Оценить:
 Рейтинг: 0

Змей Сварога

Год написания книги
2020
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 15 >>
На страницу:
2 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Достав из-за пазухи ключ, он с трудом открыл проржавевший замок и достал большую продолговатую коробку, обмотанную водонепроницаемой пленкой. Открыл. Новенькие вальтеры были сложены один к одному – так, что радовался глаз.

– Хочешь пистолет? – усмехнулся он, обернувшись на проводника. – Ты смотри, а то могу дать.

– Зачем он мне, нечисть, изыди, сатана… – отшатнулся тот так, словно ему действительно вкладывали пистолет в руку. Он засмеялся: оружие как близость поставленной цели всегда повышало в нем дух, и он страшно радовался удачному завершению этого этапа.

Так, смеясь, он запрокинул голову вверх – и вдруг замер, в первый момент не понимая, что не так в этом застывшем темном небе… Чуть поодаль от того места, где они находились, были дома соседнего села. Они стояли так близко, что, как говорится, до них можно было рукой подать. Это село находилось на румынской территории. Он давно привык, что с наступлением темноты дома стояли без признаков жизни, света – как сплошная скала, непроницаемая громада.

В его сознании эти дома складывались в одно целое – столько раз он их видел, что не смог бы и сказать: или стоят рядом, или же есть дома на отшибе. Никогда ни одного лучика света не пробивалось сквозь эту черноту. И вдруг… Именно в эту ночь в одном из домов он явно увидел горящие светом окна.

Свет, яркий, ослепляющий его свет был в доме, стоявшем у самой реки, так близко к воде, что Днестр едва ли не обмывал сваи, бревна, закрепленные в фундаменте.

Стоп! Но ведь этот свет был категорически невозможен! В 1940 году Днестр служил демаркационной линией между Румынией и СССР. И эта водная граница между двумя сторонами охранялась особенно строго. И в прибрежных селах румынские власти разрешали включать свет в домах только при наглухо закрытых ставнях, так, чтобы даже полоски не просачивалось наружу! Из-за мер повышенной безопасности на границе даже навигация по Днестру была прекращена.

И вдруг в одном из домов, словно в нарушение всех правил и норм, были раскрыты окна, и сквозь них пробивалась наружу не то что полоска, а целый сноп света! Это было что-то невозможное!

До Тирасполя – 22 километра, и здесь, на левом берегу Днестра, находились приграничные войска. Тем более – в Чобручах, географическое положение которых было уникально: соседнее село находилось совсем близко, впритык, и жители часто переходили из одного в другое. Но свет… Никогда ничего подобного он не видел.

– Свет, – он толкнул парня в плечо, заставив обернуться в нужном направлении. – Кто там живет?

– Да никто не живет… Вот те крест, черти хороводят…

– Тьфу ты!.. – плюнул он в сердцах. Сложил все оружие в заплечный мешок. Затем еще раз посмотрел на странную картину и внезапно решился:

– А ну-ка, пойдем, поглядим, – скомандовал проводнику.

– Да не пойду я никуда! – Парень мгновенно встал на дыбы. – Сказано тебе: нечистая сила. Ни за что не пойду!

– Пойдешь, я сказал! – В нем стала нарастать ярость, и он достал пистолет.

Это был неверный шаг. При виде пистолета проводник задрожал всем телом и вдруг пустился наутек, прямиком в камыши. Искать его в этом направлении было теперь бессмысленно.

Плюнув на труса, он поправил тяжелый мешок на плечах и пошел вперед, по направлению к дому. К удивлению, добрался быстро – дом с освещенными окнами стоял на самом отшибе, почти у воды. Он толкнул вросшую в землю калитку в заборе.

В доме явно никто не жил: весь двор порос бурьяном и сорняком, пожелтевшие остовы которого отчетливо сохранились даже под прогалинами застывшего снега. Он поднялся на крыльцо и постучал. Никто не ответил. Потянул дверь на себя. На удивление, дверь оказалась открытой.

Он ступил внутрь, прошел через сени и оказался внутри. На стенах комнаты были укреплены горящие свечи. А вокруг… Он почувствовал, как волосы на его голове стали дыбом.

Он попятился… Но было уже поздно. Проход назад оказался почему-то отрезан. Тогда он закричал, позабыв про пистолет, который вдруг выпал из обессиленных рук… И он все кричал и кричал, пока крики его не потонули в ужасе, поглотившем его заживо…

Глава 2

1 марта 1940 года, Одесса

Резкий порыв сквозняка распахнул форточку. Зина поежилась от ледяного ветра и натянула одеяло до глаз. Сквозняк ее разбудил. Но она об этом не пожалела. В последнее время ей снились абсолютно бесцветные сны.

Наверное, человек, не особенно искушенный в человеческой психике, назвал бы это спокойствием и даже счастьем. Но Зина называла это скукой. Бесцветные сны, в которых ничего не происходило, будоражили ее душу, как продолжительная болезнь.

Ветер подул с такой силой, что растрепал волосы. Зина потянулась к часам на прикроватной тумбочке, щелкнула выключателем лампы.

Часы показывали 5.20. За окном не было даже признака рассвета. И несмотря на то что по календарю наступила весна, за окнами валил снег.

Она бросила взгляд на соседнюю половинку кровати – Виктора, конечно, рядом не было. Снова куда-то отправился бродить в ночь – курить, пить воду на кухне… Сложно было отучить его от этих привычек. И, конечно, это Виктор раскрыл окно.

Зина вдруг почувствовала прилив страшного раздражения. И оно ударило ее с такой силой, что больше она не могла спать. Потянувшись к папиросам на тумбочке, она чиркнула спичкой. Алый огонек загорелся в темноте тревожным маячком.

Дверь открылась, в комнату вошел Виктор Барг. Несмотря на холод, в квартире, он так и бродил полураздетым – в трусах и майке. Раздражение усилилось, теперь оно пламенело ярко-красными сполохами в мозгу.

– Почему ты не спишь? – Виктор, зевая, опустился на край кровати. Зина Крестовская нервно подтянула к себе ноги.

– Ты меня разбудил. Закрой окно! Холодно. Сколько раз я просила тебя не раскрывать окна по ночам! – В голосе, помимо ее воли, послышалась настоящая злость.

Виктор бросил на нее удивленный взгляд, но все-таки закрыл форточку. Из комнаты сразу исчез звук порывов ветра, и Зина вздохнула с облегчением.

– Ты слишком много куришь, – в голосе Барга прозвучал упрек.

– Ну а тебе какое дело? – Зина от злости вцепилась пальцами в одеяло. – Ты разбудил меня в пять утра мораль читать?!

– Я не читаю тебе мораль, – вздохнул Виктор, – просто меня очень беспокоит твое здоровье. Ты много куришь. Мне это не нравится.

– А мне не нравятся твои хождения по ночам! – Зина с вызовом уставилась на него.

– С тобой явно что-то происходит, – он снова вздохнул, – тебя словно подменили…

– Если не нравлюсь, ищи себе очередную… – Зина добавила слово, которое вообще-то, никогда не произносила.

– Да, явно происходит, – еще раз вздохнул Виктор. – Раньше ты так не раздражалась и такого не говорила. Что с тобой происходит, скажешь мне? – Он грустно смотрел на нее.

– Ты разбудил меня в пять утра, чтобы нести эту хрень? Мне завтра на первую пару! Между прочим, на 8.30 утра! – тихо, но с каким-то остервенением начала Зина. – У тебя что, совсем нет совести? Ты не понимаешь, что из-за тебя я не высыпаюсь? Я приду на работу с головной болью – а мне пары вести, перед полной аудиторией что-то говорить! Скажи, как можно быть такой бездушной скотиной? – Задохнувшись и внезапно остановившись, едва сумев перевести дыхание, она вдруг поняла, что уже кричит. Кричит, абсолютно не сдерживаясь и даже не стараясь сдержаться. И ей абсолютно все равно, какое впечатление производит на Виктора ее крик.

Она закрыла лицо руками. Потом отняла их и увидела, что от ее крика менялось лицо Виктора, буквально трансформировалось на глазах.

И Зине стало стыдно, мучительно стыдно, но все ж какой-то инстинкт подсказывал, что если она начнет извиняться, будет еще хуже. К счастью, Виктор Барг и не ждал ее извинений. Он молча лег в кровать и, зарывшись в одеяло, повернулся к ней спиной. Зина потушила в пепельнице окурок папиросы, выключила лампу и тоже забралась под одеяло, больно закусив губу – до крови. Даже сквозь закрытое окно, в щели рамы, проникал холод весенней ночи, в которую вовсю начал валить снег.

* * *

Виктор переехал к ней после нового, 1940 года, в самой середине января. Когда, появившись возле института, он предложил помириться, Зина восприняла его слова с возмущением. Однако потом они все не выходили из ее головы.

Барг находился слишком глубоко в ее сердце, даже несмотря на боль, которую он ей причинил. Забыть его означало выпустить из своих вен всю кровь, то есть причинить себе физическую смерть. А Зина хотела жить. А жить означало беспрестанно тосковать о Викторе.

Он снова появился в самом конце декабря. В этот раз возле дверей ее подъезда. Барг ждал ее с букетом чуть присыпанных снегом роз. Красные розы замерзли, их бутоны поникли, а нежные лепестки тронул морозный иней. Но все равно – это были розы в декабре!

– Я люблю тебя, – сказал Виктор, а губы его были синие от холода, потому что он стоял долго возле подъезда, на улице, слишком долго, а на улице был жестокий мороз, – я люблю тебя… Ты всегда будешь жить в моем сердце.

Собственно, все женщины мира устроены абсолютно одинаковым образом. И нет такой, которая не мечтала бы о любви. Чем бы ни занималась, какого бы успеха ни добилась в мужском деле, женщина всегда остается женщиной, особенно если несмотря на все испытания сумела сохранить живое человеческое сердце. Женщина нуждается в самообмане и иллюзии, которой на самом деле является чувство, принимаемое за любовь. Даже если она отчетливо понимает природу этого чувства, как понимала это Зина. Но, даже все понимая, Крестовская все равно не была исключением.

– Я люблю тебя, – снова произнес Виктор, и Зина заплакала.

А когда она заплакала, Барг поднялся в квартиру, и было понятно, что больше он не уйдет. Всю ночь они занимались любовью, и ни одного раза даже не заговорили о прошлом. И Зина вообще не понимала, как могла жить без его рук, без его глаз. Виктор Барг действовал на нее совершенно невероятным образом. Стоило ему лишь прикоснуться к ней рукой, а еще лучше – ее поцеловать, и Зина просто взлетала на вершины какого-то настолько неземного блаженства, что все ее тело растекалось, превращаясь в невероятно сладкую боль. И она сама не понимала, как может происходить такое с ней.

<< 1 2 3 4 5 6 ... 15 >>
На страницу:
2 из 15

Другие аудиокниги автора Ирина Игоревна Лобусова