Его малышка на миллион

– Отпустите, – твёрдо и требовательно, но до удивления спокойно, с учётом сложившейся-то ситуации.

Бодается со мной взглядом и дёргается, твою мать. Ко всему ж прижимается плотнее, каждую её мягкость и твёрдость чувствую телом. Аж подорвавшееся по нутру рычание приходится тормозить, какой она разгон поддаёт моему внутреннему реактору. Мне сильнее напирать на неё только хочется. Чувствую себя человеком пещерным, не способным взять под контроль тупые инстинкты.

Асталависта, мать вашу, нормальность.

Докатился ж…

Мир эволюционирует, уходя от первобытных инстинктов, а я, походу, в обратную сторону деградирую из-за какой-то глупой девчонки.

– Тише стой, и тогда отпущу, – я злой всё ещё, от того и выдаю достаточно грубо.

Ни хрена не отпустило от той подрывной ярости, что сдетонировала во мне, когда увидел на ринге её. С Крис сидели переговаривались, она договор для Кая заехала подхватить, так как завтра возвращается в свой город, раз эта «жопа царская» разленилась настолько, чтобы самому приехать забрать, а я всё взглядом по толпе рыскал, чтобы девчонку найти.

Не выходила, Голодному велено было мне маякнуть, как только увидит. А ещё все понять хотел, кем этот дохлый гаврик приходится Эле. Расслышал я, как он её имя назвал.

«Савушкина Элеонора и Матвеев Владислав» – пришла смс на новый телефон мне от Голодного.

Не просил считывать, но очевидно моя реакция сказала всё за меня. Крис её тоже сразу подметила, подстебнула, конечно. Как тут промолчать?

Не отрицал ничего, я ж не маленький мальчик, чтобы отнекиваться, что запал на девушку. Слава богу, совершеннолетнюю. Хотя она только-только шагнула за восемнадцать. Дату рождения её Голодный тоже прислал. Вот оно ФСБ, называется, не вытравишь из крови, даже если захочешь.

Непонятно, что мне нужно было с этой информацией делать.

Из головы выбивать, желательно. Ей всего восемнадцать. Там одни эмоции на максималках. На кой мне эта проблема? Запала, бесспорно, но не первый же раз приглянулась мне девушка.

А остановиться один хрен не смог. Я даже не понял, куда подевался промежуток времени от моего кабинета до ринга. Одно мгновение, а я её уже из рук Толяна себе забираю.

И выпускать ни фига не хочу. А надо. От греха подальше, как минимум. Плюс стоит же спокойно, сразу послушалась. Смотрит только всё ещё с напряжением диким. Но это понятно, я – здоровый мужик затаскиваю её в подсобку какую-то, тут любая девушка перепугается.

Но для профилактики точно не помешает, пусть думает в следующий раз, чем могут обернуться подобные выходки.

Отпускаю и наконец отступаю, девчонка мгновенно же группируется. Точно дальше пытается отойти, хотя за её спиной только стена. Взгляд всё ещё дикий и хмурый, настороженный, будто готова к любым реакциям от меня, а я головой только качаю.

Внутри меня всё ещё пашет тот самый ядерный реактор злости, и пусть уже не настолько мощно качает, суровые интонации ни фига не могу контролировать, когда выдаю:

– Ну и что с тобой делать, разбойница?

Девчонка пальчики на ногах поджимает. Да, вот до такой степени я всё замечаю, что она делает, хотя преднамеренно взглядом не курсирую по её телу. Она почти голая. Не шорты, а макси-трусы какие-то. Полушария её задницы видел, когда ринг огибал.

Говорю ж, херня ненормальная. Спецом не смотрю, но один фиг всё фиксирую.

Голый живот, впалый слегка по бокам, хотя мышцы всё равно чётко выделены. Плечи и руки спортивные, стопроцентно качается или чем-нибудь занимается, где приходится впахивать на всё тело.

Которое мне определённо не стоит так очевидно разглядывать.

Мало того, что твёрдо уверен в нежелании давать волю той ненормальности, что прожгла мозг образами девчонки, так ещё и вдобавок пугаю её.

Хотя… наоборот, это ведь именно то, что нужно. Хотел же преподать ей урок, чтобы по таким местам больше никогда не гуляла.

Напасть нездоровая, понимаю, но уже по хрену. Что есть, то есть.

Меня только от одной мысли обратно в кипящую лаву бросает, что могло быть, если бы кто на ринге загнался. Или соперник потом потребовал с неё плату за сорванный бой и слитые бабки. Да тут миллион вариантов, что могло быть с ней, если бы мне на неё было без разницы.

Или плевать было, что могут мужики сделать на ринге с девушками, что стал пресекать подобные «развлекухи». Видели, знаем – те пару раз, когда мы подобное допустили, не для всех закончились хорошо. В пылу драйва крыша только так свистануть может. Сломанная челюсть – та ещё «прелесть». Не стоит оно тех денег, которые они здесь получают.

Мужики ещё ладно, а вот девушки…

Я головой снова качаю, разбойница всё так и молчит, не находя, что ответить. Дышит тяжеловато, но тихо, и следит за мной точно дичь, загнанная в ловушку. Неважно, что отчаянно храбриться старается и не подавать вида. Девчонка боится меня.

И правильно делает. Я сам-то не понимаю, что мне от неё нужно и чем по итогу закончится всё, но пока серьёзно намерен задумку довести до конца.

Отпустить её просто так уже не могу.

– Давай, – киваю ей в сторону закрытой двери, – идём.

Замирание груди на большом, шумном вдохе – я снова, мать его, вижу, как она реагирует до мельчайших деталей. И мне нравится это, чтоб его. Нравится, как выделяются её рёбра, ключицы, напрягается грудь. Кожа, поблёскивающая ниже шеи, мурашками покрывающаяся. Это всё мелочи, но я их вижу, словно под фокусом объектива. Они желания странноватые пробуждают. Кулаки аж в карманах сжимаю, чтобы сдержать все навязчивые порывы.

Мне снова ближе хочется оказаться. Это напряжение… оно буквально затягивает, хочется накалять и поднимать градус. Выше, острее, до максимального, блть, предела. А то и, мать его, положить этот спидометр ненормальности на лопатки.

Я хочу эту девочку. Вот именно такую, какая она сейчас. Есть что-то особенное в том, как она держится рядом со мной.

– Куда? – оживляет девчонка голосом без дыхания.

Но я уже на неё не смотрю, чтобы не сорвать ничего раньше времени, к двери подхожу, открываю и снова киваю ей, показывая, что жду, когда она выйдет.

– Давай, – поторапливаю напором, не могу уже смотреть, как она с ноги на ногу переступает, грея носочки голых ступней о свои ноги. Говорить ей прямо не собираюсь, что ничего плохого не ждёт, держусь ещё безразличного вида, чтобы подольше времени у неё было пожалеть о своей глупости. – Знала же, наверняка, что могут быть последствия такой выходки.

Знала. По глазам вижу, что, как минимум, предполагала, что может что-то пойти не так, от того и слишком быстро расстраивается, хотя всё равно пробует заговорить.

– Но я же…

– Давай-давай, – не даю разжалобить меня раньше времени.

И так с натяжкой выходит смотреть на неё только рывками короткими и продолжать строить равнодушный фэйс, а когда она ещё и безнадёжно вздыхает, ненадолго прикрывая глаза, меня и вовсе на все сто пробирает. В ней будто боли чересчур много в этот момент, которую молчаливо и стойко выносит.

А с открытием глаз, наконец, отталкивается от стены. Голова повешена, наблюдаю снова за ней, но даже при полном отчаянии она всё равно в истерику не бросается. Один взгляд на меня, когда мимо проходит, чуть притормаживает, но не для того, чтобы просить отпустить, она будто ищет понимание, правильно ли всё делает. А я на свету ярком лучше рассматриваю её.

Ресницы тёмные и густые, глаза почти чёрные, как и её длинные, гладкие волосы. Красивая и непорочная. Удивительная какая-то на фоне того, что вот эта «чистейшая невинность» вышла на ринг с мужиком.

Я снова киваю, пусть выходит. У неё плечи уже гусиной кожей покрыты, здесь, как в подвале, стоит лютый холод, а она ещё и босиком.

Выходит, я за ней, как конвоир чертов. Уже и не по себе, что ли, что так веду себя с ней. Но я опять сам себе вдалбливаю, что это всё ей же на пользу. Был бы на моём месте Удав, тот, кто с нами был, когда мы начинали только окунаться в тему боёв без правил, пока мы не избавились от него за подставы жестокие, он бы уже с ней что-нибудь сделал. Тоже плату спросил бы, как минимум. И ему было бы без разницы, что она не хотела бы ему «платить» так, как он бы хотел её получить.

Да я сам бы с неё эту плату взял, она ж искушает буквально своим непорочным видом. Просто мозги, слава богу, на месте, чтобы к чему-нибудь принуждать. Да и не так мне надо. Определённо не принуждением. Как? Загадка. Пока что просто держаться рядом и её изучать.

– Куда мне?..

– Прямо, – даже не даю ей обернуться и притормозить.