Гражданин мира

Гражданин мира
Ирина Калитина

Девушка за стойкой регистрации в Таллиннском аэропорту «не поняла» женщину, обратившуюся к ней по-русски, а с мужчиной, следующим в очереди, она свободно общалась на русском языке, с этого начинается знакомство двух пассажиров.

Ирина Калитина

Гражданин мира

Летним светлым вечером в вестибюле Таллиннского аэропорта пассажиров было немного, уборщики протирали чистый пол из керамической плитки и стеклянные двери без признаков загрязнения, иногда вздрагивали цифры на табло, фиксируя редкие прилёты и отправления.

Возле стойки регистрации на рейс в Вену я спросила у неприветливой блондинки, как пройти на посадку. Надменная девушка не поняла меня. Я повторила вопрос по-английски. Ответ был пространным и путанным. Не так хорош мой английский, на этот раз не поняла её я и остановилась в растерянности, оглядываясь по сторонам, спросить было не у кого.

– Подождите меня, – предложил крупный мужчина лет шестидесяти, стоявший за мной в очереди, – пойдём вместе.

Я сделала несколько шагов в сторону.

Вскоре он оказался рядом, большой крепкий человек с белым ёжиком густых жёстких волос, немного сутулый, людям высокого роста часто приходится наклоняться, чтобы поговорить с собеседником.

– Здесь все знают русский язык, не верьте, если говорят, что не понимают. Мне она отвечала без затруднений.

– Спасибо, учту, – ответила я, хотя и не представляла, как смогу воспользоваться этой информацией.

«Интересно, в чём различие между нами для строгой девушки за стойкой? – спросила себя и тут же сообразила, – в паспорте».

Мы везли наши чемоданы по полупустому, сверкающему чистотой, вестибюлю.

«Интересно, документ какой страны вызвал симпатию у холодной представительницы Прибалтики?» – задалась я вопросом.

Первая мысль: синий с трезубцем. Но в речи мужчины отсутствовал южный диалект с мягкой буквой «г».

Если говорить о внешности, то по высокому росту и длинноватому носу я отнесла бы его к литовцам. Однако, жители этой страны говорят с характерным акцентом… Что касается кавказцев, то их произношение и интонации не спутаешь ни с чем.

– Вы не в первый раз в этом аэропорту? – осторожно спросила я, пытаясь понять, представитель какой бывшей республики СССР проявил дружеское внимание к случайной попутчице.

– Мне знакомы многие аэропорты мира, а этот особенно. Почти 20 лет работаю в эстонской фирме и несколько месяцев в году провожу в командировках в разных концах земли. Платят хорошо. Считаюсь особо ценным сотрудником.

В последней фразе звучали гордость и удовольствие.

Несколько часов назад я ехала в автобусе из Питера и слышала, как молодые люди обсуждали вопрос трудоустройства в Эстонии, сошлись во мнении, что оно невозможно.

– У Вас дефицитная специальность? – поинтересовалась я.

– Р-рабочий, – сказано так, будто тяжёлой рукой поставили штамп на солидной бумаге.

Мы миновали магазины беспошлинной торговли, предполётный досмотр вещей, оказались в стеклянном зале с выходом на посадку и опустились в соседние кресла, закреплённые в ряд штук по пять. Секция заколебалась под тяжестью гиганта. Широченный торс спутника соответствовал росту.

– Ещё при советской власти объездил с бригадой пол Союза, – он назвал крупные порты и судовые верфи.

Я предположила, что человек этот – сварщик, причём высококлассный, из поколения, привыкшего делать всё на совесть, такие труженики в наше время встречаются редко и ценятся высоко.

– Заработки имел такие, что инженерам и не снились. К концу восьмидесятых госзаказы закончились, предприятия разваливались, должность охранника с мизерным окладом меня не устроила, не привык получать меньше жены, она у меня бухгалтер. Купил соответствующие документы и, как еврей, выехал в Израиль, неплохо заработал, переслал доллары домой, но при выезде из страны обман раскрылся. В полиции предложили заплатить штраф или отсидеть в тюрьме. Выбрал заключение, провёл там четыре месяца.

– Как Вам показалась израильская тюрьма?

– Не знаю, не с чем сравнивать, в других не бывал, – резкий ответ на неудачный вопрос.

– Простите.

– Жена вложила деньги в новостройку, которую тут же заморозили. Новые дома стоят без крыши с пустыми проёмами для окон, как после атомной бомбардировки, старые здания разрушаются. Мёртвый город.

Последнюю фразу можно было отнести ко многим населённым пунктам бывшей огромной страны, но, называли так Кишинёв, и я подумала, что собеседник мой из Молдовы.

– После Израиля трудился под Москвой на строительстве коттеджей, потом предложили работу в Ирландии, выехал туда по подложному литовскому паспорту.

«Не литовец», – убедилась я.

– В Ирландии существуют строгие ограничения на часы работы, а, значит, и оплаты. Там я не уставал вообще. Просиживал впустую в пабах с чувством нерастраченной силы, желанием работать и сожалением, что напрасно теряю время. Паспорт, опять-таки, фальшивый. Попасть в тамошнюю кутузку желания не было. Познакомился с менеджером из Эстонии, он и предложил место в здешней фирме. Пить хочется, пойду в Duty free, – неожиданно прервал он рассказ, поднялся, секция кресел «выдохнула».

– Там всё дорого, – невпопад заметила я, потому что предположила, что работяга собирается купить спиртное, а мне почему-то не хотелось видеть его пьяным.

– Не умирать же от жажды!

Он вернулся с маленькой бутылкой воды, сделал несколько глотков и продолжил рассказ:

– Где только не пришлось трудиться: и в Прибалтике, и в Западной Европе, даже в Японии и в Китае. Имею несколько паспортов. Таких людей, как я называют гражданином мира.

– В какой же стране Вам понравилось больше всего?

– Интересный вопрос задаёте мужику? – он усмехнулся, – там, где его женщина, – последнее слово прозвучало на выдохе, – познакомились в Москве. Трудился в её загородном доме. Стыдно было деньги за работу брать, но брал, такие времена. Если бы встретились раньше… Но у неё – муж, у меня – хорошая жена и две дочери. Уехал от греха…

Мужчина помолчал, мне показалось, что он пожалел о сказанном, и перевёл разговор:

– Для Вас Вена – транзитный пункт?

– Нет, конечный, там живут родственники.

– А мои ждут меня в Братиславе, это в шестидесяти километрах от Вены, из Таллинна туда самолёты не летают. Старшая дочь подъедет в Венский аэропорт.

– Собираетесь провести там отпуск?

– Нет, еду на семейный совет. Наступает возраст, когда нужно искать место, где обосноваться на старости лет. Пенсию в Эстонии мне назначили большую – 400 евро, если останусь здесь жить, жене будут доплачивать.

«Не такая уж значительная сумма для Евросоюза», – подумала я, но говорить этого не стала, мужчина не был похож на наивного человека и, наверняка, имел сбережения или сравнивал с тем, что получал бы в другой стране.

– Старшая дочь приглашает в Словакию, младшая зовёт во Францию. Вышла замуж за состоятельного араба, сокурсника по институту, я оплачивал её обучение. Чувствовать себя бедным родственником не хочу. Жене нравится Таллинн, но квартиры здесь дороговаты, я присмотрел жильё в Кохтла-Ярве, цена невысокая и Россия близко.

Зачем он произнёс последнюю фразу, я не поняла, возможно, имел и российский паспорт тоже.

– А сами Вы к какому варианту склоняетесь?