– Ну, имя ему показалось несерьезным, а отчество – не соответствующим.
– Не соответствующим чему? – Наивно не унималась я.
– Времени, деточка. – Многозначительным тоном ответила она. – Многие так делали. Согласись, что Надежда Борисовна более ласкает слух простого советского человека, чем Нина Бенционовна.
– Да. И Левитина красивее, чем Бронштейн, – ничего не понимая, продолжила я.
– А главное – безопаснее…
– Как это?
– Катенька, ты знаешь, как настоящая фамилия Троцкого? Хотя, откуда?
В мои 12—13 лет фамилия Троцкий в поле моего внимания попала только один раз, при чтении культовой, как сейчас бы сказали, книги советской молодежи «Как закалялась сталь». Но меня в те годы занимали больше личные проблемы Павки Корчагина, чем его борьба с оппортунистами.
– Неужели он твой родственник? – По правде сказать, никаких серьезных негативных ассоциаций у меня фамилия Троцкий не вызвала. Откуда мне, девочке-подростку, было знать, сколько миллионов жизней было загублено из-за нее. О том, на краю какой пропасти стояла вся семья, я поняла по резкому ответу бабули, в котором смешались и страх, и презрение, так ей не свойственные.
– Ну, нет! Не дай Бог таких родственников!
С этого момента наши отношения изменились. Она перестала быть просто бабушкой, следящей за тем, чтобы ребенок вовремя покушал, сделал уроки, не проспал в школу. Она стала моим самым верным другом. Сколько ей было доверено детских тайн. А сколько я выслушала семейных преданий и историй. Вот только самой главной своей тайны Бронштейн Нина Бенционовна мне так и не открыла.
***
Необычный телефонный разговор продолжался, и голос в трубке спросил:
– Простите, а вас как зовут?
– А что, собственно говоря, вам нужно?
– Дело в том, что мы разыскиваем родственников Нины Бенционовны Бронштейн в связи с завещанием Самоэля Штокмана. Может быть, это имя вам знакомо?
– Нет, впервые слышу. И… что это за завещание? – Внутри у меня все задрожало. Не каждый же день и даже не каждый месяц тебе сообщают подобные новости.
– Давайте сначала кое-что уточним, а потом будем говорить о наследстве. Итак, вас зовут…
– Кремер Екатерина Михайловна.
– Вы утверждаете, Екатерина Михайловна, что Бронштейн Нина Бенционовна ваша бабушка?
– Да. Но это ее девичья фамилия. А по мужу она – Левитина. И имя, и отчество изменила на Надежду Борисовну.
– Да, все совпадает.
– Совпадает с чем?
– С нашими данными. Ваша бабушка жива?
– Нет. Она умерла около двадцати лет назад.
– По какой линии вы состоите с ней в родстве, по материнской или по отцовской?
– По маминой. А какое это имеет значение?
– Очень большое. – Многозначительно произнес голос. – У вашей бабушки были еще дочери, кроме вашей мамы?
– Нет. Был еще сын, мой дядя, – пояснила я.
– А у него есть дочери?
– Нет. Только сын, мой двоюродный брат.
– Ваша мама жива?
– Нет. Она умерла семь лет назад.
Этот допрос мне уже стал надоедать.
– У вас есть еще сестры?
– Нет. Только брат, старший. Еще есть вопросы? – как можно резче я постаралась прекратить разговор.
– Ну, что же, Екатерина Михайловна, мне жаль ваших братьев, но вы получаетесь единственной наследницей, так как состоите в прямом родстве с Бронштейн Ниной Бенционовной по материнской линии, и являетесь ее внучкой, а не внуком.
– Ничего не понимаю. Какая материнская линия? Почему именно внучка?
Дрожь по телу перешла в напряжение.
– Да вы не волнуйтесь. Таковы условия завещания. Главное, вас наконец-то нашли. Теперь осталось все документально подтвердить. Возьмите ручку, я продиктую список необходимых документов.
– Подождите, подождите. А этим вообще стоит заниматься?
– Стоит, Екатерина Михайловна, стоит.
– И о какой сумме идет речь?
– По телефону нам о подобных вещах не рекомендуется говорить, тем более без наличия необходимых документов. Но вас так долго искали… Если что, я вам ничего не говорил. Вы сидите? Лучше сядьте. Короче, сумма исчисляется в миллионах…
– … рублей?
– Да нет. – Голос в трубке стал иронически насмешливым. – В банках Соединенного Королевства деньги хранятся в фунтах стерлингов, даже евро их не берет. Да, и еще имеется недвижимость в Европе и Южной Африке.
– … в Африке? – Язык прилип к небу и никак не хотел от него отдираться.
– Вам плохо? – Голос стал участливым с переходом в смешок. – Смотрите, не заболейте от радости.
Господи! И как я сразу не догадалась, что это чей-то розыгрыш. Чья-то глупая, наглая, циничная шутка. Кто это?! Кто смеет так подло смеяться над чужой бедой? Кому хочется пнуть побольнее? Храм души строишь?! Так без денег и духовный кирпич на место не встанет. И я тоже хороша. Уши развесила!
– Спасибо. Мне уже хорошо. У вас все отлично получилось, я поверила. Даже на стул села. Простите, но сегодня не первое апреля. – И нажала на телефонный рычаг.