Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Я же сказала: терпимо. Что в школе? Как у тебя с историей – исправила?

– С историей неважно. По-моему, он не хочет ставить мне четверку. Я уже и руку поднимаю, а он будто не замечает. Просила дать доклад, так он всем дал, а мне нет. Даже Соколовой дал и Митьке. Представляешь?

– Здорово он на тебя разозлился. Интересно, за что?

– Да я сдуру ляпнула, что история не наука, а флюгер. Раньше на Ленина и Сталина молились, а теперь они чуть ли не враги. Так он прямо взвился. А недавно я сбежала с последнего урока, вот он теперь меня в упор не видит. Прямо не знаю что делать. Точно, хочет вкатать трояк.

– А ты подойди к нему после уроков, извинись. Скажи, что была не права. И зубри историю изо всех сил.

– Да чего там не права – еще как права! Знаешь, как противно извиняться ни за что. Хотя придется, все-таки с урока я сорвалась.

– А как с химией?

– С химией порядок. Никита меня проверяет. Уже все тройки исправила. Насть, ты, правда, не хочешь видеть Вадима? Он тебе что – уже не нравится?

– Мне они все не нравятся, – мрачно ответила Настя, глядя в сторону. Ну как ей объяснить? Не расскажешь же о том разговоре с матерью: про поцелуи и «хозяйство». Интересно все же, как бы Наташка на это отреагировала. После, может, и расскажу, подумала Настя, но не сейчас.

– Ты знаешь, того парня убили, – сменила она тему.

– Конечно, знаю. Так ему и надо. Ишь, за пистолет схватился – совсем без мозгов.

– Но ведь пистолет был ненастоящий.

– А у него что, на лбу это было написано? Откуда ментам знать: настоящий, ненастоящий. Он гаишника покалечил машиной, да еще за оружие схватился. Псих ненормальный.

– Но ведь он совсем мальчишка. Следователь сказала, что ему только стукнуло восемнадцать. Те двое старше его и уцелели, хотя именно один из них меня пырнул.

– Нет, у тебя точно не все дома! – возмутилась Наташка. – Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Не вздумай их жалеть! Так что мне сказать Вадиму?

– Говори, что хочешь. Ничего у нас с ним не было и не будет.

– Ладно. Выходит, я ошибалась. У тебя лицо временами бывало такое счастливое – когда ты на него смотрела. А, может, ты и права – тебе сейчас, действительно, не до этого. Поправляться надо и к экзаменам готовиться. Н у, побегу, а то они, наверно, заждались.

В последующие дни Настя быстро пошла на поправку. Наталья приходила к ней почти каждый день, приносила уроки и рассказывала о новостях. Одноклассники и учителя передавали Насте привет и желали скорейшего выздоровления. Просили не волноваться за пропущенное, обещали, что помогут догнать, может, даже от экзаменов освободят. Следователь еще раз навестила ее, сказала, что оба парня во всем признались, но всю вину свалили на своего погибшего дружка, – мол, это его инициатива, потому что у него на Настю был зуб.

В общем, все складывалось более-менее благополучно, поэтому Настя изо всех сил старалась не показывать, как ей плохо. Она побывала на краю вечной тьмы, и часть этой тьмы осталась в ней. Раньше я считала, что мир делится на мужчин и женщин, богатых и бедных, размышляла Настя, а теперь знаю, что он делится на тех, кого хотели убить, и кого не хотели. Из всех знакомых только меня хотели убить. Но ведь хорошего человека не убивают. Значит, я плохая? В нашей семье стреляли только в прадедушку, но то была война. Я хуже всех, вот в чем дело. Из-за меня погиб человек. Как бы узнать, что они думали обо мне, эти ребята, как бы понять? Как же сильно они меня ненавидели! Чем я вызвала такую ненависть?

Так она терзала себя, оставаясь одна. Только ежедневные занятия спасали ее от окончательного погружения в отчаяние. Она цеплялась за них, как за соломинку, видя в будущем поступлении какой-то выход, просвет во мраке, царившем в ее бедной душе. Даже возможная встреча с теми парнями не столько пугала ее, сколько мысли о предстоящих расспросах в школе. Ей страшно не хотелось возвращаться в класс, встречаться с ребятами, выслушивать слова сочувствия. По мере приближения дня выписки она лихорадочно искала способ избежать этого и, наконец, нашла.

– Папа, я не хочу возвращаться в школу, – решительно заявила она перед выпиской. – Всего один месяц остался. Поговори с директором, может, мне разрешат сдать все экстерном?

– Конечно, котенок, – сразу согласился отец, с жалостью глядя на исхудавшее личико дочки. – Действительно, тебе не мешает еще посидеть дома. Там у вас на переменах такое творится – вдруг толкнут или ударят в бок. Конечно, так и сделаем. А я тебе подарок приготовил – угадай какой.

– Не знаю – зачем подарок? Я не заслужила.

– Еще как заслужила! – И отец вынул из портфеля серебристый сотовый телефон, о таком Настя не смела и мечтать. – Я и маме купил, и себе. Будем теперь всегда на связи. Как чуть что, сразу созваниваемся. И чтоб ты его не забывала класть в сумку, слышишь?

– А деньги откуда? Он же страшно дорогой. Автомобильные потратил?

– Да бог с ним, с автомобилем. Зато теперь буду всегда знать, где ты и как.

Да разве те парни дали бы мне позвонить, молча подумала Настя, но ничего отцу не сказала. Он достал инструкцию и положил на одеяло.

– Почитаешь потом. Спросишь, что не поймешь.

– Пап, ты же так мечтал о машине. Все деньги потратил?

– Нет, конечно, я же самые простые модели купил. Деньги остались. Скажу тебе по секрету, доцент Сосновский покупает по случаю «опель», а мне обещал свою «копейку», недорого. На днях решится. У нее, конечно, стаж приличный, но, говорит, на ходу. Хочу маме сюрприз сделать, а то она тоже решила, что с машиной покончено. В общем, если поступишь в лицей, исполню свою мечту: повезу вас в кругосветное путешествие: море, Москва, Муром, Питер.

– Папочка, неужели получится? С тобой, на машине – такое счастье! Хоть бы ничего не помешало.

– Ну вот, уже улыбаешься. Слава богу! Как с домашними заданиями – справляешься?

– Вполне. Мне так стали нравиться точные науки. Еще бы компьютер. Понимаю, конечно, что это слишком… но, может, когда-нибудь потом?

– Будет и компьютер, потерпи. Наши лаборанты наловчились их по частям собирать, недорого получается. Обещали мне к осени сделать.

– Ой, папочка, правда? Как хорошо! Знаешь, я, наверно, тоже стану педагогом. Как ты. В Питере же есть педвуз?

– Конечно, и превосходный. На какой же факультет ты планируешь поступать?

– Хочу стать преподавателем математики, физики и информатики.

– Что ж, разумное желание. Специалисты широкого профиля всегда нужны. Даже если и не станешь педагогом, все равно работу найдешь.

– Нет, я решила стать педагогом. Как мои родители. Не так уж мало вы получаете, жить можно.

– Но ты не забывай, мы же в вузе работаем. Да мама еще и с учениками подрабатывает. А вдруг тебе в школе придется начинать? Там нынче ой как непросто! Заработки мизерные, а требования к учителю и со стороны органов образования и родителей очень большие. А детки! В школе сейчас работать не приведи бог.

– А я, может, сразу в аспирантуру пойду. Защищусь, как ты, тогда меня и в вуз возьмут.

– Ага, размечталась. Думаешь, это так просто? У тебя к тому времени семья появится, может, малыш народится, а семейной женщине написать диссертацию очень трудно. Твоя мама, как ни пыталась, ничего не вышло.

– Я замуж не выйду, я уже решила. Ни за что! Никогда! А ребенка можно будет потом, когда всего достигну, усыновить. Или удочерить.

– Котенок, что ты несешь? Почему это ты замуж не выйдешь, какая чепуха! Этот твой Вадим – вы что, поссорились? Он ведь тебе нравился, сама говорила.

– Никто мне из них не нужен. Нравился и разонравился. И не напоминай мне о нем. Мне они все противны.

– Так. Видно крепко он тебя обидел. Может, все-таки расскажешь, что произошло. Это из-за того, что ты его братишку не навестила? Но ведь ты не виновата.

– Папа, никто меня не обижал. И все, хватит об этом!

– Ну, ничего. Это ты под впечатлением – из-за тех бандитов. Время пройдет, и ты изменишь свое мнение. Не все молодые люди негодяи, среди них встречаются и вполне достойные.

– Папа, ты не понимаешь! Мне никто из них вообще никогда не будет нужен, даже думать о них противно. Оставь эту тему, прошу тебя!

– Ладно, не горячись. Крепко же тебя зацепило. Ну не буду, не буду. Все образуется. Побегу, а то у меня через час зачет.