Улыбка Хатшепсут

Пути иные хочу я срезать…
Разверзла пропасть пучины тризна,
Соблазна лунность – моя отчизна,
Моя двуликость и окаянство
И масок жутких непостоянство…
Прости, мне было тебя так мало,
Пути иные я созерцала…
И только шаг лишь, зовущий в пропасть,
Попасть под смерчи, попасть под лопасть.
На небе млечность пути застыла,
А звезды сбоку… не там ходила…

Полис изувеченной тоски

Храмовые тоги загрязнились
И потеки крови на губах,
И страницы требника лоснились,
Истончась в неправедных руках.
Что тебе мои словотворенья?
Это только жрицы пьяный бред,
Нет в тебе ни искры сожаленья:
Вдруг остыл полуденный обед?
Вдруг тебе не донесут полушку,
А мечтаешь ты о золотом,
И наполнив храмовую кружку,
Дверь закроешь грязным сапогом.
Будет день и будет пища, водка,
Будет стылый и постыдный секс,
И не протрезвевшая кокотка
Безусловный вызовет рефлекс.
Что тебе мои больные бредни?
Полис изувеченной тоски
Был просрочен даже не намедни,
Вместо он бумаги туалетной
Был тобой разорван на куски.

Веточкой сакуры

Жасминовый чай с лепестками снежными
Пью торопливо глотками небрежными,
Пью, наслаждаясь его обжиганием
Так же, как пью твоих глаз обещания —
Нетерпеливо, взахлеб, трепетанием,
Тела томлением и ожиданием,
Веточкой сакуры к солнца лучу
Я прикоснуться губами хочу.

Ева

Я возрожденная вновь Ева —
Томима искусом познанья,
И обнаженность злую нерва
Приму себе, как воздаянье
Грехов моих, твоих, потомков,
Что, проклиная нас с котомкой
По миру Идут, словно жид,
И черт им в спину ворожит.

«Не свастикой, но коловратом…»

Не свастикой, но коловратом
Перерождений бесконечность
Прозревая,
Ты постигаешь новою утратой
Себя, свою невечность,
Что пугает
Не смертностью, а новым
Возрожденьем…
Опять пути таинственные руны,
Что рвут наискось толики
Мгновений,
Доводят смехом адским до
Безумья…
Пути к Валгалле – хохма
Фаз смещенных,
И тишина в ответ на все молитвы,
Что обреченных лохов
Заманила…

На снос пятиэтажек

Те дома, которые сносят,
Вызывают болезненный интерес прохожих:
А что там? А на что это похоже?
А что сейчас там происходит?
А как умирают эманации
Чьей-то радости, чьего-то горя?
Прохожие занимаются мастурбацией,
Дорожки вокруг развалин торят.

Свисает со стен кожура обоев,
Дверца шкафа выглядывает из окна,
Спрашивают: «Когда же нас упокоят?
Когда доскребутся до самого дна?»
И так уже вывернули наизнанку —
Все нервы исхлёстаны, обнажены,
Издёвкой нечаянному подранку
Пороки общества отражены.

Такие места надо окружать забором