Прошлое смотрит на меня мёртвыми глазами

На следующий день он принёс книги авторов, о которых мне никогда не доводилось слышать. Я ходил к нему каждый день и, в общем, собрал уже немалую коллекцию диковинных предметов быта.

Несколько раз я пытался выяснить, где он берет эти чудные вещи, но он всегда уклонялся от ответа или говорил присказками. Он странный. Стоит над своим товаром, молчаливый и загадочный, смотрит на всех вокруг, изучает. Я не знаю его имени, мне слабо представляется даже его внешность. Он скрывает лицо платком и под капюшоном. Один раз мне удалось разглядеть, что у него всего один глаз, прозрачно голубой, очень хмурый и серьёзный. Вокруг пустой глазницы много шрамов, я подозреваю, что под платком он прячет уродство. Мне бы очень хотелось узнать, какой он человек и что происходило в его жизни, но он не подпускает меня ближе, чем на расстояние между продавцом и покупателем.

Но сегодня он вёл себя иначе.

Сегодня он не стоял прямо, как обычно я привык его видеть. Он сидел и что-то крепко держал на коленях. Голова его была неспокойна, он постоянно мотал ею из стороны в сторону. Завидев, как я направляюсь к нему, он дернулся и больше не сводил взгляда, что свидетельствовало о том, что ждал и искал он именно меня.

– Приветствую, – как всегда неспешно произнес я. Было видно, что он нервничал. На коленях держал коробку, покрытую мешковиной, под ней я заметил движение.

– Что у нас на сегодня?

– У меня нет времени на долгие разговоры. Купи их, я не возьму дорого. Прошу.

– Кого, их? – спрашиваю я. Мне кажется, что у него коробка с котятами или щенками, на крайний случай со змеями. Но, если бы он сказал мне, что продаст их только если я угадаю, то я бы никогда не смог их купить.

– Цветы. Прошу. У меня нет времени. Мне нужно срочно от них избавиться, – он говорил жалобно. За этим делом крылось что-то неладное, я сразу это понял.

– И меня убьют вместо тебя? Нет, пожалуй, откажусь, – я хотел было отойти, но он схватил меня за рукав.

– Прошу. Они не найдут тебя. Они будут искать меня, но цветы будут уже с тобой, они никогда не узнают, куда я их спрятал. Пожалуйста.

Я молчал. Смотрел на блеск глаза из глубины капюшона, на мешковину, которая шевелилась.

– Ладно. Но сначала я хочу увидеть их.

– Только быстро. Ты будешь удивлен, но опять же…

– У тебя нет времени на это, да, помню.

Он, не отпуская моего рукава, потянул за собой в тень. Мы повернулись к толпе спинами, создавая надежные от посторонних взглядов стены. Я жадно смотрел, как шевелится мешковина, как торговец одной рукой придерживал коробку, а другой оттягивал край покрытия. Клянусь, в этот момент время будто бы замедлилось, и прошла целая вечность, прежде чем я увидел эти "цветы".

Из маленького уголка, который он мне открыл, на меня посмотрели маленькие любопытные глаза. Сначала они потянулись к нам, а потом резко отпрянули от света. Я увидел всего лишь пять или шесть цветков и подумал, сколько же их окажется в целой коробке.

– Им вреден солнечный свет, они его боятся, найдёшь записку по уходу за ними внутри коробки, – быстро объяснил он и передал мне цветы. Я покорно принял их, ничего не сказав. – Приходи завтра в это же время, но не ищи меня. Я сам тебя найду. Тогда и оплатишь.

Не успел я ничего спросить, как торговец сорвался с места и убежал. Я не смотрел ему вслед. Я наблюдал, как шевелятся цветы под мешковиной.»

Помню, как чтение увлекло меня тогда. Я не замечала как бежит время. Это была не сказка, но получилось очень интересно. Я бы читала и дальше, но, как только я перевернула страницу, на колени мне выпал свернутый вчетверо листок.

«Цветы должны расти в темном и очень теплом месте, подальше от суеты и солнечного света. Летом поливать каждый день, зимой через один. Сейчас они маленькие, но спустя год очень сильно вырастут, готовь им большое помещение и один большой горшок. Им лучше держаться вместе, у них очень сложная система корней, они ими переплетаются. Один цветок погибнет без остальных. Они чувствуют боль, будь аккуратен. Им очень важно твоё отношение к ним, поэтому будь добр. Можешь разговаривать с ними, но они ничего не слышат, только ощущают. Удачи».

Записка об уходе за цветами, написана быстрым угловатым размашистым почерком. Он спешил, когда писал её, не думал об аккуратности. Но, пожалуй, даже для человека, который спешит, он очень красиво писал. Думаю, его жизнь была связана с книгами или какими-нибудь архивами. Мне стало интересно, жив ли этот торговец и продолжает ли он дальше свое дело. Я пожала плечами, сложила бумажку вчетверо и вложила её обратно.

«Не помню, как я добрался домой. Я был глубоко в своих мыслях, в моей голове бушевал нескончаемый вихрь вопросов. Откуда эти цветы? От кого он бежал? Кто он такой? Не сошел ли я с ума? Как появились эти цветы и где они растут?

Помню только, как мне было тяжело отпирать дверь одной рукой. Помню, как меня встретила моя дочь и, увидев меня, стала очень тревожна.

– Папа, всё хорошо? – помню, спросила она. – Ты очень бледен. Что случилось? Что это у тебя в руках? Это… котята?

На секунду она озарилась. Она очень любит кошек. Но моё лицо по-прежнему было серьезным и бледным, и она вновь погасла.

– Нет, солнышко, это не котята, – медленно произнес я. – Закрой шторами окна в гостиной, я хочу показать тебе, кого я принёс. И убедиться, что это вижу не один я.

Она немедля побежала в гостиную. Я снял пальто и обувь и пошел за ней. Цветы шевелились, а вместе с ними и волосы на моей голове.

– Ну что там, пап! Ты меня пугаешь! – дочери не терпелось. Она теребила юбку и крутилась вокруг меня, пытаясь заглянуть в коробку.

– Сейчас, солнышко, секунду.

Я сел у камина на колени, чтобы на коробку падал хоть какой-то свет. Я полагал, что свет огня не будет для них вреден.

Дочь стояла надо мной, и я жестом попросил её сесть напротив. Мы сидели, затаив дыхание, и смотрели на то, как двигается мешковина.

– Кто там? – прошептала она.

– Я не знаю, кто это, – ответил я, глубоко вздохнул и сорвал мешковину. На нас уставились десятки непарных глаз. Дочь громко ахнула.

– Папа… – лишь смогла вымолвить она. У стенки коробки я увидел записку и быстро прочитал её.

– Не пугайся их. Им очень важно то, как ты к ним относишься.

– Папа, но это же… такого не может быть! – она повысила голос, я подставил палец к губам. Теперь же я позволил себе рассмотреть цветы.

Глаза были маленькими и самыми обычными. Разных цветов – зеленые, голубые, карие. И их было очень много. Они пугали и восхищали одновременно. Первое, что я подумал о них – жуткие. Подумал так, а в ответ на их изучающие взгляды улыбнулся. Нельзя, чтобы они думали, что я их боюсь. В тот момент я надеялся, что верну торговцу его цветы.

– Солнышко, улыбнись им, пожалуйста, – сказал, улыбаясь я, видя, что моя дочь кривит лицо. Она постаралась выполнить мою просьбу. У неё плохо получилось, но цветы, кажется, остались довольны.

Мы боялись их сначала. К вечеру я привык к ним. А на следующее утро, заглянув в глаза, и вовсе передумал отдавать их обратно. Дочь же не смогла привыкнуть к ним ни к вечеру, ни к утру, ни на следующий день. Она не хотела их видеть.

Ночью цветы спали. Закрывали глаза, а следом и бутоны. По виду они напоминали пионы.

Я пришел на рынок в назначенное время и неспешно прохаживался по нему. Теперь я искал садовые приборы, чтобы ухаживать за своими малышами. Когда я выбирал лейку, ко мне пристроился мужчина и прокашлялся.

– Садовый инвентарь ищете? – сказал он тихо. – Тут недалеко есть лавка с полным набором.

– Правда? – изумился я. – Не знал, что тут бывают полные наборы. Что ж, тогда проводите меня.

– Конечно, – он схватил меня под локоть, быстро увел вдоль других лавок, делая вид, что и правда меня куда-то ведет, а потом мы нырнули в один из узких переулков. Это был торговец. Сегодня был одет немного иначе, чем обычно, на нем была огромная сумка, капюшон еще глубже.

– У нас… – начал он, но я его перебил.

– Очень мало времени.

– Да. Правильно мыслишь. Мне нельзя здесь долго задерживаться.

– Хорошо. Сколько с меня? – я засунул руку за пазуху, во внутренний карман, где лежал кошелек. Он придержал мою руку.

– Ни сколько.