Экзотический симптом

– Не надо, перебьюсь, – покачала головой Алла. – Все равно не помогает!

– Не скажите, Аллочка, – все лучше, чем без нее! Я-то уж лет двадцать пять как принюхалась, а вот вы… Да что и говорить, тело-то уж давно похоронить следовало! Не понимаю, почему этого не произошло, а главное, что вы здесь делаете?

– Дед… то есть Кириенко попросил. Лично. Андрон Петрович Кириенко, генерал-майор юстиции, являлся руководителем следственного управления СК и непосредственным начальником Аллы. Их теплые отношения позволяли ему иногда просить об услуге.

– Не люблю идти по следам коллег, – поморщилась Сурдина. – Повторное вскрытие – не самое приятное дело, согласитесь!

– Даже не стану пытаться спорить! Кириенко считает, что речь может идти об убийстве. Что скажете, Анна Яковлевна?

– Самоубийство возможно, но есть кое-какие интересности.

– Поделитесь?

Когда Аллу вызвал к себе Кириенко, она не ожидала ничего хорошего: обычно он ограничивался звонком или случайными встречами в хитросплетениях коридоров СК, чтобы задать интересующий его вопрос. Алла отправлялась к нему на доклад, когда попадалось особенно сложное дело или когда расследование было успешно закончено.

Вызов к начальству означал, что разговор не телефонный. Так и вышло.

Кириенко поведал ей о самоубийстве некой Лидии Ямщиковой.

Когда Алла выразила удивление по поводу того, отчего его заинтересовал банальный суицид, тот ответил, что есть основания подозревать убийство.

Алла не смогла добиться сколько-нибудь внятного ответа на вопрос, откуда взялись эти основания: Кириенко лишь сказал, что родственники не верят, что молодая и здоровая женщина могла свести счеты с жизнью.

– Проверь все как следует, – напутствовал Аллу начальник. – Выясни, есть ли хоть малейшая причина подозревать что-то другое. Если нет, просто скажи мне. Считай это личной просьбой, лады?

– Андрон Петрович, вы знали эту девушку? – напрямик спросила Алла.

– Нет, но я знаю кое-кого, кто очень заинтересован в установлении истины. Вскрытие было проведено спустя рукава, и никто не пытался копать глубоко. К счастью, тело не успели похоронить. Не завидую патологу, который будет проводить повторную аутопсию, но ничего не поделаешь!

– Видите ли, Алла Гурьевна, на первый взгляд все говорит о суициде, – продолжала между тем Сурдина. – Явных предсмертных повреждений я не обнаружила, но вот, взгляните, к примеру, на ее руки, – и патологоанатом приподняла кисть жертвы, чтобы Алле было удобнее смотреть. – Видите, два ногтя сломаны?

Алла кивнула.

– И на другой руке, вот, смотрите… Маникюр салонный, определенно сделанный не более чем за сутки до гибели – ногтевые пластины не успели отрасти.

– Девушка делает дорогой маникюр, а на следующий день кидается с балкона? – пробормотала себе под нос Алла. – Как-то не похоже на действия человека, задумавшего покончить с собой!

– Ну, если только она не хотела выглядеть в гробу красивой, – хмыкнула Сурдина. – С другой стороны, если бы она преследовала такую цель, то вряд ли выбрала бы столь грязный способ: мозги наружу, кости черепа вдребезги. Можно, к примеру, вскрыть вены в ванне или, на худой конец, наесться таблеток— самый «красивый» и, как правило, безболезненный вариант… Если, конечно, препараты подобраны правильно.

– Следы чужеродного эпителия есть?

– В том-то и дело, что нет, и это странно: жертва сломала ногти и можно предположить, что она боролась… Но, на мой взгляд, все выглядело несколько иначе.

– Как именно?

– Специалист, проводивший первую аутопсию, не удосужился сделать анализ содержимого желудка, однозначно предполагая суицид, однако я решила, что, раз ногти сломаны не во время борьбы, возможно, она какое-то время цеплялась за обрешетку балкона, пытаясь удержаться, а убийца…

– Убийца?

– Дайте мне закончить, ладно? Так вот, убийца, возможно, разжимал пальцы жертвы и по ходу сломал несколько ногтей, пока ему не удалось отцепить ее и она не сорвалась.

– Почему же девушка не кричала? – задала резонный вопрос Алла.

– Помните, я упомянула об анализе содержимого желудка? В нем обнаружились следы феназепама.

– Это ведь транквилизатор, верно?

– Да, и довольно сильный. Но это еще не все: помимо феназепама в желудке покойной оказался этанол.

– То есть она запивала лекарство алкоголем?

– Судя по всему, так. Делать этого ни в коем случае нельзя. Раньше феназепам назначали пациентам для снятия алкогольной абстиненции, но делалось это лишь после того, как из организма полностью выведен спирт. В противном случае последствия могут быть непредсказуемыми, вплоть до летального исхода. Часто в результате наступает так называемый феназепамный сон… Думаю, такова могла быть цель убийцы.

– То есть жертва уснула или впала в ступор, после чего преступник вывел или вынес ее на балкон и попытался сбросить вниз…

– А она, вероятно, пришла в себя и попыталась уцепиться за обрешетку, в результате чего сорвала ногти, но убийца разжал ее пальцы, и бедолага оказалась внизу. Только вот упала она не на асфальт, а на козырек магазина, расположенного на первом этаже. Благодаря этому факту тело обнаружили только утром, когда кто-то выглянул в окно, а там… Неприятно плохо отзываться о коллегах, но сдается мне, патолог, проводивший первым вскрытие, недоглядел: не всегда самая очевидная версия является правильной! Однако я все же предлагаю вам проверить, не принимала ли жертва феназепам в медицинских целях: может, она просто-напросто нарушила инструкцию, что и повлекло за собой смерть.

– Она могла сама дойти до балкона и решить, что это, к примеру, дверь в лучший мир? – недоверчиво нахмурилась Алла.

– И такое нельзя исключить, – кивнула Сурдина. – А потом что-то случилось, и она оказалась висящей на обрешетке. Попыталась удержаться, но безуспешно… Как я уже сказала, следов эпителия под ногтями не обнаружено, значит, все вполне могло произойти без посторонней помощи. Хотя, на мой взгляд, маловероятно! Да, и еще кое-что: у девочки сломаны мизинец и безымянный палец на левой руке.

– Вы же сказали, что следов борьбы нет?

– Сказала.

– Значит, жертва сломала их при падении?

– Чтобы возникли переломы такого типа, она должна была приземлиться аккурат на пальцы.

* * *

Мономах намеревался уходить, как вдруг дверь без стука распахнулась, и в кабинет влетела Алина.

– Ой, Владимир Всеволодович, идемте со мной, пожалуйста, там жуть что творится!

У девушки было такое лицо, что он немедленно последовал за ней, на ходу интересуясь, что же все-таки случилось.

– Ой, там Татьяна с Лешей пытаются остановить этого мужика, но он такой здоровый лось, что они не справ…

– Какого мужика-то?

– Да мужа этой беспокойной пациентки, Карпенко!

– Так у нее, оказывается, муж есть – чего же она тогда бучу подняла, о детях волновалась?

– Ох, Владимир Всеволодович, вы просто еще его не видели – тот еще отморозок! Я бы ему не то что детей – кошку бы не доверила воспитывать!

В этот момент они как раз вырулили в коридор, где располагались палаты, и до Мономаха донесся шум борьбы.