Как мы стали маленькими

Но последнее слово утонуло в опять возобновившемся жужжании. Шмель поднялся в воздух и, описав полукруг, скрылся в листве.

Мишка ещё долго висел головой вниз, прислушиваясь, не гудит ли где шмель. Но ничего подобного больше не происходило. Он подумал, что теперь потерял друга навсегда. Мальчик припал всем телом к тёплой, гладкой поверхности листка и заплакал.

– Мне никогда не вернуться домой! И зачем мы только вошли в этот кабинет физики.

Вдруг, Мишка почувствовал, что стало темно – как будто солнце зашло за тучу. Он поднял голову и увидел что-то корявое совсем рядом со своим листком. Это корявое было похоже на… гигантские куриные лапы! Мишка задрал повыше голову и увидел страшенную морду с огромным клювом. Не успел он рассмотреть всё это получше, как этот клюв воткнулся рядом с ним.

– Ой! – Вскрикнул мальчик. – Ты чегой-то делаешь?

При этом страшенная морда с клювом приблизилась к листку настолько, что теперь Мишка видел перед собой только один чёрный глаз, зорко высматривающий добычу. Добычу! Вот что делала эта птичка рядом с Мишкиным берёзовым листком. Конечно же, она высматривала себе на завтрак всевозможных букашек и червячков. Тут-то она и заприметила Мишку. Разумеется, таким крохотным “червячком” не наешься, но всё же это лучше, чем ничего.

Мишка, догадавшись о намерениях нахальной птички, решил не шевелиться: авось пронесёт. Но умудрённая опытом птичка, обыкновенный серенький воробышек, не собиралась сдаваться. Так они и стояли друг против друга – крохотный мальчик, боявшийся пошелохнуться и воробей, пристально всматривающийся в изумрудный листочек…

Всё дальше и дальше от неожиданно нашедшегося друга уносил Ромку мохнатый шмель. Удобно расположившись на его спинке, мальчик обдумывал как ему быть.

– Первым делом надо слезть с этого жужжащего самолёта. – И Ромка прикрыл руками оба уха, надеясь хоть как-то заглушить ненавистный шум.

Казалось, будто в голове кто-то настойчиво сверлил дырку. Шмель приземлился на веточку берёзы и назойливый моторчик утих. У Ромки зазвенело в голове от непривычной тишины. Но надо было торопиться, пока этому огромному насекомому не пришло на ум лететь дальше. Ромка, утопая в пушистом покрывале мохнатой спинки, добрался до самого края и приготовился к прыжку на берёзовый лист. Для мальчика этот лист был размером с большое, футбольное поле на школьном дворе.

В этот момент раздался знакомый, жужжащий звук и шмель, вместе с недовольным Ромкой продолжил своё путешествие. Он полетел прочь от берёзы и приземлился недалеко ( конечно по нашим, обычным размерам) от неё на крупный, жёлтый цветок мать-и-мачехи. Всё, больше нельзя было терять ни секунды.

– Неизвестно, куда его понесёт дальше!

Ромка прыгнул в ярко-жёлтое море лепестков. Мягко приземлившись, он чуть не задохнулся: рот и нос оказались забитыми жёлтой, пахучей цветочной пыльцой.

– Апчхи! – Громогласно чихнул Ромка, мотая головой и пытаясь стряхнуть с одежды жёлтый налёт.

Шмель, потоптавшись на цветке, снял нектар и улетел. Стало тихо-тихо. Где-то, в стороне берёзы, весело чирикали воробьи; шелестела трава от поднявшегося ветерка. Ромкино жёлтое убежище слегка наклонилось, так что мальчик едва не вылетел из него. Цветок раскачивало из стороны в сторону. У Ромки закружилась голова, тошнота подступила к горлу.

– Ну вот, укачало! – Пронеслось у него в голове. – Прямо, как в детстве.

Ромка вспомнил, как когда-то давно он с родителями отдыхал на юге. Они сели в красивый, туристический автобус с высокими спинками сидений. Дорога проходила через горы. Вначале всё было прекрасно: Ромка вместе с мамой любовался необычным видом южной природы. Но по мере того, как дорога начала круто уходить вверх и серпантином обвиваться вокруг гор, Ромка почувствовал что-то неладное со своим организмом. Его, вдруг, перестал интересовать окружающий пейзаж, перед глазами всё поплыло и вот также, как сейчас, подступил комок к горлу. Тогда, в горах, поездка была окончательно испорчена. Весь съеденный незадолго до поездки завтрак оказался на его и маминой одежде. Он смутно помнил, как над ним суетились взрослые, но фразу: «ну вот, укачало», он запомнил на всю жизнь.

Ветерок стих и цветок вновь принял своё нормальное положение.

– Надо отсюда выбираться. – Придя в себя, Ромка решительно встал на ноги и задрал голову вверх.

– Фьи-фью… – Присвистнул он, прикидывая, что верхний путь для него закрыт. – Значит, пойдём напрямик.

“Напрямик” оказалось не слишком лёгким занятием. Жёлтые, длинные лепестки мать-и-мачехи, которые показались бы человеку нормального роста нежными на ощупь, для Ромки предстали непроходимыми дебрями. Он с трудом перелезал через одну гладкую поверхность лепестка, чтобы столкнуться с такой же непреодолимой преградой.

– Ненавижу все эти цветы! – В сердцах воскликнул мальчик.

Пройдя таким образом несколько шагов (надо сказать мучительных шагов), он в изнеможении плюхнулся в жёлтую пыльцу, которая была здесь повсюду. Его ноги нестерпимо болели. Ромка стянул с них кроссовки и пошевелил распухшими пальцами.

– Такое впечатление, – подумал он, – что кроссовки мне малы как минимум на два размера. Нет, уж лучше я пойду босиком!

Ромка закатал брюки почти до колен. Ему казалось, что его тело распухло. Рубашка, до этого свободно облегающая грудь и плечи мальчика, теперь трещала по швам и туго охватывала Ромку под мышками. Застёжка на брюках грозила в любой момент лопнуть. И в них было так тесно, что он чувствовал себя ребёнком, которого запеленали.

– Хоть до трусов раздевайся! – Пробормотал Ромка. – Которые, кстати, тоже маловаты.

Вдруг, он вскочил, как ошпаренный. Ну конечно, он просто вырос! Причём намного! И почему-то очень быстро. Почему? Видимо, жидкость для уменьшения начала удаляться из организма. Значит скоро, очень скоро их тела примут нормальные размеры! Ликованию Ромки не было предела. Он скакал, подпрыгивал, приплясывал от радости и сокрушался одновременно, потому что не мог обо всём поведать своему лучшему другу.

Теперь не надо никуда идти: надо только сидеть и ждать, пока вырастешь. Единственное, что беспокоило Ромку, это что его одежда не “росла” вместе с его телом. В чём же он будет расти? И он представил себя на лужайке, совершенно голым. Наверняка, рано или поздно, его кто-нибудь обнаружит. Хорошо, если это окажутся какие-нибудь старушки, сидящие у подъездов. А если ребята из класса? Или того хуже: его распрекрасная Катя? Ну нет, он этого просто не вынесет!

Ромка огляделся вокруг: ничего подходящего! Оставалось только порвать свою одежду на части и соорудить нечто, прикрывающее самые “срамные” (как называла их Ромкина бабушка) участки тела. Как ни жаль было почти новые брюки, всё же пришлось распороть их по швам. Это занятие заставило Ромку изрядно попотеть и отняло много времени. Новая одежда вскоре была готова. Первым делом Ромка опоясал себя ремнём от брюк. Пропустив между ног кусок ткани от рубашки, он протащил её концы через ремень – таким образом получились импровизированные трусы. Перекинув через ремень распоротые штанины брюк спереди и сзади, он завершил одевание.

– Да, – Хмыкнул он, оглядывая себя со всех сторон, – мне бы ещё перо на башку и буду совсем как Чингачгук!

Что правда, то правда. Ромка со своей набедренной повязкой действительно напоминал вождя “краснокожих”. Сходство дополняла “боевая раскраска” по всему телу мальчика в виде разводов от жёлтой пыльцы.

Завязав на шее остатки одежды, он решил, что не будет сидеть сложа руки, а отправиться на поиски друга. Предстоял нелёгкий путь через беспорядочно растущие пластины жёлтых лепестков.

Отсутствие лишней одежды позволяло Ромке свободно и непринуждённо двигаться. Единственное, что причиняло ему неудобство, были его изнеженные пятки, не привыкшие чувствовать всякие там покалывания и шероховатости. Ежесекундно слышимое “ай” и “ой-ёй” возвещало, что он наступил на очередную песчинку, колючку или Бог знает какую выщерблинку в цветке. Вскоре ноги его устали, ступни распухли с непривычки. Ромка усиленно растирал покрасневшие пятки, сидя на тёплой поверхности лепестка.

– Окунуться бы сейчас в холодную воду! – Мечтательно подумал он и, закрыв глаза, улыбнулся.

Из блаженного оцепенения его вывел подозрительный противный хруст. Мальчик открыл глаза и первое, что он увидел, была чёрная, страшенная рожа, что-то монотонно пережёвывающая и внимательно рассматривающая Ромкину жёлтую физиономию. При виде Ромкиных открывшихся глаз усики “чёрной страшенной рожи” встали дыбом и переставшее жевать существо оторопело уставилось на мальчика. Ещё мгновение в немом ужасе оба смотрели друг на друга, пока цветок не оглушил душераздирающий вопль Ромки, бросившегося бежать. Существо также проворно кинулось в противоположную сторону на своих многочисленных коротеньких лапках. Ну и страху же они натерпелись оба! Ромка ещё долго бежал без передышки, не обращая внимания на покалывания в ступнях. Его постоянно подстёгивал страх погони этого чудовища. Мальчик боялся оглянуться и увидеть всё ту же чёрную морду. Воображение рисовало одну за другой картины пожирания этим ужасным существом несчастного ребёнка. Ромке казалось, что он слышит, как хрустят челюсти позади него. Но очень скоро мальчик устал, движения стали более медленными. Ноги уже заплетались и, споткнувшись, он растянулся во весь рост. С минуту пролежав в полной тишине и вволю наглотавшись надоедливой пыльцы, Ромка понял, что рядом никого нет. Ступни горели так, будто плясали на раскалённой сковородке. Нестерпимо ныла содранная до крови при падении коленка. И ещё Ромке сильно захотелось есть.

Впереди, за жёлтым лепестком, виднелся проём, через который пробивалась густая, зелёная трава. У Ромки дух захватило, когда он подошёл к самому краю цветка мать-и-мачехи и выглянул наружу. Перед мальчиком раскинулся настоящий лес, пахнущий свежестью и наполненный множеством неведомых Ромке шорохов.

До ближайшей травинки было, что называется, рукой подать. Но для мальчика это расстояние оказалось пропастью. Ромка посмотрел вниз: прыгнуть туда означало бы неминуемую гибель.

– Вот если бы у меня была верёвка! – Подумал он, прикидывая, как лучше спуститься.

Минутная растерянность сменилась торжествующим возгласом: «как же я раньше не догадался!»

Вот где пригодились остатки его одежды, которые он предусмотрительно повязал себе на шею! Он свяжет из них что-то вроде верёвки и без труда спуститься вниз.

Когда приготовления были завершены, Ромка соорудил петлю на одном из концов верёвки и накинул её на небольшой лепесток цветка, торчащий у самого края. Для надёжности он подёргал пару раз всю связку одежды и начал осторожно спускаться. Верёвка оказалась намного короче, чем того требовалось и очень скоро Ромка висел на самом её конце и пытался найти более менее подходящее место для посадки. Вокруг была одна трава – огромная, гладкая, с острыми, как у бритвы краями. И только прямо под мальчиком виднелся тёмно-бордового цвета бугорок, похожий на большой камень.

– Так и есть, камень! – Радостно воскликнул Ромка, намереваясь прыгнуть.

– Отшибу себе мягкое место, зато не порежусь об эти палки. – Проворчал он, глядя на непроходимые дебри зелёной травы.

С этими словами он разжал пальцы. Но едва ноги коснулись бордового камня, тот пришёл в движение. Вместо прохладной, твёрдой поверхности Ромка ощутил, как ступни провалились во что-то тёплое, мягкое и живое. Гусеница, а это была именно она, нежила своё жирное тело в зарослях густой травы в надежде, что здесь уж её никто не побеспокоит. Она только задремала и конечно же, внезапный Ромкин прыжок напугал её. Не желая даже взглянуть на непрошенного гостя, гусеница с бешенной скоростью поползла прочь. Ромка чуть не свалился. Его кидало то вверх, то вниз. От волнообразных движений гусеницы голова пошла кругом.

Сверху послышалось громкое хлопанье крыльев и в тот же миг над ними пронеслось что-то огромное, тёмное и когтистое. Гусеница тут же прикинулась бордовым камешком. Ромка, пользуясь моментом, добежал до хвоста и спрыгнул на землю. Гусеница всё также неподвижно лежала, не смея шелохнуться. Вскоре хлопанье крыльев раздалось совсем рядом и через мгновение около гусеницы приземлился всклокоченный воробей. С минуту он внимательно вглядывался в неподвижно лежащий перед ним предмет.

– Нет, – думал он, – наверное, эту штуковину сюда бросили люди. На червячка уж больно не похожа – слишком неподвижно лежит. А вдруг это ловушка? Вон вчера сосед также попался в руки мальчишек, теперь летает с красным флагом на хвосте. Жить, конечно, можно. Но какая воробьиха на него позарится? Одна срамота!

Воробей собрался уже улетать, но то ли нервы у гусеницы не выдержали, то ли укусил её кто-то. Одна из лапок неожиданно у неё дёрнулась и довольная птичка, торжествующе громко чирикая, смахнула жирный кусок обеда с земли. Победоносно оглядевшись вокруг, воробей улетел, оставив ошеломлённого мальчика наедине с диким, неведомым лесом.

Ромке сильно повезло – ведь не будь большой и жирной гусеницы, воробей мог бы съесть его самого! Волосы от таких мыслей зашевелились на голове. Но надо было собрать волю в кулак и не хныкать. Предстоял долгий (ох, какой долгий) путь до берёзы, на которой остался его друг.

Где-то, в стороне домов, шумели маленькие дети. Ромка вслушивался в их голоса и завидовал. Завидовал малышам, играющим в песочнице; завидовал их мамам; завидовал своим сверстникам, сидящим на уроке…

Его невесёлые мысли были прерваны ударами о землю чего-то объёмного. И что самое неприятное, эти удары становились всё ближе. Внезапно, над головой Ромки пролетел большущий, разноцветный мячик. К ужасу мальчика послышались чьи-то тяжёлые, торопливые шаги. Пронзительный детский смех чуть не оглушил Ромку, пытавшегося угадать в какую сторону лучше бежать. Но идущий маленький “великан” споткнулся и полетел в густую, изумрудную зелень. Всё произошло так быстро, что Ромка успел лишь зажмуриться. Дружелюбный смех малыша тут же сменился на истошный вопль. Открыв глаза, наш герой чуть не упал в обморок. Перед ним лежала голова ребёнка невиданно большого размера. Даже ресничка на лице этого малыша была в три раза больше Ромки.