Кавалергардский вальс. Книга четвёртая

Санкт-Петербург

покои великого князя Александра Павловича

Отсутствие в городе Румянцева, на которого Сашка возлагал надежды, как на разумного советчика, огорчило Чернышёва. Но пассивно ожидать его возвращения из Москвы он посчитал пустой и небезопасной тратой времени, и принял самостоятельное решение – рассказать о заговоре Александру Павловичу.

Великий князь только что вернулся с плац-парада Семёновского полка, на котором присутствовал император. Находясь не в духе, Павел сегодня был особо не доволен парадом; он обозвал командиров, наказал палками несколько офицеров, самого Александра отчитал, как мальчишку, в присутствии подчинённых и выгнал с плаца прочь!

Негодуя от осточертевшего ему отцовского произвола, цесаревич вернулся в Зимний дворец. Сорвал с себя мундир и бессильно упал на кушетку, раздражённо сопя.

В этом положении и застал его Сашка:

– Ваше высочество, я должен сообщить Вам одну важную новость.

– Судя по твоему лицу, новость не очень-то радостная? – уточнил Александр.

– Вы правы, – кивнул Чернышёв.

– А мне-то казалось, что на сегодня я достаточно наслушался плохих новостей, – вздохнул цесаревич, – Чёрт с тобой! Добей меня окончательно.

Сашка старательно прикрыл двери покоев и приблизился к великому князю:

– Ваше высочество, в городе заговор.

– … Что? – не понял он, – Какой ещё заговор?

– Заговорщики хотят арестовать императора. А Вас возвести на трон.

Александр Павлович тупо уставился на адъютанта:

– Чернышёв. Ты что, пьян?!

– Нет, Ваше высочество; абсолютно трезв.

– Откуда у тебя такие сведения?!

– От заговорщиков. Я внедрился в их ряды, чтоб подробно узнать о планах.

Александр Павлович в страхе прильнул к кушетке, точно бабочка, пригвождённая булавками к картону.

– Чернышёв, ты …не разыгрываешь меня?

– Я даже могу сообщить Вам их имена, – с готовностью заявил Сашка, – Это вице-канцлер Панин, адмирал де Рибас и граф Пален! Но это далеко не весь список; только те, о ком мне удалось узнать.

Он умышленно опустил имя Ольги Жеребцовой, посчитав, что не порядочно, сдавать женщину, которая оказалась в этом деле из-за слепой любви к Витворту и, к тому же, искренне пыталась уберечь Сашку от участия в небезопасном предприятии.

Перечень лиц произвёл на Александра Павловича парализующее действие; великий князь был близок к обмороку:

– Это же всё влиятельные люди! Чернышёв! Как это возможно? Как же они могли? – и вдруг озадачился, – И как они могли довериться такой незначительной фигуре, как ты?

– Вы правы, Александр Павлович, – скромно согласился тот, – Я, сам по себе, фигура незначительная. Я им нужен лишь для того, чтоб выйти на Вас!

– На МЕНЯ?!… Что? Что они хотят от меня?!

– Чтобы Вы поддержали их.

– Поддержал?! Нет-нет-нет! Ни за что!

– Ваше высочество, что прикажете теперь делать?

– Что делать? – Александр мучительно наморщил лоб, повторяя, как заведённый, – Что делать? Действительно, что делать? Что же теперь делать?!

– Может быть, раскрыть заговор императору?

– Рассказать отцу?! Сдать заговорщиков? – он в размышлении взъерошил себе волосы, – А, если они признаются ему, что затевали это с тем, чтобы возвести на престол меня?! А, если не признаются, он сам это поймёт… О, господи! Он меня убьёт!! Нет-нет, отцу – нет! Ни в коем случае!

– Тогда что? – растерянно спросил Чернышёв.

– Что тогда? – великий князь разгневался, – Не знаю, что тогда! Какого чёрта они, вообще это затеяли?! Кто их просил? Я не знаю, что делать. Я не хочу! Не хочу, чтобы меня в это вмешивали! Не хочу. И не желаю даже этого знать! – и вдруг заявил, – Вот что, Чернышёв! Ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал. Ясно?

Сашка послушно вытянулся перед цесаревичем:

– Ясно, Ваше высочество.

– Ступай, – отправил его Александр, – Я должен побыть один, чтобы всё, как следует обдумать. И смотри, никому не вздумай об этом болтать!

Оставшись наедине с собой, Александр вновь мучительно схватился за голову:

– Вот чёрт!… Чёрт! Чернышёв – балбес! Вечно он во что-нибудь ввяжется!

Спустя пару минут, он вдруг усомнился:

– Или молодец? Нет, пожалуй, всё-таки, молодец. Ведь благодаря Чернышёву, я узнал о заговоре раньше всех. А это значит, не всё потеряно. Надо только придумать, что теперь делать? Что же делать?!… Лиз! – вдруг осенило его, – Моя милая жёнушка Лиз. Она всегда помогала мне и поддерживала во всех неприятностях. Ей я смогу довериться, и она обязательно мне что-нибудь подскажет.

И он бросился в покои к жене.

Покои великой княгини Елизаветы Алексеевны

Александр застал Елизавету в слезах.

«Видимо, я не вовремя», – досадно подумал он про себя, но, не подав виду, заботливо раскинул руки навстречу жене:

– Что случилось, милая?

Лиз рухнула в его объятия и, всхлипывая, начала выплёскивать на мужа свои тревоги – что Мария опять сегодня не спала и очень громко кричала и плакала до хрипоты; что девочка чахнет на глазах, а доктора и их лекарства ничем не помогают бедной малышке. И что сама она в полном отчаянии. И что обстановка в Зимнем дворце ей уже опостылела; эти вечные придирки, ухмылки, подозрительные взгляды. И что воздух тут пропитан ненавистью, и дочка просто задыхается в этой жуткой среде.

Выпалив всё это, Елизавета подняла заплаканные глаза и взмолилась:

– Александр! Позволь, мы уедем с Марией в Царское село на всё лето? Пожалуйста!!