Дом боли

Мое лицо пылало, руки тряслись, в груди бухало. Я чувствовал себя подростком. Хотелось застонать от досады, за свои эмоции.

Решив сосредоточиться на картошке, я пытался успокоиться. Сам процесс оказался не таким уж и сложным.

Женька налив воды в кастрюлю, закинула в нее курицу и взялась за морковь. Но вдруг резко повернулась ко мне, я аж испугался.

Ее лицо пылало, сейчас даже не знаю, кто из нас был краснее, она или я. Я чуть не выронил картофелечистку и уставился с немым вопросом на мелкую.

– Прости!

Я тихо охренел от этого слова.

– За что?

– За вчера. – Она опустила голову и покраснела еще сильнее. – Я не должна была выливать на тебя вчера все свои эмоции, и не должна была тебе все это говорить. Мне очень стыдно за это. Мне правда очень стыдно!

– Дддда все нормально. – Я был в осадке. Впервые в жизни предо мной вот так извинялись и признавали, что стыдно. Вообще в первый раз слышу от кого-то фразу «мне стыдно», это что-то из области садика или начальной школы. – Я тоже был не прав, не надо было лезть не в свои дела. И если честно, во многом ты права. Конечно, осадок от вчерашнего сильный. Но тоже думаю, что должен извиниться. – Я понял, что покраснел настолько, насколько это вообще возможно. Ситуация выходила из-под контроля. Испанский стыд! Что ж такое то?

Она в ответ просто кивнула и отвернулась, рьяно чистя морковку. Ее уши горели. А я не мог перестать смотреть ей в спину. Первый раз я оказался в настолько неловкой ситуации.

– Перестань. – Не поворачиваясь ко мне лицом, ляпнула Женя.

– Что? – Я опешил.

– Перестань пялиться на меня, это очень смущает. Просто чисть эту долбанную картошку и давай закроем эту тему. – Ее голос звучал хрипло.

Я сглотнул и уставился на гору очисток и сказал, что она почищена.

– Так помой и нарезать надо, чего сидишь? Очистки выкинь. И только не говори, что не умеешь резать?

– Да думаю, справлюсь! – Хохотнул я и двинулся к мойке с картошкой в руках.

– Ну и славно. – Девушка выдохнула.

Сполоснув водой овощи, я вернулся за стол.

Каждый занимался своим делом, неловкость не проходила и мелкая включила музыку. Из ее телефона орал Наутилус с «Одинокой птицей», потом Звери с «Районами-кварталами». Вкус в музыке у нее явно Серегин. Но в этот раз девушка не подпевала. Постепенно я расслабился, в ней тоже исчезло напряжение. Каждый был занят своим делом.

Сидя с ней на кухне я понял, почему в доме так уютно. Именно Женька создавала это тепло. С ней было удобно молчать. И именно в тот момент я осознал, что она мне нравится. И это не просто тупая симпатия. Неужели я настолько инфантильный, что мне хватило полтора месяца чтобы вляпаться в такое дерьмо?

Это осознание накрыло с головой.

Так, нет. НЕТ! СТОП!

Надо рассуждать логически.

Меня к ней тянет. Мне нравится ее прямота, нравится ее непосредственность. Меня к ней тянет физически, это сложно отрицать. Она довольно милая.

Да не! Не может быть! Бред! Меня начало тошнить.

– С тобой все хорошо? – Я поднял глаза и увидел, что Женя смотрит на меня обеспокоенным взглядом. – Ты зеленого цвета.

Она не спеша подошла и положила мне на лоб свою прохладную ладонь. Я думал, что сейчас рухну со стула на пол. Дыхание сбилось, все, что я видел перед собой – ее серо-зеленые глаза. Мозг отказал.

– Слушай, может у тебя тоже похмелье?

Я просто кивнул, выходя из транса. Она убрала руку и двинулась к плите. Домашнее серое хлопковое платье, оголяло стройные ноги. Плавные движения завораживали. Короткие волосы подчеркивали изгиб шеи. Я увидел над воротом платья небольшое родимое пятно на левом плече. Глаза спустились на область чуть ниже поясницы и уставились на ее аккуратные ягодицы. С трудом сглотнув, я встал из-за стола. Отдал ей тарелку, с порезанной кое-как картошкой, и сославшись на сильное головокружение, двинулся как во сне в свою комнату.

– Я позову, как будет готов обед. – Крикнула мне в след Женька.

Рухнув в своей комнате на кровать, я уставился в потолок. Что мне с этим делать? Я застонал, закрыв руками лицо. Она даже не в моем вкусе! У нее отвратительный характер.

Да какого хрена?! Машу Вать! Что со мной не так? Почему именно она? Что вообще с этим делать?

Моя психика скоро даст сбой. Я уже не справляюсь с тем, что на меня навалилось. Раньше все было так просто и все было так правильно. Был я, были родители, были их требования и я двигался как рыба по течению. Теперь меня выкинуло на берег, и я лежал, не умея дышать, барахтаясь в своих проблемах и мыслях, как в песке. Я вообще не знаю, когда в последний раз столько думал!

Проходили минуты, меня не отпускало. Стук в дверь, потом послышался голос Женьки.

– Ты как? – в голосе слышны обеспокоенные нотки.

Только не заходи в комнату, прошу, очень прошу, оставайся за дверью. Но увы, она не услышала моих мыслей и тихо зашла. Видно, что ей неловко. Я сажусь на кровати. Смотрю на нее.

Что вообще меня в ней привлекло? Рост метр шестьдесят, вес 47 кг. Темные короткие волосы, стрижка практически под мальчика. Бледное лицо, мелкие веснушки на переносице и щеках. Большие серо-зеленые глаза, пухлые губы. Длинная шея. Почти птичье строение тела. Стройные, почти худые ноги. Грудь первого размера. Вся какая-то недовзрослая. Она же как гном, или хоббит. Надень не нее шапочку, сделай заостренные уши и можно в кино снимать. Что это хрень вообще? Как я так вляпался?

– Эй, ты чего? Совсем плохо, да? – полушепотом спрашивает она.

Я заставляю себя собраться в кучу.

– Уже лучше. – Мой голос охрип.

– Тогда пойдем есть, обед готов.

– Угу. Поднимаюсь с кровати и иду за ней следом.

Она доходит мне до середины груди. Ниже меня головы на три. Мы тихо спускаемся по ступенькам, заходим на кухню. На столе уже стоят тарелки с супом.

– Я сегодня не повар, так на скорую руку. Майонез надо? – спрашивает она.

– Нет. Спасибо. – Пробую суп. – Вкусно.

– Ну и хорошо. После похмелья такой суп, самое оно. – Она улыбается.

У меня сводит желудок. Я так больше не могу. Кое-как доев суп, говорю, что сам помою посуду. Забираю ее тарелку. Хочется быстрее уйти от нее подальше.

Женька пьет чай, смотрит в телефоне какую-то ересь в ютубе. Хихикает.

Тарелки, кастрюля, сковорода, разделочные доски, ложки, ножи… Чувствую легкое прикосновение локтя к своем боку, Женька ставит свою чашку в мойку.

– Спасибо за помощь. – Эти несколько слов и легкое прикосновение вызывают волну мурашек по всему телу. Она уходит, оставив меня в раздавленном состоянии.