Плач под душем

– Вышла подышать? Да раньше одиннадцатив воскресенье тебя с кровати невозможно стащить!

– Мне было плохо. Головная боль многое меняет.

– И поэтому ты так тщательно накрасилась?

– По привычке. Я всегда крашусь.

– Да, хоть и с косметикой, но выглядишь ты неважно. Совсем плохо, если честно! Может, вызвать врача?

Я категорически отказалась от врача и потянулась к телефону. Трубку долго никто не снимал. А потом мою барабанную перепонку пронзил такой сварливый голос, что я пожалела о решении позвонить. Когда я представилась, голос буквально взорвался:

– Ты что, идиотка, совсем с ума сошла?! Какого черта трезвонишь в такую рань в воскресенье?!

Моя начальница и компаньонка по бизнесу Ольга Павловна не отличалась хорошим характером и воспитанием. Честно говоря, её характер был просто отвратительным. А хорошее воспитание и бизнес вообще понятия не совместимые. Говорят, к старости человек становится гораздо хуже, чем был. Я в это не верю. У меня своя теория на этот счёт. В старости человек остаётся таким же, каким был в молодости. С единственным исключением: больше не надо носить маску. И те недостатки, которые тщательно прятались в молодости, старый человек открыто выставляет наружу. Ему уже не надо прятаться и притворяться. Ему всё равно.

Она орала минут десять, орала матом, ничуть не заботясь о том, что моих денег в дело вложено немало. И что в ответ на такой поток оскорблений я могу и обидеться. Ей было всё равно, обижусь я или нет. Её совершенно не заботили мои чувства. Впрочем, как и чувства всех остальных. Всю жизнь её интересовал исключительно один человек: она сама. Я переждала всплеск эмоций. У неё была причина беситься, что я подняла её с постели. Дело в том, что у Ольги Павловны были две страсти: вечерняя и постоянная. Вечерней страстью была игра. Она постоянно шлялась по казино, где с завидным упорством проигрывалабольшую часть своих заработков. Сколько помню, она так ни разу и не выиграла. Второй страстью были молодые люди. Лет на тридцатьмоложе, которых она откровенно содержала. Молодые люди обдирали её до нитки, а потом исчезали. И с таким же завидным упорством она находила новых. Учитывая, что две эти страсти не могли не влиять на её деловые качества, почти всем в агентстве заправляла я. Тайно, скрываясь от подчинённых. Ольга Павловна была начальницей надевяностопроцентов только для виду. Её это раздражало. Без меня она бы потонула совсем. Но всё-такисуществовали такие вопросы, которые я не могла решить без неё. Мы были на ты, но обэтом не знал никто из подчинённых. Мы разговаривали на ты в близких телефонных и личных разговорах. Сейчас как раз был такой.

– Заткнись и слушай. У нас возможны проблемы. Их пока нет, но они возможны. И с этим срочно нужно что-то решить.

Я знала, почему она бесилась. В этот период жизни она переживала бурный роман с нищиминогороднимвосемнадцатилетним студентом Максимом.

– Я тебя уволю, – по этому глупому замечанию я поняла, что он рядом, и эти слова предназначены для него. Сказано было мирным тоном.

– Дело вот в чём. Вчера вечером я встретила одну приятельницу, которая работает в ресторанном бизнесе, – начала я историю, – и она предупредила меня о следующем. В модельном агентстве, которое мы используем, есть одна девушка. К сожалению, она не знала, как её имя. Слышала про неё из определённых кругов. Отец девушки – крупный воротила в теневом мире. Очень крупный. Заправляет практически всем. Девчонка его единственная дочь, он в ней души не чает. Обожает до безумия. И думает, что она готовится стать известной фотомоделью. А девчонка избалованная и капризная. Она развлекается. Короче, её влиятельный папаша не знает, что она стала проституткой, и не знает, чем она занимается в этом агентстве и как мы её используем. Нам нужно как можно быстрее от неё избавиться, прекратить с ней работать, иначе… если папаша узнает подробности, он попросту нас пришьёт. Но прежде чем от неё избавиться, нам нужно узнать, кто именно из наших девочек…

– Я прекрасно знаю, о ком ты говоришь. Это Мила Танеева.

Танеева… Танеев! Мэр города! Час от часу не легче… Господи, ну мы и влипли! Так я и сказала:

– Мы влипли. Но я не знала, что в агентстве есть какая-то Танеева…

– Этопотому, что они никогда не используют фамилий. Но тыпрекрасно знаешь, о ком я говорю. Миловидная брюнетка низкого роста, с длинными черными волосами и узким лицом. Та самая, которая снималась в халате с зелёными попугаями.

Я знала, о ком она говорит. Эта девушка не была красивой, кроме того, она прославилась постоянными скандалами.

– Подожди… Я вспомнила. Но ведь она наркоманка?

– Точно. Давным-давно сидит на игле, хоть ей всего девятнадцать. И безнадёжно. Героин.

– И ты так спокойно говоришь обэтом?! Ты обо всем знала, и ничего не говорила?! Не принимала никаких мер?!

– Поверь, ты устраиваешь панику на пустом месте. Беспокоиться не стоит. Мила Танеева ни для кого не представляет интереса, хоть она и дочь мэра. Она его дочь от первой жены. И совсем не единственная. Я не знаю, кто и зачем сказал тебе такую нелепость. С её матерью отец развёлся, когда ей было лет семь-десять. Сейчас Танеев женат второй раз. И у него сын, которому полтора года. Вот в этом ребёнке он души не чает. А на дочь простомахнул рукой. Ему на неё наплевать. К тому жеон прекрасно знает, что его дочь наркоманка и проститутка. Он говорит обэтом открыто, хоть и плюётся. Несколько лет назад пытался лечить её в больнице, но ничего не вышло. Я хорошо знакома с Танеевым. Мы встречаемся в казино. Не в официальных, водном из подпольных. И, кроме того, я самаслышала и читала в прессе, как Танеев рассказывал о дочери, что она пошла по дурной дорожке. Так что ничего страшного. Он знает все. И совсем не любит дочь.

– Значит, сведения о его дочери не содержат ничего страшного?

– Значит, я хочу сказать, что либо твоя знакомая ничего не знает толком, либо она сознательно тебя надурила. Только вот интересно, зачем? Кроме того, Милу Танееву мы давно не используем с нашими клиентами. Она превращается в развалину и у неё очень плохой характер. Бывали конфликты. Так что можешь успокоиться. Всё у нас хорошо.

Я была не готова к такому обороту разговора. Легко сказать «можешь успокоиться!» Значит, снова ложь. И обманул меня он сознательно! Как я могла забыть, что всё, связанное с этим человеком, сплошная ложь? Я не знала, что и думать… ЗАЧЕМ?! Я не могла разобраться во всём том. Мне уже становилось нехорошо от такого множества неразрешённых проблем.

А в понедельник в 9 утра, как обычно, я пришла на работу. Я никогда не опаздывала, и в тот день мне не довелось опоздать. Первой, кого я встретила в офисе фирмы, была Ольга Павловна с перекошенным лицом. С неестественно изменённым лицом, дрожащим и побледневшим. Казалось, разом постарела на много лет…

– Нам надо поговорить. В моем кабинете. Быстро.

Едва я вошла, она заперла дверь. Я поразилась этой необычной таинственности.

– Да что случилось?!

– Неужели ты ничего не слышала? Никаких новостей?

– Нет.

– Вчера рано утром был убит Гароев.

– ЧТО?! – я охнула, ухватившись за стул.

– Вчера рано утром, в воскресенье, был убит Руслан Гароев. Застрелен в своей квартире.

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, передали в утренних новостях по радио. Я услышала в машине, по дороге на работу. Во-вторых, как только вошла в офис, сразу позвонила его жене. Сначала я говорила с ней, а потом трубку взял мент, который ведёт дело, он был у неё в квартире… Сегодня днём унас в офисе будет милиция.

– Почему у нас? Какая милиция? С чего ты взяла?

– Так сказал мент. Всё-такиГароев был нашим самым крупным клиентом…

– Не самым крупным.

– Нет, самым. Кое-какие его дела тайно вела я.

– Что? Втайне от меня? Ты из ума выжила?! Что ты делала?!

– Помогала ему кое-что перевозить заграницу и получать оттуда. Находила маленькие незаметные отели… Понимаешь, деньги были очень нужны…

– Ты знаешь, что он перевозил и получал?! ЧТО?! ГОВОРИ!!!

– Наркотики.

У меня потемнело в глазах, и в этот раз я всё-такиупала на стул.

– Ты хоть понимаешь, что, если начнут копать, ты погибнешь?

– Мои дела с ним не начнёт. Мы всё очень тщательно прятали. Они не узнают. Речь о другом…

– Интересно, о чём?

– Они заинтересуются официальным нашим контрактом с Гароевым. А вела его ты.

На её встревоженном и оттого ставшим особенно непривлекательном) лице отразилось даже некое подобие мысли. Но она глубоко ошибалась, думая, что застанет меня врасплох.