Антропочервизм

– Эй, очухайся! Подруга, что ты там бубнишь? Молитву? Или сон тебе приснился нехороший? Пора переворачиваться на спину. А то сгорим. – Ленка так некстати разрушила мои грезы. – Уже полчаса лежишь на животе, еще немного, и дымок пойдет.

– Да, ты права, – я перевернулась и сразу закрыла глаза. Пусть Ленка думает, что я опять заснула. А я еще немного помечтаю.

Если не получается поехать на дачу, то мы обычно загораем на крыше. Как сегодня. Такой жаркий день, грех было не получить немножко солнечных лучиков. Чем не солярий наша крыша? Вокруг ни души… Лежи себе в чем мама родила, никому дела нет. Если только какие-нибудь чудики с биноклями не прознают про наши процедуры. М-да. Сбила подруженька мои мысли. Сбила. А так хорошо грезилось… Как наяву. Придется просто поспать.

– Только тихо, – прошипела прямо в ухо Ленка и больно толкнула меня локтем в бок. – На нас кто-то смотрит.

– Сдурела, что ли? – я от неожиданности тоже стала шипеть. – Кто может на нас смотреть? Мы на крыше, чердак закрыт, с соседнего дома нас не видно, ты в своем уме?

Ленка перевернулась на бок и стала косить глазами в сторону окошка машинного отделения лифтов. Я глянула и чуть не прыснула от смеха: в окошке торчала всклоченная голова нашего механика по лифтам. Хорошо, что он не видел выражения моих глаз за темными очками. Зато я его взгляд разглядела отлично.

Окно машинного отделения зарешечено и находится на уровне ног тех, кто на крыше, а в самом отделении оно где– то на высоте полутора метров от пола. Даже меньше. А механик наш метр восемьдесят пять. Бедненький! Стоит сейчас, согнувшись буквой «зю», смотрит на нас из-за решетки. Жалко дядю. Какие у него глаза! Сейчас выскочат из орбит. Он нервно облизывает губы. Интересно, ему сейчас хорошо или плохо?

– Давай не обращать на него внимания, – шепчу подруге, – сейчас заорем на него, спугнем, а это, говорят, вредно. Представляешь, как нас потом его жена по судам затаскает? И в купальники бы облачиться не мешало. Все, я сплю. Не мешай.

И мы начисто забыли про механика.

А механик не забыл. Он почти каждый день ходит на профилактические работы в наш дом. Лифты теперь работают четко и слаженно. А мы на крыше больше не загораем.

Но хоть какую-то пользу обществу принесли. Или жертву?

Нет! Конечно, пользу.

Звонок

Телефонный звонок застал Ларису у входной двери.

– Черт! Определитель номера не видно с порога… Кто там еще? – женщина поскакала в комнату на одной, еще не обутой в сапог ноге.

Звонила подруга Рита, нудные и однообразные разговоры с которой длились обычно не менее двух часов.

– Плакала моя поездка на дачу, – вздохнула Лара и обреченно сняла трубку.

Рита, против обыкновенных причитаний про свою несчастную судьбу, сразу взяла с места в карьер:

– Дома сидишь? Все телек смотришь? Ах, на дачу собралась, к маменьке, к сестричке с племянницей. И что вы там будете делать? Рыдать друг другу в плечо или стоять буквой «зю» над грядками? Знаю я эти ваши дачи. В лучшем случае, тот же телек, в худшем – отключение электричества. Нечего киснуть, подруга, в деревне. Так ты никогда не выйдешь замуж. А если выйдешь, то только за соседа-огородника, похожего на свое пугало. Ну а если не выйдешь, то в старости и вспомнить нечего будет. Короче, Ларик – радикально меняем твою жизнь. Войдешь во вкус, а там и «принц» не за горами.

Лариса пыталась вставить хотя бы словечко в Риткин монолог, но подругу «понесло». А остановить говорящую Риту еще никому не удавалось. Хотя пытались многие. Покорно сняв сапог и удобно устроившись в кресле у телефона, женщина приготовилась внимать рассказам подруги об открывающихся перспективах изменения своей серой и скучной жизни.

– Мы с девчонками (ну, ты их знаешь), – продолжила Рита, – нашли новый способ снятия стрессов. Конечно, он не совсем новый, его во всем мире используют. Но для меня он очень и очень даже стрессоснимащий.

– Какие стрессы, Рита? – умудрилась встрять Лариса. – У тебя бывают стрессы?

Собеседница только шумно вздохнула в ответ (женщина даже представила ее удивленную гримасу) и завопила:

– А очереди в поликлинике? А грубиянки-продавцы? А кассирша на нашей заправочной? Кстати, она вчера опять залила мне 95-й вместо 98-го. Чем не стресс? – И вдруг, понизив голос, подруга почти зашептала: – Так вот. Слушай внимательно. У нас уже такой замечательный коллективчик сложился, но не хватает всего одной девочки. Вот я и решила, что этой девочкой будешь ты.

Лариса сидела ошарашенная, а Ритка, заручившись молчанием подруги и истолковав его по-своему, заверещала дальше:

– Собираемся мы на квартире у Стасика. Либо в субботу, либо в воскресенье. У него только в выходные никого дома нет. Так что готовься, тебе через час уже выезжать. Ожидается еще трое его друзей, все – потрясные ребятки, девочек ты знаешь, и мы с тобой. Четыре на четыре. Блеск! Сегодня будет чудный вечер: море любви и океан страсти!

– Что… все вместе? – с трудом выдавила из себя фразу Лариса.

– Эй! Не будь ханжой, подруга. Все стерильно. Стасик – доктор, и жена его чистюля. Квартирка всегда прибранная, вылизанная. Этой дуре невдомек, чем занимается муж в ее отсутствие. А ребята – его коллеги. Не тушуйся, смелее навстречу неизведанному. У него и хатка в удобном месте, у метро «Маяковская» – три минутки ходьбы, в тихом дворике. А хочешь, мы за тобой заедем? У Стасика иномарочка, не самая, конечно, крутая, зато новая. Чего молчишь?

– Я не молчу, я думаю, думаю, думаю, – нервной скороговоркой проговорила Лара.

Подруга не услышала, как изменился Ларисин тон. Или просто не придала этому значения.

– Вот и правильно – думай, а я пока расскажу какие– нибудь подробности. – Рита откашлялась и энергично зачастила: – Интереснее всего мы проводим время в ванной. У Стасика дом сталинской постройки, квартира большая, а ванная – так просто огромнейшая. И вся в рыбках – у него кафель такой, со вставочками…

– Стоп! – резко и даже слишком грубо оборвала рассказ подруги Лариса. – Хозяина, говоришь, зовут Стас?

– Да, а что?

– Иномарка у него цвета «мокрый асфальт»?

– Да! А в чем дело-то? – почувствовала подвох Ритка.

– И живет на Маяковке? В двухподъездном доме?

– В первом подъезде…

– На четвертом этаже? Да?! Да?! Говори! Не молчи, мать твою!.. – Лариса сорвалась на крик.

– Без лифта, – обреченно поддакнула Рита.

– И ванная, говоришь, в рыбках?

– Ага, в рыбках… А одна рыбка отплавалась и отвалилась… – попыталась сострить подружка.

– Знаю, над зеркалом, справа, – охрипшим внезапно голосом подтвердила собеседница, резко бросила телефонную трубку на базу, машинально потянулась за сигаретой, нервно прикурила, тут же затушила сигарету, взяла трубку снова и, немного поколебавшись, решительно набрала знакомый номер мобильного телефона.

– Людка, я тебе, как сестра сестре советую срочно возвращаться в Москву. Саньку оставь с матерью на даче. Это срочно! Срочнее не бывает, дура рогатая. Будем держать военный совет в отношении твоего драгоценного супруга. Стасу ни в коем случае не звони. Запомни это! Слышишь? Сначала ко мне! Никаких Стасиков! И бегом, бегом…

Воля, Надежда и Вера

Воля

Сегодня мы решили не ходить в клуб, а заперлись втроем в тесной домашней парилке. Требовалось срочно посплетничать и принять важное решение.

Мы – это Вера, Надежда и Воля. Мы дружим давно, почти всю свою сознательную жизнь. С Надей я познакомилась в детском саду, а Олька влилась в наш союз уже в школе, во втором классе. С тех самых пор наша троица неразлучна. Чего только не было в наших отдельно взятых жизнях: неразделенные и разделенные любови, свадьбы, разводы, рождение детей, семейные ссоры, скандалы на работе, но между нами никаких раздоров никогда не происходило. Между нами лишь мир, дружба и взаимопонимание.

Домашняя сауна есть только у меня, изредка мы заседаем в ней, но предпочитаем все же собираться в клубе, где и места побольше, и мешать некому, так как мы обычно по пятницам снимаем сауну только для себя любимых.

Первой пришла Надежда. Она у нас тихоня, потому мы с ней мирно попили кофе и поговорили о детях. А потом появилась Воля, и сразу стало шумно и весело. Кто-то может подумать, что такого имени в природе не существует. Увы, мы с Надей видели Волькин паспорт, и не раз. Там черным по белому написано «Суворовская Воля Трудовна». Однако мы ее ласково зовем Олькой. Не виновата же наша подруга, что у нее не только дед с бабкой, но и родители оказались с «приветом». Я как-то спросила Олькиного отца (он – сторонник коммунистических идей, в свободное время разгуливает по Невскому, размахивая красными знаменами):

– Труд Иванович, зачем вы девочке такое чудно?е имя дали? Ведь ей с ним всю жизнь жить.