо решила. Эта та работа, которая мне очень нравится.

– Неужели нельзя найти другую работу, чтобы быть дома?

– Ты хочешь, чтобы я в офисе штаны просиживала бездарно с 9 до 18? Чтобы я умерла тут со скуки и тоски от собственной бесполезности? Я могу пользу приносить человечеству

– Аня, что ты говоришь, какое человечество, когда у тебя сын родной брошен будет?

– Почему брошен? Он же в саду, с вами?

– Мать ему нужна. Отца ты его уже лишила, но хоть на мать-то может ребенок рассчитывать! Что ты за изверг-то такой?

– Мама, я не хочу разговаривать в таком ключе. Это неконструктивно.

И захлопнула за собой дверь

Через две недели был Ванин день рождения, 4 года. Мальчик принес в садик печенье, испеченное бабушкой.

– Какое вкусное печенье! – говорила Лиля, самая красивая девочка в группе, с которой Ваня составлял «пару» на прогулке и занятиях в классе. Это твоя мама испекла?

Ваня строго, почти зло, что с ним никогда не бывало, посмотрел на улыбающуюся голубоглазую Лилю с большим розовым бантом и самым серьезным тоном произнес:

– Это бабушка, моя любимая бабуля испекла. А мама… бабушка говорит, что она скоро приедет…

    Санкт-Петербург, июль 2013

История с балкона

Все знают уютные, с ухоженными цветочками в горшочках балкончики, с резными решетками, манящие завернуться в плед и усесться с книжкой. Такие бывают magnifique в Париже, bonito в Барселоне и совершенно belissimo[16 - Все три слова означают «прекрасные».] в Риме. Они всегда прекрасно дополняют образ очаровательных европейских городов и непременно входят в описания незамысловатых путеводителей.

На одном из таких балконов в не менее притягательном европейском городе (хотя и весьма северном) Алина проводила целые дни с мольбертом. Она наблюдала за суетливой жизнью, не будучи замеченной спешащими по делам в центре города прохожими. Иногда на ее холсте эта жизнь замирала и превращалась в талантливый городской пейзаж. Зарисовки передавали la vie quotidienne[17 - фр. повседневную жизнь], которая разыгрывалась то аллегро (в утренние и вечерние часы), то адажио – в часы «сиесты», как говорила мама Алины, хотя климат величественного города не предполагал «отдыха в жаркую пору» по причине отсутствия таковой поры. Чаще всего сиеста заключалась в том, что дождь, снег, ветер или все они вместе выгоняли посетителей Алининых зарисовок с маленькой узкой улочки в многочисленные кофейни, позволявшие Алине запечатлеть город без его обитателей.

– Потому что Париж южнее, и гулять там приятнее даже в такую пору, – поясняла Алина сама для себя невозможность увидеть сходство с любимым Писсарро в пейзаже вокруг