Унесенные в сети

– Я тебя люблю, очень!

– Но почему ты мне раньше об этом не говорила?

– Потому что и ты мне об этом не говорил. Потому что я не настолько хорошо знаю итальянский язык, чтобы объяснить все тонкости и нюансы моих чувств.

– В этом то и проблема. Я не понимаю тебя. Не знаю, что у тебя на душе, что ты чувствуешь, насколько тебе нравится заниматься со мной любовью… Чем ты занимаешься, когда остаешься у себя дома в Петербурге.

– Дома я скучаю по тебе. Я чувствую нежность и любовь к тебе. Мне безумно нравиться заниматься с тобой любовью. И не нравиться сейчас оправдываться перед тобой, что я делаю что-то не так. У тебя возникли сомнения в том, что нам может быть хорошо вместе? У тебя появилась другая женщина? Итальянка?

– Я бы этого не исключал.

Марина не поняла на какой из трех вопросов прозвучал этот ответ, но догадалась, что дела ее, в любом случае, плохи. Она продолжала сидеть на диване рядом с Андреа, но тело ее и вся сущность наполнялось холодом, и в какой-то момент обида достигла своего предела.

Ночью они спали в одной кровати, но на разных ее краях, стараясь даже во сне не прикасаться друг к другу. Самым странным ей показалось то, что именно Андреа вел себя как персона, крайне обиженная и разочарованная.

Он стал относится к Марине, как к дальней родственнице, приехавшей прогостить. Был по-прежнему подчеркнуто учтивым и заботливым хозяином. Готовил ужины. Они встречались, чтобы вместе пообедать. Вечером гуляли, держась за руки, в парке. Но больше не целовались и не спали вместе. Точнее, спали в одной кровати, но как бесполые существа.

Неделя заканчивалась и русской гостье надо было собираться домой. В воскресенье вечером, перед самым отъездом, они решили прогуляться по центру города и вышли на площадь Республики. Там всегда играли уличные музыканты. Как правило, это был либо джаз-бэнд, либо маленькие эстрадные оркестрики, либо уличные дуэты. В этот раз на удивление прохожих на площади гастролировал большой духовой оркестр. И самым странным показалось то, что, когда Андреа и Марина подошли поближе, оркестр грянул не что-нибудь, а марш «Прощание славянки».

– Как символично! – крикнула в ухо Андреа Марина.

– Почему?

– Это известный русский марш, под него со своими любимыми женщинами прощались солдаты, уходящие на войну.

– И что?

– Мы тоже сегодня прощаемся!

– Ты уверена?

– В чем?

– В том, что навсегда?

– Я? Мне казалось, что расстаться было твоим решением.

– Я был в тебя влюблен. Но прошло какое-то время, и я увидел тупик в наших отношениях. Влюбленность всегда проходит, потом должно быть что-то следующее. Мне не нужна русская туристка, которая приезжает на несколько дней, чтобы посмотреть достопримечательности, походить по магазинам и заодно позаниматься любовью. Если ты сможешь получить гражданство и приехать сюда, чтобы жить здесь постоянно… Можно было бы подумать о нашем совместном будущем. Иначе как ты будешь сторожить меня, и отгонять от меня других женщин.

– Мне не нравится такая постановка вопроса. Слишком много условий и если… Я не сторожевой пес. И не бойцовая собака. Я просто женщина, которая хочет любить и быть любимой. Влюбленность переходит в любовь. Я умею любить долго и преданно. Ты, похоже, нет. В этом и суть проблемы… И только в этом. Расстояния здесь не причем.

– Ты хорошая! А я плохой. Ты найдешь себе достойную пару. А я, уж, как -нибудь.

– Теперь, когда мы поставили точку, скажи, у тебя была другая женщина. С коричневой тушью?

– Когда я болел, и тебе было на меня наплевать, я позвонил одной своей старой знакомой. Она приехала, и между нами промелькнула искра. У нас ничего не было. Я был верен тебе. Но сейчас ведь я могу быть свободным?

– Разумеется. Ты свободен. И это прощание славянки. Но ты про это ничего не поймешь! Тебе скажу по-другому: «И если навсегда, то навсегда прощай!»

– Я знаю эти слова. Прощай!

– «Ты меня никогда не забудешь! Ты меня никогда не увидишь!» – это была в России такая рок-опера «Юнона и Авось», жаль, что ты ее не слышал и не видел. Очень трогательный и глубокий спектакль.

– Да! У нас с тобой разный язык, и разные культуры, и разные оперы.

– Если бы ты действительно любил меня, как это было в начале, это было бы совсем не важно.

Английская невеста

Марина вернулась домой зализывать раны. Ей было тяжело, было плохо. Она по-настоящему влюбилась и ее отвергли. Надо было как-то это пережить и понять, как жить дальше.

Дома её ждал сын, и она могла и хотела растворить всю свою энергию в заботе о нем. Она принялась много и вкусно готовить.

Через месяц сын Сергей объявил, что уезжает жить в Лондон.

Это было тоже, как ушат холодной воды. Марина пыталась узнать подробности и в несколько приемов ей это удалось.

В какой-то компьютерной игре Сергей познакомился с русской женщиной, которая на восемь лет старше его, у которой двое детей от двух разных мужей, и она работает программистом в Англии.

В глубине души Марина надеялась, что ее сыну откажут в визе, что он сам одумается, и терпеливо не комментировала ситуацию.

Но сын все-таки уволился с работы, получил туристическую визу и уехал. Марина осталась совсем одна.

Мало того, что ее бросил Андреа. Ее и сын теперь насовсем бросил. И, что касается сына, она теперь изводила себя раздумьями, что это – благо или беда.

Избранницу сына звали Лидой. Судя по фото и информации на ее странице в социальной сети, Лида была красивой и образованной – выучилась заочно на матмехе Санкт-Петербургского университета. По тому, что удалось выведать от Сергея, ее родители не были богачами, но в свое время наскребли дочке небольшую сумму для старта и реализации ее мечты. Сразу после петербургской средней школы Лида уехала покорять Лондон. Работала горничной, официанткой, училась в колледже. Ей жилось очень трудно – в прямом смысле голодно и холодно. Две подружки, которые отправились вместе с Лидой к туманным берегам, не выдержали и вернулись в Россию – одна через месяц, другая через полгода.

Лида точно знала, что хочет в жизни – жить в Англии, иметь работу, родить двух-трех детей, любить и быть любимой.

Два раза в год в возрасте, когда ей было от двадцати до тридцати лет, она приезжала в Санкт-Петербург на сессии в университет, сдавала экзамены, вдоволь ела и отмыкала в родительской ванне, расходуя столько воды, сколько захочет. Встречалась с друзьями, ходила на дискотеки, в музеи и театры. Русские мальчики ее не интересовали. Она будет жить в Лондоне. И точка.

В тридцать лет она уже имела гражданство Великобритании, работу в солидной АйТи-компании, и снимала с друзьями таун-хаус в пригороде британской столицы. И в один из дней Лида обнаружила, что беременна. Отцом ее будущего ребенка был ровесник, сосед по дому и коллега по работе Фил.

Узнав о ребенке, Фил предложил жениться, и Лида согласилась. В тридцать лет самое время рожать. Жилье есть, пособие по беременности и родам будет. Она справилась со всем. И жила так, как ей нравится. Нельзя сказать, что это было легко. Декретный отпуск в Англии очень короткий. Надо нанимать няню, душа все время болит за оставленного дома с няней ребенка. Хорошо, что сын Роберт почти не болел. Но надо было работать и работать. Много и упорно. Чтобы было, на что жить, содержать семью, отдыхать и развлекаться. И даже путешествовать в теплые страны. Фил беспрекословно выполнял все желания и реализовывал любые идеи своей русской жены. Она скажет: пойдем в кино – значит, идут в кино. Возьмем няню – конечно, возьмем. Поедем отдыхать в Испанию – замечательная идея, и деньги на это есть. Просто у Фила не было своих идей и амбиций, он во всем соглашался с женой и просто ее любил и во всем ей доверял. Как ни странно, в какой-то момент Лиду это стало раздражать. Она поняла, что ее муж – существо скучное и безвольное. И ей такой больше не нужен.

Вторым избранником Лиды стал Фабио. Тот был очень милым итальянцем, приехавшим учиться в университет, но так никуда и не поступил, перебивался случайными заработками. Фабио необыкновенно красиво пел в музыкальной группе в одном из лондонских пабов, куда Лида иногда заходила с подругами. К тому времени, как Лиды поняла, что и это не вариант для семейной жизни, она опять уже была беременна, да, Сонечкой. Фабио какое-то время помогал своей так и несостоявшейся семье, а потом куда-то исчез. Справедливости ради заметим, что деньги на Сонечку он регулярно присылал, и папашей оказался в меру ответственным.

Что именно сильная и умная, красивая и целеустремленная Лида нашла в ее сыне Сергее, Марина так до конца и не поняла. Да, ее Сережа и самый красивый, и самый умный. Но таких вокруг и в Лондоне, и в Санкт-Петербурге – легион. Так или иначе, на Сергея теперь ляжет ответственность за двух чужих детей и за взрослую женщину, которая привыкла все решать сама. На риторический вопрос – хочет ли она, Марина, чтобы Лидочка и ей родила внука или внучку, однозначного ответа пока не было.

Работать в Лондоне по туристической визе было нельзя. Сергей хлопотал о рабочей визе и пока большую часть времени сидел с Лидиными детьми и постепенно превращался в домохозяйку.

В поисках утраченного

Конечно же, Марина изо дня в день пыталась понять, почему они расстались с Андреа, что и как она делала неправильно, ведь счастье было совсем рядом. Оно было! С бабочками в животе и с потрескавшимися от поцелуев губами. Как же теперь щемило в груди, когда она вспоминала дни, проведенные вместе. Их чудесные путешествия в Виареджио, в Пизу, в Вольтерру, Чинква-Терре и Портофино, в Лукку и Ливорно, в Сиену и Гроссето.

Хорошо, что она в то время была непослушной и много фотографировала на телефон, теперь можно рассматривать эти чудесные картинки. А вот на этом фото, например, Андреа приготовил свежевыжатый сок из грейпфрута и наливает его ей в красивый фужер. Марина, вернувшись в Санкт-Петербург, купила соковыжималку для цитрусовых и теперь каждое утро пьет грейпфрутовый или апельсиновый сок в одиночестве. И скороварку купила. Скороварку имени Андреа, она так её и называет. При этом ресторанчики, где они были в приезд Андреа в Санкт-Петербурге, она обходит стороной, чтобы не расплакаться. И как она выпустила из рук свое итальянское счастье, в какой момент? Может быть, виной всему ее чрезмерная гордость, нежелание идти на компромиссы и бороться за свою любовь. Но она никогда и не умела бороться, ей особо не приходилось. Впрочем, если учесть предыдущую долгую семейную жизнь, то там как раз было более, чем достаточно, этой самой борьбы за сохранение отношений. При этом там было понятно, ради чего эти компромиссы и эта борьба – общий сын, общий дом, совместно прожитые перипетии судьбы на фоне истории общей страны, и одинаковые планы на будущее, и взгляды на жизненные ценности, и еще куча всяких крупных и малюсеньких – ради чего.

А что произошло сейчас. Она полюбила не только мужчину-итальянца, но и Тоскану, и Италию. И эта великолепная красивая страна с её традициями, климатом, кухней, кофе, музыкой, архитектурой и итальянским языком как само собой разумеющееся прилагалась сладким бонусом к её мужчине. Не стало мужчины, не стало Италии. Нет, разумеется, Италия, как страна, осталась, где стояла. Просто она была «здесь», а стала «там». Италия больше не лежала со всеми её притягательными возможностями под ногами Марины. То есть можно, конечно, в любой момент отправиться в Италию по турпутевке, или самой купить авиабилет и забронировать гостиницу, но ведь это же совсем это не то! Марина не хочет быть там туристом, теперь она хочет там жить.