Путь к сердцу мужа

– Ну, конечно, Эльвирочка, ты ни в чем не виновата, ты же не нарочно, – махнула рукой бедная Вероника, которой и в голову не могла прийти мысль о таком страшном коварстве. – Но что же теперь делать? Вечером я должна сопровождать Дмитрия Сергеевича в ресторан на встречу с гостями, но я просто не в состоянии… Эля, – наконец, услышала Лиза долгожданные слова, – вы не выручите меня? Если вы вечером свободны, пойдите вместо меня, а мне, наверное, лучше всего взять такси и поехать домой.

– Я, конечно, заменю вас, ведь это, общем-то, моя вина, – стараясь не выдать своей радости, как можно безразличнее сказала Лиза. – Вот только Дмитрий Сергеевич не будет против?

– Я сейчас позвоню ему на фабрику и предупрежу.

У несчастной Вероники Анатольевны, видно опять начались схватки в животе, так как она поспешно схватила трубку и набрала номер.

Так, операция вступила в решающую стадию, тревожно подумала Лиза. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он согласился, иначе все страдания, мои и бедной Вероники Анатольевны, будут напрасны.

– Ну, вот, все в порядке, – наконец, сказала Вероника Анатольевна и, отстранив трубку от лица, спросила:

– Объясни, где ты живешь, Дмитрий Сергеевич, заедет за тобой к семи часам.

Свершилось, бухнуло у Лизы в голове, и от волнения она тут же забыла и Эльвирин адрес и название ближайшей остановки метро.

– Ну, Эля, говорите же, – в отчаянии взмолилась Вероника, которая не могла усидеть на месте. – Вот, возьмите трубку и объясните, – не выдержав борьбы с бунтующим желудком, крикнула она Лизе и снова умчалась в туалет.

Лиза осторожно взяла трубку и вежливо поздоровалась.

– Да, здравствуйте, – нетерпеливо прервал ее Полонский.

– Пожалуйста, дайте мне свой адрес, я заеду за вами в семь.

Лиза обиделась и холодно объяснила ему, как найти Эльвирин дом. Дело в том, что вчера при обсуждении они решили, что если все получится, Лизе лучше ехать из Эльвириной квартиры. Во-первых, Полонский мог запомнить Лизин адрес, когда ее паспорт был у него, а во-вторых, во дворе мог случайно оказаться кто-нибудь из соседей, который мог бы назвать ее Лизой. И тогда бы все пропало. А у Эльвиры ее уж точно никто не окликнет, и в подъезде, на тот случай, если он вдруг зайдет, на почтовом ящике красуется фамилия Федоровы.

– Ну, хорошо, я понял, – буркнул в трубку Полонский. – Можете уехать с работы сейчас, чтобы успеть вовремя. Я вас очень прошу не опаздывать.

Вернувшаяся из очередной пробежки к туалету вконец измученная Вероника Анатольевна срочно вызвала такси и укатила домой. Вслед за ней ушла и взволнованная Лиза.

Она только на минутку заскочила домой, чтобы взять вещи, и сразу же помчалась к Эльвире. Продолжение операции требовало самой тщательной подготовки, и в одиночку ее провести было бы затруднительно.

Открыв дверь, Эльвира сразу же повела Лизу на кухню.

– Садись и ешь, – приказным тоном кратко велела она и показала на блюдо с варениками.

– Слушай, я не могу есть, я очень волнуюсь, – запротестовала было Лиза, но Эльвира даже не дала ей договорить.

– Я тоже волнуюсь не меньше, чем ты. Но я считаю, что ты должна в ресторане вести себя прилично.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Лиза.

– А то, что ты не должна там накидываться на еду. Ты должна быть совершенно равнодушной к тому, что у тебя в тарелке. Так, время от времени будешь ковырять там вилкой и выбирать какой-нибудь кусочек.

– Я, между прочим, воспитывалась в приличной семье и умею вести себя за столом, – обиделась Лиза.

– Не надо мне рассказывать, я твой аппетит знаю. А от волнения ты еще больше проголодаешься. Так всегда бывает. Поэтому давай напихивайся варениками, а то как начнешь все сметать, твой Полонский подумает, что в случае чего, он тебя и прокормить не сможет.

– Он, между прочим, миллионер.

– Э, миллионеры лучше всех умеют деньги считать. Давай, ешь, а то у нас времени мало.

Сама Эльвира, видно, тоже очень волновалась, так как наложила себе полную тарелку вареников, но, спохватившись, придвинула их Лизе.

– Чтобы ты все это съела, тогда я буду спокойна, что ты не опозоришься, – строго сказала она.

Потом, внимательно поглядев на оставшиеся вареники, она со словами «мы люди бедные, но честные, Лешке тоже нужно оставить», довольно точно разделила их пополам и принялась поедать свою порцию.

Некоторое время они молча ели, обдумывая предстоящее событие.

Наконец, с варениками было покончено, и Эльвира объявила начало следующего этапа.

– Беремся за боевую раскраску. Сначала маска из белка с лимоном, чтобы подтянуть кожу. Потом я тебя накрашу, я знаю, как лучше.

Эльвира всегда знала, как лучше. Она принадлежала к тому типу людей, которые считают, что существует только два способа что-то делать: так, как делают они, и неправильный. Зная по опыту, что с Эльвирой лучше не спорить, Лиза покорно уселась и подставила лицо. Эльвира, как заправский гример, выставила на столик уйму флаконов, коробочек, тюбиков и стала колдовать над ней. Время от времени она останавливалась, отступала назад и внимательно оценивала свою работу. Наконец, она в последний раз поглядела на Лизино лицо и, довольная, кивнула.

– Так, по-моему, великолепно. Теперь одевайся и займемся волосами.

Лиза с удовольствием посмотрела на приготовленный наряд. Еще месяц назад она купила себе премиленький костюмчик. Эльвира считала, что ей нужно всегда быть в боевой готовности, так как случай может представиться в любой момент. И вот действительно этот момент настал, и Лиза не подкачала. Костюм идеально подходил для сегодняшнего мероприятия. Он был сделан из блестящего красновато-коричневого материала, очень подходящего к Лизиным волосам. Затейливо сшитый пиджачок застегивался очень низко, позволяя увидеть под ним также блестящий золотистый топ без бретелек. Специально под этот костюм Лиза купила такие же золотистые туфельки на высоком каблучке. Наверх она собиралась надеть Эльвирин красивый кожаный плащ, с капюшоном. Плащ нужно было не застегивать, а носить распахнутым, так как это давало два преимущества: во-первых, была видна роскошная белая подкладка, во-вторых, можно было показать ножки.

Все, как видно, удалось на славу, потому что Полонский был явно впечатлен, когда Лиза во всем великолепии показалась из дверей подъезда. Он стоял, опершись на свой роскошный Мерседес, и при виде Лизы на мгновение замер, а потом внятно произнес «О!». Лиза, по горло напиханная Эльвириными варениками, медленно шла, стараясь ступать как можно изящнее, и не на минуту не забывая, что у нее проблема с обувью на каблуках. Большинство женщин не ходят на высоких каблуках, а ковыляют. Во всяком случае, видно, что им приходится очень нелегко. Но есть небольшая часть счастливиц, которые ходят на высоких каблуках так, как будто бы родились на них. К этим избранным относилась Эльвира. Она ходила так, как будто бы туфли были продолжением ее ноги. Лиза же застряла между теми и этими. Она ходила неплохо, но очень напряжено, так как каждую минуту ждала, что споткнется или у нее подвернется нога. Однажды она купила себе босоножки на очень высокой платформе. Надев их, она впервые в жизни почувствовала себя высокой и стройной. Плохо было только то, что ходить в них она не могла вообще. Босоножки были красивы необыкновенно, но платформа была деревянной и совершенно не гнулась. Лиза попробовала вначале поносить их дома. Когда она шла по безупречно ровному полу, да еще держалась за стенку, ей удавалось пройти несколько шагов, но стоило ей наступить на край ковра, она тут же падала, и даже стенка не помогала. Промучившись несколько дней, она с огромным сожалением отдала их Эльвире и потом много дней с изумлением и уважением наблюдала, как ее подруга преспокойно мчится в этих же босоножках по любому бездорожью, даже не глядя себе под ноги.

Но сегодня все, к счастью, обошлось благополучно. Лиза подошла к машине, Полонский галантно открыл перед ней дверцу, и сказал: «Прошу вас». Из поучающих статей в журналах, Лиза знала, что женщина, садясь в автомобиль, не должна шагать в него, а должна изящно опуститься на сидение, а уж потом втянуть ноги. Ей всегда казалось это очень сложным акробатическим трюком, но просторный, широкий автомобиль располагал именно к такому способу, и, к собственному удивлению, она блестяще справилась с ним. Она страшно возгордилась этим, и ей только было интересно, оценил ли это Полонский. Возможно, что и оценил, так как он заговорил с ней совершенно другим тоном, не таким как по телефону.

– Вы были очень точны, благодарю вас, – сказал он ей, поглядев на часы.

Лиза милостиво кивнула ему, чувствуя себя на этом роскошном сидении почти принцессой Дианой.

– Я никогда не опаздываю на деловые свидания, – небрежно произнесла она, и мысленно похвалила себя.

Вот ему, пусть не думает, что она относится к нему иначе, чем к боссу, во всяком случае, пусть думает так пока, так же мысленно поправила она себя.

Полонский только неопределенно хмыкнул в ответ и включил мотор. Автомобиль плавно развернулся и поехал. И тут Лиза начала понимать, что такое другой уровень жизни. Эта поездка ничуть не напоминала поездку в отечественных «жигулях» или в разболтанном такси. Несмотря на большую скорость, машина как будто плыла, а не ехала по видавшему виды асфальту. Комфортные кожаные сидения нежно обнимали ее, лаская своей бархатистостью, просторный салон давал возможность удобно вытянуть ноги, а приятный запах и тихая музыка навевали мечты о прекрасной и недоступной жизни. Лизе сразу же начали грезиться какие-то великолепные, роскошно обставленные комнаты, круизы на огромных теплоходах в далекие южные страны, безмятежный отдых на безумно дорогих курортах с самыми экзотическими названиями, вроде Акапулько, Малибу, Пальма-де-Майорка. Но вдруг ужасная мысль вернула ее к действительности. Она совсем забыла спросить у Вероники Анатольевны, о чем она должна говорить с гостями, о деле, или вести ничего не значащий светский разговор. В общем-то, они здесь по делу, но ведь все переговоры уже закончены, и контракт подписан. А еще вдруг они непонятно говорят, и Лиза вообще не сможет с ними общаться. Лизе, конечно, приходилось говорить с иностранцами, но ведь всякое бывает. Она вспомнила, что рассказывала одна из девочек на их курсе. Летом она устроилась работать переводчицей на какую-то стройку по американскому проекту. Туда приехал инженер-американец, и вот ему она и должна была переводить. В первый день работы она была полна оптимизма, и, поздоровавшись с клиентом, приготовилась переводить. Американец раскрыл рот, и… она ничего не поняла. То есть, по интонации она поняла, что он говорил по-английски, но ни одного знакомого слова так и не разобрала. Позже выяснилось, что он был из Техаса, а они там все говорят так неразборчиво. Но пока она оказалась в глупейшем положении и могла только беспомощно разводить руками. Поглядев на все это, начальник стройки позвонил в интурист и попросил срочно прислать опытного переводчика. Переводчик прибыл через час и сразу подошел к нетерпеливо ожидавшему специалисту. Тот немедленно начал говорить. Переводчик внимательно слушал, вежливо наклонив голову к американцу. Незадачливой студентке-переводчице было ясно, что он все понимает, и она ему бешено завидовала. Когда американец закончил говорить, переводчик кивнул и, повернувшись к окружающим, сказал: «Ничего не понял». Американец, уяснив, что помощи больше ждать не от кого, разразился такой гневной тирадой, что даже стоявшие рядом рабочие без всякого перевода поняли, что он хотел сказать. Что было дальше, эта студентка не знала, так как сразу же уволилась и больше там не показывалась.

Хоть бы они оказались не из Техаса, поспешно стала молить бога Лиза. Хоть бы я понимала, что они говорят. И вообще, хоть бы все прошло хорошо, а то он больше не возьмет меня с собой или совсем уволит.

Пока она предавалась таким размышлениям и мольбам, они подъехала к высокому зданию отеля. Их гости жили тут же, и хотя они приехали вовремя, те уже ждали их в холле.

Понятно, спешат попасть в ресторан на халяву, неприязненно подумала Лиза, которую все ее волнения настроили враждебно по отношению к клиентам.

Но все ее страхи оказались напрасными. Американцы оказались очень милыми, говорили на прекрасном английском. И смотрели на Лизу с явным восхищением. Полонский представил ее, и они поднялись на восьмой этаж, где находился ресторан. По дороге Лизу опять начали терзать страшные предчувствия. На этот раз ей пришло в голову, что Дмитрий Сергеевич может заказать какие-нибудь экзотические блюда, и она не будет знать, какой вилкой их едят, и опозорится. Но когда они уселись за столик, официант естественно дал меню каждому из них и предложил выбирать. Лизе от этого не стало намного легче, так как ни одно из названий не показалось ей знакомым. Она даже не представляла, из чего сделаны эти яства с такими непонятными названиями. Сначала от отчаяния она хотела заказать первое попавшееся, но потом испугалась, как бы не попасть впросак и самой не заказать что-нибудь не то на свою голову. И вдруг ей пришло в голову простое решение. Подняв глаза на босса, она с улыбкой закрыла меню и честно сказала:

– Знаете, я, в общем-то, не часто бываю в таких дорогих ресторанах, поэтому даже не представляю, что это все такое, и не знаю, что заказать.

К ее удивлению, он совершенно не был шокирован таким признанием, а тоже улыбнулся в ответ и совершенно естественно сказал:

– Честно говоря, я и сам здесь половины не знаю, но вот это я уже пробовал, так что могу рекомендовать, и еще вот этот салат.

Лиза, конечно же, охотно согласилась на все, что он предложил, и с облегчением закрыла меню. Американцы, спросив у них, что они выбрали, также присоединились к их заказу, и с этой проблемой, слава богу, было покончено. Более того, Лиза вдруг поняла, что нашла верный тон, и ей не нужно больше разыгрывать роль роскошной женщины. Она вполне может быть самой собой, ну, скажем, с небольшими поправками. Почему-то она вдруг поняла, что вечер пройдет удачно. Американцы говорили понятно, и она легко поддерживала с ними приятную беседу. Оказалось, что Полонский и сам прекрасно владеет английским. Он рассказал довольно смешную историю, которая однажды приключилась с ним в ресторане, американцы в свою очередь с большим юмором описали, как они катались на верблюдах в Эйлате, когда были в Израиле. К тому же Лиза явно произвела большое впечатление на одного из них, того, что помоложе, и, хотя ему было не меньше сорока и на руке у него было обручальное кольцо, Лизе все равно было приятно. Он не сводил с нее глаз и постоянно приглашал танцевать. Женщине всегда льстит такое внимание, но самую большую радость она почувствовала, когда случайно бросив взгляд на Полонского, заметила, что его раздражают ухаживания американца. В его глазах даже мелькнуло что-то вроде ревности. Кроме того, весь вечер ее сопровождало какое-то странное чувство, как будто бы она каждую минуту знает, что ей нужно сказать или сделать, чтобы не разочаровать Полонского. Это было какое-то чувство полета, оно вело ее, и она откуда-то знала, что все делает правильно.