Дневник призрака

– Ты что, барин! Не зажигают огни у нас здесь! Плохое место, чтоб зажигать огни! Вот те крест, нельзя!

– Почему же? – в голосе мужчины снова послышалось удивление.

– Сколько душ погубили огни тут, что монастырь даже построили на холме, загубленные души отмаливать, которые огонь на камни приманил…

– Монастырь, вот как? – заинтересовался пассажир. – А ну расскажи!

– Да, монастырь, барин, с 14 года стоит. Свято-Успенский мужской монастырь. Там и странноприимный дом есть. Ты, барин, как пристанем, в город не ходи, лихие люди по ночам здесь бродят. Ты лучше в странноприимном доме у монахов пережди, а как рассветет, по своим делам пойдешь.

– Так я и сделаю, – очень серьезно отозвался пассажир. – Плохая идея – по ночам в непогоду бродить. А что же монахи, всех странников принимают?

– Божьи люди они, – оставив на мгновение весло, моряк быстро перекрестился. – О душах, загубленных в море, молятся. Обо всех душах.

– Так что ж это за место такое, где построили монастырь? Ты начал говорить, так расскажи! – В голосе пассажира зазвучал настоящий интерес.

– Плохое тут место, камни. К берегу просто так не пристанешь. А в ненастную погоду так особенно. Ко дну корабль сразу пойдет. Там, на холме, наверху, было поместье барина одного. Говорили, родом он был из молдавского княжества. Александр Теутул его звали вроде.

– Да, верно, – кивнул пассажир, – я слышал о нем. Ты дальше продолжай.

– Так вот, лихой был барин, – начал моряк, не забывая налегать на весла. – И очень богатый. Поговаривали… А это совсем недавно было, еще живы те, которые за то все помнили. И мне тогда, лет тринадцать назад, говорили, как вот сейчас помню…

– Ты кота за хвост не тяни! – рассердился пассажир. – Дальше давай!

– Я и не тяну, барин. Это присказка такая. Сказка будет впереди, – вздохнул моряк, сдерживаясь явно потому, что вспомнил о двух револьверах. – Так вот. Злой был тот барин, лихие дела делал. И поговаривали, что в ненастные ночи он специально на берегу огни разжигал, большие костры заводил… Ну, чтоб заманивать суда на острые камни. На кораблях-то думали, что это маяк показывает прямо путь к пристани. И шли на острые камни и разбивались. А люди барина этого потом ценные вещи с разбитых судов собирали. И потому был он очень, очень богат. Многих так он погубил. И вот в одну ночь, как всегда, велел он разжечь большой костер на берегу, на холме, высоко, чтоб далеко в море его было видно. А ночь была ненастная, штормовая, к берегу ни за что не пристать. И разглядели этот огонь с греческого судна. Оно-то в чужих водах было, не знало, как в безопасное место спрятаться. А тут – огонь на берегу, значит, порт. Очень люди на судне том обрадовались. И капитан велел взять курс на огни – прямиком на острые камни. В общем, когда поняли они, что это камни, было уже поздно – корабль попал на них на большой скорости и затонул прямо там, у берега. Все греки погибли…

– Да, печальная история, – вздохнул пассажир, – однако мародерство на опасных рифах – не новость. В Средиземноморье на островах большинство местных рыбаков так живут… На Мальте, к примеру, есть целые семьи, которые разбогатели таким способом.

– Да ты дальше слушай, барин, – бесцеремонно перебил его моряк, – что дальше-то было…

– Ну, говори! Хороша побасенка, – насмешливо фыркнул мужчина.

– Погибли, значит, все они на том греческом корабле… – Рассказчик сделал вид, что пропустил колкую реплику мимо ушей, – а среди них парнишка один был… Совсем молоденький. И на груди у него медальон был совсем простой с ликом Пречистой Богородицы, из дерева вырезанный, на веревочке. Тело его на камни выбросило вместе с остальными. Люди барина взялись погибших обыскивать, один глядь – медальон, рванул с шеи. А потом понял, что простой он, дешевый, мертвого и в море выбросил. Ну и парнишку туда же отправил.

И в ту же ночь явилась к лихому барину сама Богородица призвать его к ответу. Да так страшно явилась, что барин всю ночь на коленях стоял и стер их до кости. Плакал кровавыми слезами. А наутро велел отдать свое поместье церкви и на этой земле выстроить монастырь во искупление своих грехов. Землю бесплатно отдал, а через несколько дней и помер… И выстроили в бывшем поместье барина мужской монастырь – Свято-Успенский, в честь Святой Богородицы, Успения Богородицы. И случаются в этом монастыре с тех пор разные чудеса. А Богородица считается покровительницей здешних мест.

– Ты сам-то в эти чудеса веришь? – усмехнулся пассажир.

– Верю, барин, – снова перекрестился моряк. – Человек я верующий. В кого еще верить? А Богородица – она тех, кто в море, всегда спасет.

– Ну-ну, – ухмыльнулся странный пассажир и до самого берега больше не проронил ни единого слова.

К берегу подошли удачно – моряк действительно знал все опасные места и смог избежать их даже в темноте. Вскоре лодка уткнулась носом в песок.

– Ну, слово свое ты сдержал, – развязав кошелек, пассажир высыпал на ладонь моряка несколько золотых монет.

– Благодарю, барин, – закланялся тот до земли, – благодарю, благодетель ты мой…

– Прибавил, как и договаривались. А теперь скажи, куда мне идти, чтобы попасть в монастырь?

– Пойдем, покажу, – моряк повел его по берегу и вскоре вывел к небольшой тропке, вьющейся среди камней.

– Вот, барин, сюда и иди, – моряк указал рукой, – все вверх и вверх, не сворачивая, и дойдешь до места. Прямиком к самим воротам выйдешь. Там и постучишь. Час поздний, но странников они пускают.

– Еще раз благодарю, – мужчина вступил на тропу.

Моряк, развернувшись, быстро заспешил к своей лодке, стремясь быстрее попасть на баркас, чтобы переждать шторм в безопасном месте.

А странный пассажир шлюпки уверенно зашагал вверх. Идти ему было тяжело. Усилившиеся порывы ветра бросали мелкий песок прямо в глаза. Кроме того, тропа поднималась круто, ноги разъезжались в песке, а держаться было не за что – по бокам росли только чахлые кустики.

Однако мужчина уверенно справлялся с трудностями. Стиснув зубы, он стремительно продолжал идти вверх.

Шторм усиливался. Снизу доносился разъяренный рев уже сильных и мощных волн. Кроме того, ветер принес ледяной холод, от которого стыла кожа, как в самые студеные морозы. Когда мужчина поднялся наверх, у него болели и слезились глаза.

Но мужество его было вознаграждено. Перед ним выросли деревянные ворота монастыря, обитые листовым железом. Разглядев у запертой калитки небольшой колокол, мужчина дернул за старенькую, вытертую веревку. Раздался пронзительный звон. Человек стал ждать.

Через время калитка отворилась, и в щель выглянул монах, возраст которого в темноте определить было невозможно.

– Простите, я путник. Сбился с дороги, – заговорил купец. – Вы не могли бы впустить меня переждать непогоду? Я слышал, у вас есть странноприимный дом.

– Как ты добрался сюда? – отозвался монах.

– Морем, на лодке.

– Заходи, сын мой, – монах отворил калитку пошире, и мужчина ступил на вымощенный каменными плитами двор.

Только во дворе монастыря, освещенном тусклыми масляными фонарями, стало видно, что отворивший калитку монах сгорблен и стар. Он провел прибывшего к дощатому двухэтажному дому недалеко от ворот. Завел в комнату на первом этаже с очень скудной обстановкой – кроме простой деревянной кровати, стола, табуретки, там ничего больше не было. На стене висело огромное распятие, вырезанное из дерева. А единственное окно комнаты выходило на запертую церковь. Заведя гостя в жилище, старик-монах удалился.

Дверь отворилась, оторвав купца от созерцания всего этого. На пороге появился высокий монах средних лет с окладистой черной бородой. На черной рясе ярко выделялось серебряное распятие, блеснувшее в свете керосиновой лампы, стоящей на столе.

– Добро пожаловать, сын мой! – Монах остановился в дверях, сурово глядя на ночного гостя. – С какой целью в наших краях?

– Я купец, сопровождаю товары на корабле. Меня ждут деловые партнеры в Одессе. Но начался шторм, и корабль изменил курс в открытое море. Я попросил высадить меня на берег, чтобы не терять время. Меня привезли на шлюпке. А товары мои через несколько дней придут в порт.

– Откуда ты узнал про нас?

– Моряк рассказал. Советовал переждать непогоду.

– У тебя есть документы?

– Вот, – порывшись в саквояже, мужчина протянул монаху бумаги – паспорт и подорожную.

– Стефан Теутулов, – по слогам прочитал монах, – подданный Австро-Венгерской империи. Постоянное место жительства – Вена.

– Все верно. Но я много путешествую, – сказал мужчина.

– Вижу, бывал уже в наших краях.

– Да, несколько раз.