Проклятие ДНК

– Хозяйка вас примет в гостиной, – добавила она. – Идите прямо и упретесь прямо в нее.

Лера подумала, что слово «упретесь» меньше всего соответствовало размерам дома: снаружи он казался меньше, а внутри оказалось столько места, что можно оборудовать каток олимпийских размеров только в одном фойе! Коридор был широким, а по обе стороны от него располагались двери в комнаты – резные, тяжелые, видимо, из ценных пород дерева, хотя Лера плохо разбиралась в таких вещах. Широкая арка открывала замечательный вид в гостиную – комнату поистине гигантских размеров, оформленную в желто-коричневых тонах. Лере почему-то пришло в голову, как трудно, должно быть, производить уборку в столь обширном помещении, даже при том, что в нем стояла только мягкая мебель! Ковры с густым ворсом казались небрежно брошенными на пол, однако впечатление было обманчивым: они лежали в строгом порядке и составляли отлично подобранную гамму – от молочного и светло-желтого до шоколадного. Обычно Леру раздражало, когда гостиную называют залом: особенно забавно это звучит, когда так именуют простенькую комнату в деревенском доме или какой-нибудь хрущевке, однако сейчас она впервые осознала значение понятия «зал», которое в полной мере соответствовало обстановке. В массивном кресле восседала женщина средних лет в элегантном сером костюме и с шелковым шарфиком, повязанным вокруг шеи в качестве украшения. Впрочем, не единственного: на ухоженном указательном пальчике правой руки зловеще-насмешливо посверкивал при тусклом искусственном освещении огромный бриллиант. На первый взгляд хозяйка дома показалась Лере чересчур моложавой для своих лет, однако при ближайшем рассмотрении стали видны мелкие морщинки вокруг глаз, которые не удалишь никакой пластикой. Но главным указанием на возраст были выражение лица и взгляд, присущий только умудренным жизненным опытом людям – пронзительный и оценивающий. Лера решила, что Луиза Вагнер скорее некрасива – уж больно длинное у нее лицо с тяжелым подбородком, а нос чересчур крупный и тоже длинноват. Лера поздоровалась, Луиза лишь слегка наклонила голову. Такое сухое приветствие можно было объяснить как проявлением горя от потери любимого супруга, так и высокомерием, присущим большинству состоятельных людей.

– Я уже говорила со следователем, – без обиняков начала вдовица, едва скрывая раздражение. – Мне представлялось, он остался доволен моими показаниями!

– Дело передано мне, – пояснила Лера. – Так что, боюсь, вам придется еще раз рассказать мне то, что вы поведали моему коллеге, Луиза Марковна.

– Вам? – переспросила та, разглядывая гостью со смесью изумления и недоверия. – Сколько вам лет?

– Двадцать восемь. Это важно?

Луиза не ответила, но по ее лицу можно было прочесть: неужели во всем СК не нашлось кого-то постарше и покомпетентнее?! Однако вслух она этого не произнесла, сказав вместо этого:

– Ну, так что именно вы хотите узнать?

– Опишите вечер убийства, пожалуйста.

– Вы не понимаете, как…

– Я отлично понимаю, как вам тяжело, но разве вы не хотите узнать правду о том, кто убил вашего мужа? – перебила Лера.

– Но мы же знаем кто! – гневно воскликнула Луиза. – И, насколько я понимаю, он арестован!

– Пока что – только задержан.

– Но разве не все очевидно? Следователь, как его… Лурье, кажется, убедил меня в том, что все очевидно!

– А теперь и я хотела бы в этом убедиться, если не возражаете. Давайте вернемся к вечеру убийства, хорошо? Вы были в театре… Кстати, в каком и что давали?

– Это имеет значение? – удивилась вдова.

– Вы должны понимать, что это – ваше алиби.

– Я что, подозреваемая?!

– Под подозрением все, пока все факты не проверены. Так что…

– Я слушала «Волшебную флейту» в Мариинке.

– Одна?

– Да.

– Вы часто ходите в театр одна?

– Я люблю искусство, видите ли, а мой муж… покойный муж, он не разделял моей увлеченности. Его интересовал только бизнес, поэтому я посещала выставки, представления и киносеансы либо одна, либо в сопровождении подруг. Так вышло, что в тот злополучный вечер я не нашла спутницу, вот и пришлось… Подумать только, ведь, останься я дома, Карл был бы жив!

– Не стоит себя винить, – произнесла Лера дежурную фразу: на самом деле она не испытывала особого сочувствия к женщине, которая только что призналась, что не имела с мужем ничего общего. Лера не могла принять таких отношений: зачем жить вместе, если не о чем говорить, нечем делиться, нечего обсуждать? И все же ей приходилось сохранять видимость приязни, чтобы наладить контакт с женщиной, которая не являлась легким собеседником.

– Если бы вы никуда не пошли, то вполне могли бы тоже стать жертвой убийцы, – добавила она. – А кто еще находился в доме в момент совершения преступления?

– Никого не было.

– Как это? – удивилась Лера. – В таком большом доме – и никого?

– Это был вечер пятницы, чтобы вы понимали, – со вздохом ответила Луиза, раздраженная тем, что приходится объяснять очевидные для нее самой вещи. – Обычно мы отпускаем прислугу в пятницу днем до утра субботы.

– А другие члены семьи?

– Внуки Карла, Эльза и Антон, где-то развлекались с друзьями и явились лишь на следующий день!

– А Эдуард?

– Так он же с нами не живет! Эдик – взрослый мальчик, у него есть девушка. Муж подарил старшему внуку шикарную квартиру, как только ему стукнуло восемнадцать, – там они и обретаются. Кстати, обнаружив мужа мертвым, я страшно испугалась и растерялась, поэтому сразу после звонка в полицию связалась с Эдиком. Он очень быстро приехал, я даже удивилась… Адвокату я тоже позвонила: не знаю, что бы я без него делала, ведь полиция шарила по всему дому, а у меня совершенно не было сил, чтобы за ними присматривать!

– А Роман Вагнер проживает в этом доме?

– Нет.

– С матерью?

– Да я понятия не имею, кто его мать! Карл и ему купил жилье… Вернее, отдал свою городскую квартиру. Я была против, ведь молодому парню ни к чему огромные хоромы в центре города, но муж меня не слушал! Если бы он не избаловал мальчишку, тот не сотворил бы того…

Луиза замолчала, и Лера видела, что ее прямо-таки душит гнев. На Романа или на покойного супруга? Очевидно, первый не относился к числу любимцев вдовы!

– Вы сказали, что не знакомы с матерью Романа, – сказала Лера, потому что Луиза продолжала хранить молчание. – Она что, умерла?

– Да откуда мне знать! – передернула плечами собеседница. – Если хотите знать, усыновление Романа было самой большой ошибкой, какую совершил в своей жизни мой муж!

– Так он что, не родной сын? – встрепенулась Лера.

– Нет, конечно! Вы не знали?

Олег либо забыл упомянуть об этом немаловажном факте, либо просто не знал: в конце концов, где можно добыть столь личную информацию – явно же не в глобальной Сети! Поэтому Лера только покачала головой.

– Что ж, если вам интересно… Карл усыновил Романа, когда тому было лет шестнадцать.

– Так поздно?

– Я тоже удивилась. От меня требовалось согласие на усыновление, ведь мы были женаты. Я не ожидала такого финта: выходя замуж за Карла, я поставила его в известность, что не хочу детей, и он согласился с моим выбором, ведь у него уже были сын и внуки! Поняв, что он настроен серьезно, я предложила для начала оформить опекунство, ведь неизвестно, что за наклонности у парня, а перевоспитывать его в случае чего будет поздно, но Карл остался непреклонен и, можно сказать, не оставил мне выбора – пришлось подписать бумаги. Муж пообещал, что мне не придется общаться с Романом, так как он поселит его в своей городской квартире и мы даже не будем пересекаться. Слово он сдержал, только вот я не могу понять, зачем было отдавать ему такую роскошную недвижимость – почему не купить что-нибудь попроще?! Однако Карл никогда не позволял кому-то диктовать ему условия или оспаривать его мнение!

– Получается, вы совсем не знаете вашего пасынка?

– Не то чтобы я стремилась к общению, однако Карл как будто бы намеренно старался держать нас подальше друг от друга. В принципе, я понимаю почему.

– И почему же?

– Вы что, вообще не разговаривали с вашим коллегой?