Дом боли

– Как это не нужен? Как ты можешь быть не нужным? Ты самый нужный для меня человек на планете! – мое эмоциональное состояние далёко от нормального, я реву по любому поводу.

Он подходит и очень нежно обнимает меня. Мне этого мало, хочется, вжаться в него, влезть к нему под кожу, я заводу руки ему за спину и сжимаю его рубашку в кулаки. Он обнимает крепче. Я слышу его тихий голос, дыхание на своих волосах

–– Ты же знаешь, как я тебя люблю? – Серегин голос.

– Угу. – шмыгаю носом. – Я тоже.

– Как я соскучился по тебе. По нашим нормальным разговорам, играм в приставку. Тебя совсем не бывает дома, а если ты дома, мы ругаемся.

– Я тоже скучаю, очень.

– Давай не будем больше ругаться.

Я тоже этого так хочу. Хочу приходить домой и видеть только твою улыбку, а не обиду, ссоры и злость.

Я чувствую, как он гладит меня по волосам, совсем как в детстве, когда я плакала, когда папа и мама оставляли меня у Орловых и уезжали с Леной в больницу. Чувствую те, же ласковые поцелуи в макушку, которые приносили покой и ощущение своей нужности, значимости.

И вдруг меня оглушает пустота, он выпускает меня из из своих объятий, забирая у меня свое и мое тепло. Проводит по мокрым щекам большими пальцами рук, снова, как в детстве. Ностальгия бушует во мне как море.

– Прости меня, я постараюсь себя контролировать. Ты столько лет была рядом со мной, каждый день, постоянно, что я потерялся. Потерялся от того, что ты выросла и больше так во мне не нуждаешься, как раньше. Это сбивает с толку. Я просто к этому не готов. Мне очень сложно перестроиться. – Его голос был хриплым от эмоций.

– Я знаю, я все понимаю. – Тихо шепчу я, стараясь не выдать своих эмоций.

– Просто разреши мне и дальше быть рядом с тобой, и тебе помогать. Мне нужно понимать, что мы с тобой по-прежнему одна семья.

– Хорошо. Я тоже буду стараться.

– Иди, умойся. – Хохочет Серега и его улыбка такая теплая . – Ты как поревешь, тебя разносит как китайца. – Весь макияж поплыл.

– Очень смешно. – бурчу я, шагая в ванную.

– Карты я нашел, жду внизу. – Крик летит мне в спину

– Угу.

Смотрю в зеркало. Гремлины… мать их. Я из семейства гремлинов. Опухшее лицо, красные пятна. Мне нельзя реветь, у меня аллергия на слезы. Кое-как привожу себя в порядок и спускаюсь вниз.

Серёга раскладывает карты на четверых, Светка наливает всем чай. Но четверного человека нет. Я вопросительно обвожу взглядом кухню и слышу голос Светки: – Он в туалете.

– А, ясно. – Сажусь за стол.

Светка продолжает вещать ранее начатую историю Серёге, о поисках кигуруми-плюшевый-твою-мать-медведь-где-тебя-купитть. О том что, мелкой вонючке, то есть мне, нужен был именно плюшевый, с мелким ворсом, коричневенький, мерзотненький такой… Светка смотрит на меня с шутливым гневом. Серёга ржёт.

– Но ты угодила! Он прекрасен! Он божественен! Я буду самым охрененным медведем в этом кигуруми!

Я встаю со стула, принимаю позу оратора и продолжаю нахваливать свою подругу и ее подарок.

– И да, духи и цепочка с подвеской тоже очешуительны. – я поворачиваюсь к Серёге, отвешивая поклон.

Надо мной ржут. Я люблю когда близкие мне люди смеются, это означает что мой мир стоит крепко и все в нем не плохо.

Егора до сих пор нет и я говорю, что иду за ним наверх.

Когда начинает рушиться твой мир, об этом никто не говорит. Что вот здесь и сейчас, произойдет хрень, которая запустит целую цепочку событий, к которой ты не готова. Никто! Нихрена! Тебе не скажет!

Я стучу в комнату Егора, зову, толкая дверь. Он стоит в самом центре, какой-то потерянный, измученный.

– Егор, ты там? – тихо отворилась дверь.

Свет выхватывает его фигуру из темноты. А он так странно на меня смотрит.

– Ты чего тут во тьме? Все в порядке? – меня напрягает, что он молчит и просто смотрит.

Тихо подхожу к нему, остановившись в полушаге от него, вглядываюсь. Почему он сейчас такой странный, тихий. Как будто он сейчас пытается переварить информацию, слишком сложную для его восприятия.

Я только хотела спросить, что с ним случилось, как он взрывает не мозг своим поступком. Его руки тянутся к моему лицу. Его рот впивается в мой. Меня прихлапывает шоком.

Я знаю Егора с детства, они часто приезжали к Орловым в гости. В нем всегда было столько показушности, что я старалась с ним не общаться. При виде меня он всегда делал такое лицо… Как будто я маленькая, плешивая собачонка. Такое липкое ощущение всегда было от общения с ним.

Когда он поселился в этом доме, то смотрел на меня примерно тем же взглядом. Я знала, что ему не особо нравлюсь, а когда вылила на него ушат дерьма, думала, что отношение ко мне вообще упало ниже плинтуса. Конечно, за последние пару месяцев мы сдружились, и он перестал смотреть на меня, как на злобное существо.

Но то, что происходило выбило меня из колеи. Наглухо. Я даже не поняла сколько времени прошло, я только поняла, что отвечаю на поцелуй не осознавая, что вообще происходит.

Какого хрена? Моя кукуха пела балладу о бреде и сиреневых гладиолусах.

С трудом я сфокусировала свое сознание на происходящем и оттолкнула Егора. Меня накрыло злостью. Ведь все было так хорошо, мне так был нужен друг. Зачем!?

– Зачем? Зачем ты это делаешь? – я ору ему это в лицо и ломанулась вниз, хлопнув дверью.

На лестнице я запаниковала. Если сейчас меня увидит в таком состоянии Серёга, он будет спрашивать. А там и до нового скандала не долго. Я поднимаю голову на верх, вжимаю шею в плечи в надежде, что Егор за мной не побежит.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь… Тишина, он остался в комнате. Фух. Меня накрывает волной облегчения. Перевожу дух, иду вниз. Колени дрожат.

Навстречу обеспокоенный Серёга.

– Все в порядке? Я слышал шум и ты кричала.

– А, там темно у него, упала. – Вру я. – он лег, у него голова разболелась. Просил извиниться.

Мне страшно, что он все таки решится спуститься вниз. Сердце ходит ходуном. Я отодвигаю событие на задворки памяти, чтобы потом найти логичное объяснение его поступку.

– Нигде не поранилась? Все хорошо?

– Да все норм, я ж неувязок. – я начинаю фальшиво хихикать.

– Неет. – Светка хихикает. – Не болит у него ничего!

Мне становится страшно, может она видела? Резко поворачиваю к ней голову.