Кавалергардский вальс. Книга пятая

– А кто из членов царской семьи находится в Тифлисе?

Лазарев принялся перечислять всех взрослых царевичей, детей царя Георгия от его первого и второго браков, и вдову царицу Мариам с не достигшими возраста детьми, что находились при ней. А так же царевич Вахтанг, что содержался под арестом.

– Ну, что ж, – задумчиво произнёс Цицианов, вышагивая по периметру ковра, – Я имею указание от Его императорского величества на то, чтобы вывезти в Россию, всех неспокойных царевичей, а особливо царицу Дареджан, которая активно настраивает сыновей против новой власти. Мера эта главная для успокоения грузинского народа, который пока что не перестаёт сомневаться в правильности устанавливаемых нами порядков. Для достижения этой цели государем-императором мне даются полномочия в убеждении, настоянии, и принуждении к выполнению его воли!

Он обвёл всех внимательным взглядом и продолжил:

– А по сему я приказываю: нынче же ночью генерал-майору Тучкову вместе с отрядом казаков направиться в Сурам, где захватить царицу Дареджан и сопровождать её через Мцхет к границе для вывоза в Россию. Туда же из Тифлиса подъедет капитан Чернышёв, который будет сопровождать с войском царевича Вахтанга. А Вам, – обратился он к Лазареву, – Сегодня, как стемнеет, окружить дом царевича Давида. Арестовать царевича и всю его семью. И под прикрытием вывезти до границы в Моздок. И далее всех царственных заключенных, перепоручив командующему Кавказской линией, строго секретно переправить в Петербург.

Чернышёв не удержался:

– Ваше высокоблагородие, но царевич Давид не являет собой никакой угрозы.

– Он наследный царь Грузии, – недовольно возразил Цицианов, – А теперь здесь только один царь – Александр Павлович! И никакого другого царя быть не должно!

– Но ведь он подписал отречение, – не сдавался Сашка, – Он совершенно безопасен и даже беспомощен.

– Молодой человек! – взъярился Цицианов, наливаясь краской, – А как Вы полагаете, почему государыня Елизавета Петровна, взойдя на престол, посадила в тюрьму Иоанна Антоновича, которому было тогда от роду всего три месяца?! Он был свергнутым царем, и тоже был безопасен и беспомощен! Ваше дело – выполнять приказ!

Все трое выполнили приказ безупречно. И через день вернулись в Тифлис и, точно подкошенные, повалились в сон.

Однако, Чернышёву едва удалось задремать, как настойчивый и раздражённый голос из открытого окошка его разбудил:

– Эй! Чернышёв… Чернышёв! Где ты был?

Сашка с трудом разлепил глаз и утомлённо посмотрел на Тамару, облокотившуюся на подоконник с улицы, но ничего не ответил. Царевна сама затараторила без умолку:

– Знаешь, что тут было прошлой ночью?! Царевич Давид пропал со всей семьёй! Люди говорят, будто видели, как ваши солдаты окружили его дом и вывезли всех неизвестно куда. Чернышёв, ты ведь, наверняка, знаешь про это? Куда увезли Давида?

Сашка, стыдясь того, что они сделали, понимал, что правду сказать Тамаре не может. И потому, боясь глядеть в лицо девушки, пробормотал:

– Не волнуйся. Давида вызвал к себе император Александр. Он пожелал, чтобы тот со всей семьей жил в Петербурге.

– И, что же, всех, кого твой царь приглашает в гости, вывозят ночью тайком?! – прищурив глаз, спросила она, – Ты лжёшь мне, Чернышёв. Почему ты лжёшь? Раз вы сделали это ночью, значит, боялись бунта. А, если так, то поступок ваш был скверным. Ведь Давида вы просто арестовали, да? Что ты молчишь? Выгораживаешь своего приятеля?

– Какого приятеля? – не понял Сашка.

– Лазарева! – выпалила Тамара, – Его узнали среди офицеров. Там, где действует этот негодяй, ничего хорошего быть не может.

– Ты не справедлива. Иван Петрович он…

– Он бессовестный варвар! – не дала ему договорить царевна, – Я отлично помню, как он бесцеремонно снял с матушки орден! Хотя не имел права даже прикасаться к ней! Он плюёт на наши обычаи и попирает наши законы! И с Давидом он поступил так же!

– Да пойми же! – вклинился в её бурную речь Сашка, – Лазарев всего лишь солдат, который обязан был выполнить приказ!

– Что за приказ?

– Вывезти в Россию всех, кто представляет беспокойство для новой власти.

– Давид для вас опасен?! – взъярилась она, – Ну, понятно, дядя Вахтанг. Бабушка Дареджан. А Давид?! Все знают, что Давид никому не угрожал. Он и мухи не обидит! Выходит, следующими вы выселите отсюда нас – меня, матушку и всех моих братьев и сестру?!

– Причём тут Вы? – оскорбился Сашка.

– А почему нет? – развела руками царевна, – Ведь у вас приказ. Кто вам придумывает такие приказы? Этот кахетинец, позорящий благородный род Цицишвили?!

– Он тоже подчиняется вышестоящему командиру.

– Вашему царю? – Тамара отпрянула от окна, и глаза её сверкнули недобрым огоньком, – Помнишь, я сказала, что твой царь добрый, но глупый? Так вот! Я ошиблась. Твой царь просто глупый!

– Тамара! – взмолился Сашка, пытаясь успокоить царевну.

– Не говори со мной! – остановила она его повелительным жестом и, гордо вскинув голову, удалилась.

Сашка без сил упал на кровать, но уснуть не мог; на душе было гадко.

1803 год март

Санкт-Петербург

Посыльный доставил императору Александру письмо от его брата Константина, с осени пребывающего под охраной в Гатчинском дворце на правах арестанта. В письме Константин любезно просил у царственного братца позволения приехать в Петербург, дабы иметь возможность встретиться с ним и переговорить с глазу на глаз.

Александр, подумав немного, согласился. Но велел кавалергардам доставить Константина в закрытой карете, опасаясь возобновления сплетен по ещё не забытому при дворе чудовищно-скандальному происшествию в Стрельне, случившемуся пять месяцев назад.

Константин прибыл, сообразно всех условий; послушно просидел всю дорогу за плотно задёрнутыми шторами в карете, затем позволил себя провести во дворец к императору не с парадного крыльца.

И, оставшись с братом наедине, потирая руки возле жаркого камина, попросил:

– Прикажи подать горячего чаю; я ужасно продрог в дороге.

Александр удивился, отметив, что брат попросил для согрева чай, а не водку, как раньше. Распорядившись, чтоб подали чай, он деловито склонился над бумагами, демонстрируя брату намёк на то, что он ещё не простил его выходки с мадам Арауж, и продолжает выражать презрение.

Отогревшись, Константин начал сразу без предисловий:

– Ладно, не дуйся. Я знаю, что ты не очень-то рад меня видеть. Поэтому не стану докучать тебе пустыми разговорами. Я приехал выразить просьбу: определи меня, пожалуйста, на государственную службу. Мне всё равно, куда. Можешь выбрать самую сложную миссию – я на всё согласен. Только пусть это будет подальше от столицы; мне ни к чему здесь мелькать, да и тебе часто видеть мою физиономию, я знаю, не доставляет удовольствия. Я со своей стороны обещаю, что буду нести службу исправно. И клянусь – больше никакой пьянки и никаких скверных историй. С этим покончено раз и навсегда. Слово великого князя Романова.

Александр, оторвавшись от дел, изумлённо посмотрел на брата. Он ожидал чего угодно – что Константин начнёт стенать и сетовать на скуку, просить позволения выхода в свет и возвращения к столичной жизни, к развлечениям и охоте.

Константин допил чай и не выдержал:

– Ну, чего ты молчишь?

– Я…, – Александр неожиданно засипел и прокашлялся, – Извини, ты это серьёзно?!

– Конечно. А что тебя смущает? Я достаточно образован для государственной службы. И, кстати, если ты забыл, я – боевой командир; я прошёл почти всю войну в Италии и Швейцарии рядом с Суворовым, и не ударил в грязь лицом. Я могу быть тебе полезен в военных делах для наведения порядка в любой из губерний.

Император закусил губу; это, конечно, хорошо, что Константин взялся за ум. Ему сейчас так нужны соратники и единомышленники. Он с удовольствием включил бы брата в Императорский Совет. О! Вдвоём они бы могли уверенно противостоять оппозиционерам! Но… не сейчас. Ещё у всех на устах эта история с погибшей немкой. Константин прав – ему пока надобно удалиться из столицы. Хотя бы на год. Пока всё уляжется и забудется.

– Что ты думаешь по поводу западных границ? – вкрадчиво спросил Александр.