Унесенные в сети

«О, он уже планы строит на наше будущее, – приободрилась Марина».

На обратной дороге они разговаривали обо всем на свете. Марина часто делала ошибки в словах, особенно в ударении, и итальянец каждый раз терпеливо ее поправлял.

Марина устала говорить по-итальянски, концентрация снизилась, стали забываться самые простые слова, но что поделаешь, других вариантов для общения не было. В свое время в университете она учила английский, и даже неплохо на нем говорила, но Андреа английский не понимал, а в своем университете он учил французский.

– А на пенсию ты пойдешь, когда? Ну, чтобы можно было не работать и жить, например, в Италии, – бесцеремонно поинтересовался итальянец.

– Я уже на пенсии, у нас женщины получают ее с 55 лет. Но пытаюсь подрабатывать, пенсии у нас маленькие, – ответила Марина.

– А какие?

– Разные. Но по сравнению с вашими мизерные. У меня, например, если рубли пересчитать на ваши деньги, примерно 200 евро, и это еще не самая маленькая, а даже ничего себе пенсия, – усмехнулась Марина.

– Ужас! Как же на это можно прожить? У меня, например, будет больше тысячи евро, – похвастался итальянец, – а до пенсии осталось пять лет.

– Я и не собираюсь жить на одну пенсию, это и в самом деле невозможно. Буду подрабатывать, я занимаюсь продажей квартир, у меня есть и другие пассивные доходы.

– Не представляю, как можно жить на 200 евро! – не унимался Андреа, он, похоже не расслышал или не понял, что именно в их диалоге было сказано про пассивный доход.

– Пусть тебя это никак особо пока не тревожит! Я представляю, как!

Но итальянец и не думал успокаиваться. Он разразился длинной тирадой по поводу пенсионной политики в России, и говорил, скорее, для себя, потому что говорил быстро, спорил сам с собой, и понять в деталях, о чем шла речь, для Марины оказалось невозможно.

Ужинали они дома. Марина заняла свое удобное место за столом – у стеночки между столом и холодильником.

Хозяин дома суетился с «баклажанами а-ля пармеджано». Как почти сразу выяснилось, к сыру пармезан это блюдо не имеет прямого отношения. По рецепту в баклажаны закладывают помидоры, зелень, специи и моцареллу. А название, как принято в кулинарии, привязано к городу Парма, как и сыр пармезан, и пармская ветчина.

Она опять любовалась движениями повара. Андреа молниеносно нарезал зелень, промыл баклажаны, ловкими движениями почистил шкурки овощерезкой. Как и вчера, из недр кухонных шкафчиков извлекались сковородки, ковшики, ножи и разные кухонные приспособления. Каждый тончайший ломтик баклажана обжаривался отдельно. Сушился на салфетке, чтобы стек жир. Нежную моцареллу мужчина бережно порвал руками, как и зелень. Специи и чеснок истолок в каменной ступке. Изысканный травяной аромат очень быстро достиг Марининого носа. Жестом хозяин попросил свою гостью немного подвинуться – из холодильника была извлечена бутылка вина.

Тяжелая керамическая кастрюля с баклажанами, сбрызнутыми вином, отправлена в духовку. Андреа налил себе и Марине по полбокала вина и провозгласил:

– Сорок минут. Ужин будет готов ровно через сорок минут!

На часах было 19.20. Как он так все подгадал и рассчитал? К вину Андреа нарезал хлеб и достал из холодильника твердый сыр.

«Вроде как сыр и хлеб с вином можно есть раньше, спокойно и без зазрения совести, это так, аперитив, а еще никакой и не ужин, – с благодарностью и энтузиазмом отнеслась к действиям хозяина проголодавшаяся Марина».

Баклажаны были божественными, но вина в бокалы Андреа больше не подлил. Ну, что ж, видно так положено. Если пьешь вино почти каждый день, то надо по чуть-чуть.

После еды мужчина безропотно сам перемыл всю посуду, гостья даже не успела предложить свои услуги.

Через банью друг за другом они отправились в спальню. Сил хватало только на то, чтобы лечь и посмотреть телевизор. Но в спальне телевизора не было. Поэтому они обнялись и почти сразу уснули. Пораньше на час, чем принято в Италии, и можно сказать, почти по московскому времени.

На следующий день был понедельник, но Андреа заранее взял отгул и не пошел на работу. За окном моросил мелкий противный дождь.

– Что будем делать сегодня? Дождь… Как в Петербурге. Он скоро перестанет? – едва проснувшись, поинтересовалась Марина.

– Coccole![5 - Нежности, ласки (с итальянского)]

– Хорошая идея! Это как? Целый день?

– Целый день! И потом целую ночь! И больше ничего!

– А есть? Есть мы что-нибудь будем?

– Конечно! Сколько захотим и чего захотим. У нас полный холодильник еды. Я подготовился к твоему визиту.

– Какой же ты молодец! – искренне провозгласила Марина.

День «Coccole», а, пожалуй, даже и праздник «Кокколе», ей очень понравился. Они смотрели телевизор в спальне для гостей, разместившись на тесной односпальной кровати, ели вкусную еду на кухне, а потом в гостиной. Болтали без умолку: рассказали друг другу почти все про свое прошлое и настоящее. На полдник Андреа приготовил взбитые сливки с шоколадом и целый день они по чуть-чуть пили шампанское «Вдова Клико», которое хозяин квартиры вытащил откуда-то из недр своей малюсенькой кладовки. Марина, еще когда они только переписывались с Андреа, говорила ему, что любит просекко и особенно шампанское. Тогда итальянец в поучительной манере объяснил ей, что обычное просекко – это вредная и невкусная «газировка», если что и пить, то только настоящее французское шампанское из региона Шампань, или итальянское просекко из региона Конельяно и Вальдобьядене. Но, разумеется, не каждый день.

Они занимались любовью и в спальне, и в гостиной, видимо, реализуя какие-то выстраданные фантазии Андреа. И как-то так получилось, что действительно провели целый день в объятьях друг друга и практически в непрерывных поцелуях.

Марине было наплевать, что она без косметики, волосы растрёпаны, губы потрескались от поцелуев, глаза ее горели, она чувствовала себя желанной, а потому самой молодой и красивой.

На следующее утро, когда Андреа пора было собираться на работу, гостья то ли в шутку, то ли всерьез опять спросила:

– Что будем делать сегодня? Кокколе? Хочу кокколе! Тебе на работу?

– Coccole![6 - Ласкать друг друга, нежничать (с итальянского)] – серьезно ответил итальянец. – Не хочу на работу, хочу кокколе!

– Мы можем делать кокколе после твоей работы, я встречу тебя в конце рабочего дня. В котором часу ты заканчиваешь?

– В 17.30. Жди меня у Порта-Романа. Мы вместе где-нибудь поужинаем и поедем домой.

Перед выходом из дома Андреа оставил Марине ключи и снабдил подробными инструкциями, как следует закрыть входную дверь и отключить электроприборы. В дверном проеме мужчины и женщина застыли на пару минут в прощальном глубоком и нежном поцелуе, а потом Андреа поглотил лифт.

Марина решила не терять времени зря и прибраться в квартире. Она знала, что мужчина не пользуется услугами домработницы и сам следит за порядком. Хорошо, кстати, следит. И все же надо иногда вытирать пыль и мыть пол.

Первое, что она сделала до начала уборки, перетащила мусорные баки из центра кухни под окном в кладовку. Они там спокойно поместились. А кухня приобрела более аккуратный вид.

Марина нашла пылесос и все вокруг пропылесосила. Затем шваброй помыла полы. Взгляд упал на ветхие и замызганные кухонные полотенца, решила, что купит новые. И на гору неглаженного белья обратила внимание. Погладила. Заметила, что покрытие гладильной доски все прожжено. Надо тоже будет заменить.

Марина подумала о том, что она привыкла жить одна, в ее собственном доме, где все в порядке и комфортно, как она любит, как ей удобно. Андреа тоже довольно долго живет один. У него были какие-то женщины, они вчера говорили об этом, но с итальянками он встречался либо на их территории, либо приводил женщину в дом только на ночь. Поужинали в ресторане или дома и спать. А утром каждый по своим делам, на работу, а вечером по своим домам. С кем-то он встречался всего однажды, с кем-то несколько раз. Но жить вместе и вести совместное хозяйство давно ни с кем не пытался. Это, без сомнения, сложно для зрелых людей, когда кто-то посторонний вторгается в их домашнее пространство.

Марина сбегала в супермаркет рядом с домом и купила кухонные полотенца, тефлоновое покрытие-накидку на гладильную доску и заодно свежего хлеба и зелени.

На обратном пути в полутемном лифте она нажала предпоследнюю кнопку этажа, особо не вглядываясь, что на ней написано. Лифт остановился. Марина вышла на площадку этажа, окинула взглядом уже знакомый горшок с олеандром на подоконнике и подставку под зонты. В ней оставался только черный зонт-трость, возможно, серый в полоску Андреа взял собой на работу. Потом Марина подошла в двери и вставила ключ в замок. Ключ вставился, но не проворачивался. Она подумала: «Может быть, кто-то закрылся изнутри? Пока она ходила по магазинам, вернулся Андреа? Он там не один и не хочет открывать? Это беспросветная глупость так думать! Или надо попробовать провернуть ключ в обратную сторону, нет! Как же она не догадалась потренироваться при хозяине. Надо успокоиться и попробовать еще раз».

Марина в очередной раз попыталась открыть дверь, и в этот момент на этаже остановился лифт. Из него вышла молодая женщина восточной наружности в хиджабе и с мальчиком за руку.

«Соседка из квартиры напротив, – подумала Марина, слегка смутившись, – странная какая, похоже, мусульманка. Но она, наверняка, знакома с Андреа, и меня все равно уже увидела. Может быть, стоит попросить у нее помощи?»

– Что вы хотите? – первой встревоженно спросила мусульманка, увидев на площадке незнакомую ей женщину.

– Войти в квартиру! Вот, у меня есть ключ, но он не проворачивается!

– А откуда у вас этот ключ? – соседка стояла у лифта и не спешила оказать помощь.