Диалоги с собой

Как мы устроены?

Что может человек, как устроено его творчество? Вот вдруг откуда ни возьмись явилось желание писать и записывать свои мысли словами. Можем ли мы придумать что-то совершенно новое? Вряд ли… мы же не можем выйти за рамки системы?! Мы ведь сами состоим только из старого, можно сказать, прошлого. Конечно, из этого прошлого можно сложить новые фигуры, очень привлекательные и не очень; важно, на что хватит фантазии и желания. И в твоём распоряжении всё уже написанное и когда-то прочитанное «словесное лего». Прошлое наше очень индивидуально и состоит из кирпичиков-знаний, почти что детских кубиков малых и больших форм, которые мы присвоили и сделали своими. Как в игре: дали нам лего – и выкладывай из него то, что получится, больше самого лего точно не получится! Система – и ты внутри этой системы, вый ти не получается. В начале было слово, но к каким курьёзам можно прийти, изучая язык только на слух! Как далеко это бывает от реальности.

Сама реальность тоже не подарок. Во-первых, она субъективна, во-вторых, она не стоит на месте и всё время меняется. Та же, которую нам удалось на мгновение зафиксировать, лишь кажется таковой в силу нашего невежества. Ещё немного – и она отфиксируется и полетит прахом. Но нам, людям, так хочется быть спокойными и уверенными, и для этого мы с детства учимся, постигаем всякие правила: «Если это, то так… Если так, то эдак!»

Это касается и правил выбора, ох как он бывает непрост. Этот символический камень перед развилкой дорог смутил не одну меня. Все помнят: «Налево пойдёшь… Направо пойдёшь…» Грубый выбор материализма. А в жизни бывают ещё Срединные пути. Это как в квантовом мире: ты есть и тебя нет одновременно! Труднопонимаемо, невидимо и неосязаемо. Но мы есть, придумываем всякие мудрости, жонглируем понятиями, складываем «недетские кубики» в разные конфигурации. Придумываем себе новые миры, испытываем по поводу придуманного разные эмоции. Ничто человеческое нам не чуждо. А вот миру чуждо человеческое?

Мир вокруг нас – как вообще сложился он без нашего ведома, долго был без нашего участия?! Даже привычная твердь Земли под ногами – лишь тонкий слой пемзы с ещё более тонким слоем почвы, а в глубине (можно ли это представить, сидя на этой тонкой корке, где ты неплохо устроился, построил домик, окружил себя приятными предметами) варится при тысячах градусов расплавленный металл? А если глянуть вверх, в бездонную ночь Вселенной, то совсем зайдётся сердце от мысли: «Ты здесь временный путник»…

Игра

Игры бывают разные, и истинно человеческой стала игра разума. Игра воображения бесконечна и непрерывна. В редкие минуты, секунды ты застываешь в оцепенении и… становишься ничем, просто частью… частью Рая, частью мира, частью природы, из которой мы вышли и навсегда её потеряли. Мы так хотим назад, стучимся: «Эй, природа, возьми нас назад!» Но она не берёт, да и не может взять. Она обойдётся без нас, она едина и целостна, а вот мы так хотим стать её частью… Но никак! Ведь мы живём во времени. Время выстукивает свои темпы и ритмы. Мы это с горечью осознаём и подчиняемся.

Для чего-то этой самой природе нужно было нас вытолкнуть из себя, «наградив» этим зеркалом сознания, которое отделило нас от реальности. Теперь мы всё представляем и домысливаем, творим себя и отчасти природу. Играемся с образами. Фантазируем и мечтаем. Словом, в некотором роде живём в королевстве кривых зеркал. Это настоящий мир театра. Теперь я могу воображать и придумывать то, чего нет и быть не может, всё что угодно! А вот моя собака, как бы ни была ко мне привязана, никогда не напишет лапой на песке: «Я люблю тебя!» И… даже не помыслит об этом. Но любить всё равно будет! Ей для того, чтобы любить меня, не надо меня представлять, ей достаточно верного носа, запах есть, я рядом, запах выветрился, жаль, надо идти высматривать, когда хозяйка вернётся, чтобы опять её нюхать и любить. А я буду говорить: «Халва, халва…» А слаще не станет, только отчаянно потянет к шкафчику со сладостями.

Как только мы поняли, что мы не такие, как все другие природные существа – овцы, козы – родилась наука. Мы стали изучать человека, не себя, а другого, отражённого нашим зеркалом, его образ! Крутили его и так и сяк, задавались разными вопросами. Что значит быть человеком? Ты мыслящий, разумный, ты субъект или объект природы, где твоё место? Ты выше или ниже жирафа, например?! Странный вопрос, даже смешной, но такой человеческий, ответ на него может быть разный, тут важен контекст. Кто кого выше, где и почему? И вот было ли это всё вокруг меня, если я этого не видел, не чувствовал и не осязал? Был ли звук до того, как я его услышал? О чём шелестела трава, пока её не услышал Моцарт; бывает ли женщина без головы, пока её не изобразил художник? Масса неразрешимых вопросов, которые возникают внутри. Ответов нет, одни ускользающие образы, иллюзии и призраки сознания.

Особо торопливые и тревожные создают искусство: музыку, поэзию и всё другое; придуманное – искусство. Менее тревожные, но более настойчивые наблюдают, взвешивают и замеряют – творят науку. Им подавай опыты и повторяемость опытов. Они придумывают формулы, выводят символы и чертят графики, в бытовой жизни рассеянны и совсем не приспособлены к ней, не говоря о жизни в природе. Могут жить временно на природе, но самой природы не замечают, если, конечно, не сделали её саму предметом изучения. А ведь как хорошо всё начиналось! Были игры во дворе на свежем воздухе, чаще с мячом и беготнёй, разгоняющей кровь. Были ссадины и синяки на коленках, были резкий запах пота и раскрасневшееся лицо! А теперь… мерцающий экран, джойстик или мышь, щелчки (не по носу) по клавишам, воображаемый противник валится по твоей воле и успешному щелчку. Никакого пота, никакого свежего воздуха, но «человеку отражающему» всё равно – что настоящий противник, что воображаемый, эмоции есть и на того, и на этого. Идёт игра.

Сказка об одной девочке

Хочу придумать себе сказку, чтобы всё в ней было идеально и правильно, как доктор прописал.

Жила-была девочка Совокупность. Может быть, её называли близкие менее экзотическим именем, но ей самой нравилось это слово – совокупность. Оно было ёмким и многослойно-многообещающим. Любила девочка читать: ей казалось, что она подсматривает чужие миры, но делает это дозволенным образом, а не через замочную скважину. Поскольку дело это было вполне одобряемым, она получала от этого ещё большее законное удовольствие. Особенно ей нравились приключения и любовные романы. Ведь ты в тепле, сидя у камина или ещё где за чашкой чая с любимым мармеладом, мур-мур-мурчишь от предвкушения нового и порой страшного, но при этом мирно толстеешь и ничем не рискуешь. И вообще, какое полезное дело – читать, мечтать, удивляться пластичности слова! Ведь вроде и букв немного в алфавите, и слов знакомых наперечёт, и всё равно найдется какой-то чудик, который так закрутит всё это в хоровод, что защемит душа внезапно пришедшей симпатией к герою, совсем неидеальному, но такому огнемётному и страстному… А за окном всё та же обыденность, и никакой нет с ней совокупности. Совокупность только с ним или с ней, короче, с героем. Люблю я Совокупность и поэтому тоже хочу стать героем. Вот как начитаюсь, наберусь опыта и загуляю!

О трёх инстинктах

Смотрю на горшки с орхидеями на подоконнике – подвяли, мульча сверху иссохлась. Пить просят. Нет, это не вопрос и не загадка… Так и живём, без этого никуда, никакой дольче виты.

Кто спорит, что еда – одна из самых любимых наших базовых потребностей? Можно сказать, базовых инстинктов самосохранения, но, увы, не всегда он ведёт к самосовершенствованию… И кто на эту тему только не высказался! Многие… почти все, даже самые ленивые и пунктуальные любители тонких и прочих вкусов написали каждый по своей особой поваренной книге. Бросил в кастрюльку щепотку чего-то эдакого, я в этом деле мастак, и выйдет восточный закос. Закосить можно подо что угодно, были бы специи, необходимые ингредиенты и желание поэкспериментировать! Этот жанр хорошо «кушается», почти так же, как путевые заметки. Но не каждому так везёт, чтобы стать, например, ресторанным критиком. Они, как «носы» в парфюмерии, на вес золота. Ходит инкогнито по вкусным ресторанам ресторанный критик, как секретный агент. Мишленовские звёзды, трепещите, можете в одночасье быть погашенными! Всё пробует на зубок, а потом сюрприз-заметочка-отчёт: «Икра каракатицы (не знаю, есть ли такая), была неубедительно свежа! Ваш ресторан проштрафился!»

С заметками путешественника куда проще: ходишь-ездишь по всяким местам и глазеешь по сторонам, стараешься это делать целенаправленно, то есть фиксируешься на всяких достопримечательностях. И… следом делишься своими наблюдениями с менее выносливыми или менее удачливыми читателями или зрителями. За воздух не платим, его вдыхаем бесплатно, особо не выбираем, дышим тем, что под рукой! Выбираем разве только что в случае метафоричном: «И дым отечества нам сладок и приятен!»

С воздухом ситуация тяжелее, он не делится на порции и потому не описывается в особых книгах «воздуховедения», рецептов на этот случай мало, только советы. Я вот припомню совсем немного рекомендаций из всяких «-измов» и спортивных инструкций: «Раз-два, вдох-выдох!» Воздух есть, он только чувствуется или своей сосновой свежестью, или редким и непродолжительным замиранием дыхания. Замирает оно на мгновение от радости, восторга – и опять дышится непрерывно и легко.

Инстинкты нас бодрят и искушают! Чтобы быть честной до конца, нельзя не сказать ещё про один очень важный инстинкт. Благодаря ему зародилось чувство, потом волнение, а вместе с ним началась долгая история искусства. Вы все его хорошо знаете, под его знамёнами сначала в животном мире, а потом и в человеческом за самочек, как за трофей, бились с распушёнными хвостами всяческие павлины и прочие особи мужеского пола. Сначала эволюция им отрастила рога, потом в человеческом варианте перешли на колющие и режущие предметы взамен – рапиры, сабли, потом некоторые особо прозорливые поняли, что в таком деле это не всегда помогает! «Слово сильнее сабли» – и… родились поэзия и убеждение, литература и искусство, любовные романы и синематограф, онемевший поначалу по техническим причинам и наконец разговорившийся кинематограф. И начали тасовать фигуры геометрии: он-она, он-она-он, она-он-она, но, заметьте, только другая она. И несть числа комбинациям. Сюжеты разные, метраж длинный, называется сериал. Будем участвовать, где сможем, а больше смотреть и переживать, волноваться и смотреть, верить и не очень. Будет нравиться или нет. Талантливо, красиво, бездарно – каждый положит происходящее на весы своих представлений! Будем смотреть, заедать попкорном вдох-выдох. Вот они, все наши три неотъемлемые потребности, разом объединились и сдружились в любви к кино.

Харизма и обаяние

Как же случается так, что только начинается разговор, как ты уже весь во власти этого человека? Внимание приковано, его манера говорить, паузы, тембр голоса, неторопливость, а не горячность, наполненность энергией – тебя слушают. Одно с другим дружит, но не всегда. Очаровательность обаяния хороша с короткого расстояния, почти что вытянутой руки: переглядывание, реплики и реакции. Экран телевизора и кино приблизил героя так, что можно рассмотреть не только пломбы на зубах – шучу, это было раньше, – но и, кажется, вывернул наизнанку героя до колоноскопии. Но это другое.

Юмор и анекдот – это ли не вершина обаяния, своеобразное объятие дружеского расположения? Собрались разные, можно сказать, чужие, а теперь вместе смеёмся, как свои. Харизма потяжелее будет. Долбит глубже и всегда имеет какой-нибудь «-изм». Трудно ей воплотиться без реального приложения, требует она социального и чаще политического простора.

Амбициозна она, требует площадки и адептов. Она более тяжела, её вибрация может подхватить и увлечь!

Обаяние – качество, которое дарят. Харизма властолюбива и требует подчинения. Сошлись вместе и перекрестились – бывает, наверное, и так, но очень редко, у избранных. А вот примеров и не приведу. С кем и с чем ты хочешь быть? Подчиниться или разделить? Эмоции или разум? Наедине или сообща? Парочки вопросов рождаются противоречивые!

Биохимия в искусстве

Биохимия мне досталась не радостная, а страдательная. А вот так… задумчивость и грусть не сходили с моего лица. Вот бы раньше учёные докопались, что всё не так плохо, а всего-то сдаёшь пару анализов – и нате, кушайте свои правильные метаболики и здоровейте день ото дня! Улыбайтесь, улыбайтесь, пусть вас укачивает на мелких волнах химической адекватности!

Когда человек спокоен, безбрежен, он даже кажется чуть-чуть равнодушным, а всё оттого, что внутри у него химическое благополучие, всё правильно доокислилось и дометаболизировалось, а не застряло на какой-нибудь уксусной кислоте. Это ж я, конечно же, фигурально выражаюсь, может, какая-то другая промежуточная кислота получилась, тартроновая (не знаю, существует ли такая вообще, но звучит отлично). С такой кислотой только с хорошим настроением и можно прожить.

А значит, для общества твои отсутствующие страдания никак не воплотятся во что-то стоящее, увлекательное и яркое. Никаких страданий и… нет великой поэзии, авангардной музыки и искривляющихся линий Герники! А всё только сладкая и уравновешенная жизнь обывателя для себя. Художнику жизни подавай конфликты, страдания и плохое самочувствие. Вот он, удивительный парадокс талантливого искусства. Надрыв, надлом – и загромыхал пробирающим до самых печёнок голос Высоцкого. Такие уходят рано.

Спокойные и рассудительные катят свою ладью медленно, рулят умело. Как правильно? Никто не знает. Нет правильности в непознаваемой жизни. «А теперь выбирайте, выбор за вами. Или придётся стать гением с плохим характером, бывает редко, но кому-то всё ж удаётся. Или просто жить с плохим характером, скрипеть и брюзжать, наводя тоску и раздражение на близких и родных, если такие к тому времени останутся! Или…» Или, о чудо, воспользоваться плодами науки, подправить подгулявшую генетику, зажить более свободно и счастливо. А там и посмотрим… на что способен не гений, а просто счастливый человек.

Ромашка

Приближение к Новому году будоражит воображение. Будущее туманно, прошлое уже состоялось! А что, если его вообразить иным, немного пофантазировать? А что, если было бы? Вот если бы я сейчас была маленькой вновь, какой бы я мечтала стать?

Я могла бы родиться в другом месте, у других родителей, могла бы быть мальчиком, могла бы стать кем-то из пары двойняшек или вообще быть зеркалом для другого близнеца – сидишь в своём теле и видишь, как почти что ты куролесишь рядом. Начинаю выбирать: север – юг, запад – восток? Горы, равнины, острова, побережье у моря, может, какого-нибудь Северного… Лежишь себе в яранге на тёплой шкуре, и пахнет моржовым салом… и никаких тебе бананов в ближайшее время не видать!

Или лежишь в корзине из банановых листьев, нещадно жарит солнце, и всё время хочется пить. Сквозь москитную сетку пробираются к тебе всякие голодные насекомые, они тоже хотят быть и кушать им подавай всегда. «Ж-ж-ж» надвигается на тебя и кусает, и ты во всю мощь неисполненного желания вопишь трубно, надеешься, что на твой клич придёт она, волшебница с приятным родным запахом, и отгонит этого «ж-ж-ж», успокоит тебя и даст попить. Грань между сном и бодрствованием стирается, перекусил вовремя и опять на боковую.

Шорохи, звуки, свисты и завывания как приятное музыкальное оформление, свет и тень, могу пока только различать переходы от одного к другому. И волна – меня потряхивают и раскачивают, тренируют вестибулярный аппарат, готовят к будущему прямохождению. Но об этом я могу только догадываться, пока чаще горизонт и реже вертикаль, и из этого положения дрыганье ручками и ножками, пока не спеленали. Я пока объект: меня несут, меня кладут, меня кормят. Я улыбаюсь и ору, я открываю и закрываю глазки, я чмокаю губами и сонливо морщусь. Словом, я ещё пока сам-сама не знаю где. В очередной раз что-то большое нависает тенью, далековато, запаха ещё не чувствую, на всякий случай улыбаюсь… как бы чего не вышло? Со-ображать не хочется, точнее, пока не можется, образы не наросли.

Мир простой, как ромашка в поле.

Легко ли быть молодым

Ну что, будем развешивать ярлыки, как новогодние игрушки. Украсим дерево жизни, развесим бирочки по местам, а то как же иначе принять свой, да и пережить чужой успех?

Трудно, я вам скажу, быть молодым! Столько сопроводительных вводных! Сначала родители от тебя ожидают, часто вовсе не того, к чему у тебя есть склонность, а вот есть ли она вообще, эта склонность, и к чему, как её искать-найти, если ожидают они чаще всего своего, недоделанного! Ожидают, обольщают, дрессируют, направляют, готовят тебя в каждой семье по своему собственному рецепту, шпигуют и начиняют всем подряд – своими амбициями, страхами, ложными представлениями и поучениями. Ну кто скажет, что этот получившийся пирожок – вкусняшка? Только любящий родитель, с этим везёт не каждому; или непредвзятый человек, потому что ему всё равно, его дело сторона; или ещё более редкий экземпляр, так сказать, из той же или похожей песочницы, начинённый похожим ливером. Дальше – больше: подключаются другие, ещё менее доброжелательные взрослые – учителя. Конечно, вас же много, вы расходный для них материал, как текучая река с меняющейся постоянно водой, а их мало, они стоят на месте этаким решетом и вас просеивают по своей прихоти, единственным им известным методом. То, что остаётся после указанной процедуры, пополняется новыми знаниями по экспоненте, мир теряет свою целостность и разбивается на предметы, тоже со своими бирочками. Их мало, они штучные и незабываемые, наши учителя. Запоминаем их навсегда, почти на всю жизнь.

Этому всему сопутствуют твои собственные подвижки, пока что ты только обустроился в своём теле и понемногу обжился, а оно вдруг тебя предаёт, стремительно меняется, требуется новая одежда и обувь, это лучше всего видно со стороны, а для тебя же это не так заметно, ты же сидишь внутри себя и выглядываешь наружу через те же карие глаза. Эти надоедливые взрослые со всех сторон никак не отстают, всё любопытствуют и хотят знать, кем ты будешь, кем ты хочешь стать? Подключают также тебя и изнутри, заронив зачатки начинающей пробуждаться совести. Мало того, что разрушили обаяние внешнего мира, так уже и посягнули своим «хорошо-плохо» на целостность твоего внутреннего! Это они таким образом наперёд хотят много знать, а учебник на эту тему ещё не написан, какие торопливые! Сами-то уже отмучились, нашли свои места в жизни, не всегда правильные и удачные, там и сидят, грустят на своих найденных местах. Свято место пусто не бывает. Вот и берутся с пристрастием за неокрепшую конструкцию молодости! А это не какая-нибудь абстракция… а именно вы.

А потом что? А потом тебя колбасит! Тело вызывает огонь на себя. Приходит время, и ты понимаешь, что надо срочно повзрослеть, никакие мамы-папы помочь не могут, у них же никогда такого не было и не могло быть, они же взрослые! Что они могут знать о любви? Гормоны выстраивают свои химические цепочки, они тянутся друг к другу своими ручками-рецепторами и слагают поэму об Иванове из другого угла класса, от одного его взгляда на расстоянии ты становишься сама не своя. Это совсем не опыты с собакой Павлова, где всё просто и материально: стимул – реакция… Человеческое действует на расстоянии и запускается дистанционно. И ведь происходит мгновенно, одна маленькая мыслишка в голове – и винтики и колёсики зашевелились, и… закрутилось, ты мгновенно начинаешь не понимать, а чувствовать, что тебе надо не просто кем-то стать и найти своё место в жизни, а ещё найти кого-то, в ком ты сможешь отразиться!

Красота в глазах смотрящего. Красота в отражении в зеркале, как без неё, крутишь бигуди на своей голове уже несколько лет; но теперь пришло другое время – тебе нужно другое человеческое зеркало, второй. Кем ты хочешь стать, о чём мечтали твои родители, становится на время совсем неважным. Пришла весна твоей жизни. Светит солнышко за окном, распускаются почки, твоя берёза тоже хочет стать не плакучей, а поднять свои ветви… руки вверх… мозги отключаются, напряжение растёт.

Легко ли быть молодым? Не знаю, как вам, надеюсь, да, у всех по-разному, бывают же и такие везунчики, щебечущие от счастья люди-птички. Встречаются крайне редко. Химия у них такая, правильно унаследованная. Но в этой лотерее выигравших мало.

Рецепт спокойствия

Иногда хочется свалиться во что-то очень успокаивающее, и тропинки к своему телу в виде физической активности топчутся плохо. Разве что остаётся потянуться, как кошка, сладко, с прикрытыми глазами; или – желательно по неизвестной местности в далёких странах – можно по песчаному берегу моря, что достижимо только в мечтах. Что ещё остаётся? Из очень успокаивающего для меня дома остаётся приготовление еды. Всё должно быть просто. Вспомнился рецепт мясной солянки с грибами. Хорошо наточенный нож, куча всяких разностей, и чем больше разнообразие, тем лучше. Резать надо с фантазией и с разным шагом ножа – то мелкие кубики, то соломка, то кругляши от сосисок, ровненько-ровненько, чтобы смотрелось всё ж не фабрично, а по-домашнему рукотворно, с мелкими изъянами. Томишь, тушишь на сковородке неторопливо и потихонечку по очереди отправляешь дальше в кастрюльку, никаких варварских кипячений и бульканий не допуская. Только дымка над поверхностью говорит: «Вот-вот…» И на этом «вот-вот» и надо остановиться. Потом туда же следом после сковородочной фазы идут солёные огурцы с луком, грибы и оливки. Всё это роднится и сдруживается под закрытой крышкой, прикрытой полотенцем! Ну а потом результат предсказуем.

Стена

Аллюзии и смыслы. Стена. Стена славы, стена позора, стена плача, то, к чему можно ещё прийти и упереться в реальность, дальше хода нет. Перед тобою она, твёрдая и материальная преграда, неважно какая, каменная или деревянная, глинобитная или саманная. Стена дома даёт тебе контуры, намечает траектории движения, держит на своих плечах крышу, наконец. Словом, без неё никуда! Без неё один пустой воздух. Гуляй не хочу! Никаких обязательств.

Есть домашние стены, которые греют, есть великие стены, которые поражают воображение своей рукотворностью, за которой стоят тысячи и тысячи человеческих жертвенных жизней. Одни греют и оберегают лично тебя, великие защищают целые народы. Сколько человек себя помнит, он всегда мечтал о своих стенах. Или, наоборот, о свободе.

Пара

Обратите внимание на другие слова с этим корнем: параллельный, параллелограмм, параллелепипед… А ведь очень существенно: рядом, вместе, но всё же на некотором расстоянии, не залипая друг на друге. Вообще-то одна линия тоже параллельна сама себе множество раз, почему не предположить такое? Только удовольствия от этой вечной одинокой параллельности никакого. Это про человеческое, а вот и про механическое: так и представляются в голове рельсы, тянутся и тянутся, обречённые, из пункта А в пункт Б, но вдруг толчок вагона, подпрыгиваешь, пошатываешься, а всё от чего? Да потому, что эти параллельные встретились с другими параллельными и разошлись, а между собою скрещиваться ни-ни, так и придут в депо и оборвутся безо всякой фантазии тупыми обрубками в никуда.

У людей намного интереснее: познакомиться – уже значит сократить дистанцию, положить голову на плечико – есть контакт, взяться за руку, почувствовать температуру и влажность кожи, включить анализаторы: нравится – не нравится… Спросить о всякой чепухе, посмотреть в глаза, что там, в глазах-то.