Сварожий круг

– Я дурак, да? Ну, скажи, дурак?! – распалился Костик, взвешивая шансы на более приятное препровождение оставшегося вечера.

– Дурак. Тебе легче?

– Нет.

– Так я и думала. Зачем пьешь? Ты раньше себе не позволял…

– Мои желания исполнились, и теперь я заливаю свое счастье водкой. Понятно?

– Более чем…

– Ксюш, я не могу без тебя! Хочешь, все брошу, и мы будем вместе?

– Не хочу.

– Давай, прямо сейчас уедем куда-нибудь вдвоем, а?

– Нет, Кость. Пойдем, тебя люди ждут.

– Да разве это люди? Шелупонь одна. – цинично процедил он. – Пойдем, выпьем?

– Пойдем.

Оксана сама не поняла, с чего она так напилась: то ли от того, что ей стало жаль талантливого Костю, променявшего ее на нынешнюю славу, то ли своего чувства… А может быть одиночество, острое как лезвие кинжала, вонзилось в ее сердце, и она лихорадочно искала способ приглушить эту внезапно нахлынувшую боль, страшную, чудовищную, лишающую разума и способную вогнать человека в поистине скотское состояние?.. В один из моментов она потеряла чувство реальности, размытая дымка, в которой кружились пьяные гости, приобрела еще более гротескный характер, и, задыхаясь от удушливой атмосферы, она прильнула к Косте и шепнула ему: «Уедем!»

– Я потеряла тебя… – плакала она горько.

– Я недостоин тебя… Ты, лучшее, что со мной когда-нибудь случалось… – шептал он, лихорадочно втискиваясь в рукава пальто и уволакивая Оксану на улицу. Поймав машину, не торгуясь, назвал адрес, запихнул туда опьяневшую подругу, и принялся страстно ее целовать.

– Как поздно! – слезы текли по ее щекам, придавая губам солоновато-горчащий вкус.

– Это лучше, чем никогда!

– Уже не исправить…

– Мы сможем…

– Нет-нет…

– Да, милая, да…

Утро оказалось чудовищным. Оксана застонала и потянула одеяло на себя, пытаясь укрыться с головой от назойливого апрельского солнца и гомона счастливых воробьев. Откатившись в сторону, наткнулась на чью-то руку и в испуге вскочила, тут же схватившись за разламывающиеся от боли виски, в которых стучали и ревели отбойные молотки. Костя недовольно повернулся к ней спиной и сонно спросил:

– Который час, Светик?

– Одиннадцатый… Я не Светик, ты перепутал постели…

– Что? – с трудом разомкнув глаза, спросил Костя. – Ой! Вот, черт!

– Я не черт! Вчера вроде была краше! – попыталась пошутить Оксана и, поднявшись, побрела на кухню.

«Зачем я это устроила? И надо же было напиваться в хлам, а потом тащить Костика в постель! Тоже мне, нашла, чем заняться! Эго свое потешить решила? Знаменитый писатель в койке бывшей возлюбленной! Заголовки для газет! Тьфу! Теперь самой на душе противно. Придется на работу звонить – отмазываться, врать что-то… В таком состоянии на работу не ходят…»

– Оксан, ты меня извини, если что не так, – выполз на кухню потрепанный и жалкий писатель. – Я не хотел…

– Все хорошо.

– Я, правда, не хотел… Можно я позвоню?

– Конечно. – ответила Оксана, а про себя подумала: «Не хотел… Еще как хотел… судя по… гм…эрекции».

– Ты извини… У меня разговор конфиденциальный…

– Без проблем. Телефон в комнате. Я тут посижу, заходить-кричать не буду, не переживай.

– Ты умница.

– На том и стоим, – ехидно произнесла она и поморщилась. Ватный привкус во рту невыносимо мешал говорить.

Из комнаты доносился приглушенный виноватящийся голос Кости. Против воли девушка прислушивалась к словам, и каждое из них становилось если и не порцией яда, то касторки уж точно – писатель объяснялся с женой и врал при этом как сивый мерин, исповедуя принцип: «Отпирайся до последнего». Куда девалась его вчерашняя алкогольная смелость? «Наверное, провалилась в тартарары, – решила Оксана и в очередной раз пожурила себя, – Дура дурой ты, Ксюха, клиническая, катастрофическая, неисправимая идиотка! Чего ты, собственно говоря, добилась? Решила мужичка из семьи увести? Да разве он тебе такой нужен? Не смеши слона! Хреново тебе? Заведи кошечку или собачку, ну на крайний случай купи себе герань в горшке и разговаривай с ней на здоровье! Можешь ее даже по листикам гладить! Ой, бред! – остановила она себя. – Стоп-стоп-стоп! Крыша моя, крыша! Не съезжай мгновение! Бывают же такие преотвратные утра! И мы сами себе их устраиваем!»

В дверном проеме нарисовалась фигура хмурого Кости, неловко мнущаяся и такая нерешительная, что казалось, будто эта самая фигура пыталась решить насущно важный вопрос: «Превратиться ли ей тотчас в призрака или немного погодить?»

– Проходи. Кофе будешь?

– Лучше чай. С такого похмелья от кофе сердце стучит как бешеное.

– Да уж. Чай так чай. Сейчас налью.

– Я вчера тебе ничего лишнего не наговорил?

– А что лишнего ты мне мог сказать?

– Ну…

– Не бойся, милый, я не восприняла твое предложение сбежать вместе на край земли, как самое соблазнительное на свете, если ты об этом.

– А почему? – вдруг обиделся писатель.

– А ты серьезно… предлагал?..

– Нет, но…

– Никаких «но»! – строго оборвала его Оксана. – Вспомнили прошлое, сорвались… Бывает… Теперь все. Ты возвращаешься к жене и книгам, а я к любимой работе и любовникам.

– У тебя их много?

– Парочка имеется, временно… на горизонте…