Самолеты и автомобили

Самолеты и автомобили
Ирина Горянина

Воспоминание о неправдоподобном, но подлинном случае, который произошел в морозный день в подмосковном лесу.

Год, мне кажется, 1984-й. Декабрь, мороз градусов 25, яркое солнце. Я, Саша и Ваня живем в Москве на улице Островитянова. У нас машина «Жигули», темно-коричневая, третья модель, мы зовем ее Мурзиком. Выходной день – и Саша предлагает немедленно отправиться в Музей авиации, он только накануне узнал о его существовании. Это в Монино за 30 километров от Москвы. В ту же минуту звонит Женя Рейн и, узнав о наших планах, решает ехать с нами. Следом позвонила моя крестная Ольга Ивановна и тоже решила присоединиться к нам, а после Монино предложила всем поехать к ней на обед.

Сбор участников экспедиции потребовал времени, так что в Монино мы прикатили часа в два. Ответвление дороги уперлось в проходную. Вдали за забором на бескрайнем поле виднелись самолеты, сверкающие от инея. У проходной маялся вооруженный постовой – худенький, насквозь промерзший паренек. Казалось, что он тоже, как и охраняемые им самолеты, покрыт инеем. С нескрываемым злорадством он сообщил, что на экскурсии нужно записываться за месяц, а просто пустить нас побродить и поглазеть, несмотря на двадцатипятиградусный мороз и полное безлюдье, невозможно. Уговоры и посулы не подействовали, отважный воин оказался неподкупен.

Когда, после неудавшейся встречи с авиацией, мы едем обратно, Сашу осеняет новая идея:

– Что же мы, просто так вернемся в Москву? Давайте съедем с шоссе и немного погуляем по лесу, подышим морозным воздухом, а потом уж поедем к Ольге Ивановне обедать!

Под всеобщие возгласы одобрения Саша свернул с шоссе, по еле заметной дороге довольно глубоко заехал в лес и остановился на небольшой поляне. Мы с удовольствием вылезли из машины, восхищаясь окружающей нас зимней лесной красотой. Последним из машины вылез Ваня и догнал нас. Я увидела, что он без шарфа и перчаток, и послала его обратно к машине взять все это и прихватить термос с кофе. Ваня дошел до машины и сразу же вернулся – по-прежнему без шарфа и перчаток. По его лицу я поняла, что что-то не так. Оказалось, что машину закрывал он, нажал кнопки на всех дверцах и захлопнул их, а ключи остались в машине.

Мы кинулись к Мурзику. Саша и Женя пробовали открыть дверцы силой – машина раскачивалась, но двери не поддавались. Я, Ваня и Ольга Ивановна пытались при помощи зажигалки прогреть треугольную форточку передней двери. Она запирается на рычажок, прикрепленный к стеклу на резиновой присоске – ходит легенда, что кому-то когда-то именно так удалось открыть окно: нагрели присоску снаружи и она отвалилась внутрь. Нагрев на морозе ничего не дал, присоска сидела намертво.

Тем временем начало смеркаться. Мы с Ольгой Ивановной решили выйти на шоссе – останавливать машины и пытаться подобрать к нашей ключ. Напрасно Саша и Ваня нас отговаривали, уверяя, что существуют десятки тысяч вариантов ключей и бесполезно даже пытаться подобрать нужный. Перспектива замерзнуть в лесу, даже не отведав напоследок обед Ольги Ивановны, страшила. Так что мы оставили мужчин биться около машины, а сами добрели до шоссе.

Не знаю, что думали водители, видя на пустынном шоссе двух дам в шубах. Про себя не скажу, но Ольга Ивановна, как женщина не просто очень красивая, но и очень величественная, наверняка вызывала желание затормозить. Очень скоро рядом с нами остановились зеленые «Жигули» и из них выбрался скромный мужчина, оставив в машине очень недовольную жену. Мы объяснили ему, в чем дело, и попросили его попробовать открыть нашу машину его ключами. Он сказал, что это пустая затея, но мы были так убедительны, Ольга Ивановна так представительна и царственна, что он согласился и пошел за нами. Жена осталась в машине, бесконечно недовольная.

Мы спустились с шоссе и углубились в лес. ощутимо темнело, мороз крепчал.

– Где же машина? – спросил наш спутник.

– Дальше, – своим звучным, хорошо поставленным голосом ответила Ольга Ивановна.

Мы шли, мужчина все более встревоженным голосом спрашивал, где же машина, а мы его уверяли, что дальше, дальше, дальше…

Еще минута и он дал бы стрекача, но мы вышли на поляну, и он увидел Мурзика. Вокруг никого не было – как потом оказалось, наши мужчины пошли прогуляться, чтобы не задубеть.

– А где же ваши спутники? – дрожащим голосом спросил он.

– Это сейчас неважно, – твердо сказала я, мысленно задавая себе тот же вопрос.

Хозяин зеленых «жигулей», тревожно озираясь, достал связку своих ключей и нагнулся к замку Мурзика. Пока он с трудом пропихивал ключ в прорезь, из кустов вышли окоченевшие Саша, Ваня и Женя. Ключ вошел и какое-то время не подавался в замерзшем замке ни вправо, ни влево, но вдруг подался, со скрипом повернулся и – о чудо! – дверь Мурзика открылась. Никто не успел издать и звука, когда Женя, потрясенный чудесным избавлением, сграбастал нашего спасителя сзади, с медвежьей силой стиснул, приподнял над землей и стал своим громовым басом кричать прямо в ухо несчастному:

– Дорогой! Спасибо! Дружище! Спасибо! Вы нас спасли! Спасибо!

Наверное, мужчина решил, что сбылись его худшие опасения – он с писком рвался из объятий поэта на волю, но как-то безнадежно. Наконец Женя выпустил несчастного и он, не оглядываясь, кинулся бежать прочь, споткнулся, упал в снег, вскочил и не отряхиваясь помчался в направлении дороги.

Все молча залезли в машину, Саша тут же ее завел – хотя в такой трескучий мороз она могла и не завестись. В полном молчании был выпит кофе, мы тронулись и стали хохотать, и хохотали до самой Москвы. Обед у Ольги Ивановны прошел на ура. На обратном пути мы завезли домой Женю. Ваня заснул, и я еле разбудила его, когда мы подъехали к дому.

Я до сих пор не могу понять, каким образом ключ от первой же случайно остановленной машины подошел к нашему Мурзику.