Оценить:
 Рейтинг: 0

Змей Сварога

Год написания книги
2020
Теги
1 2 3 4 5 ... 15 >>
На страницу:
1 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Змей Сварога
Ирина Игоревна Лобусова

Зинаида Крестовская #4Ретродетектив
Простив Виктора Барга, Зинаида Крестовская начинает вести спокойную, почти семейную жизнь. Работа в институте, пусть и нелюбимая, рядом мужчина, за которого она так боролась, – разве этого мало? Но Зина вдруг начинает понимать, что это все не для нее, что ей нужен риск, адреналин. И неожиданно она это получает с избытком. Новое дело, которое Крестовская расследует уже как полноправный сотрудник НКВД, не просто опасно, оно смертельно опасно. Ей предстоит снова столкнуться с секретными разработками НКВД, который, как известно, не останавливался ни перед чем…

Ирина Лобусова

Змей Сварога

© И. И. Лобусова, 2020

© Издательство «Фолио», 2018

Глава 1

Село Чобручи, левый берег Днестра, 25 марта 1940 года

Камыши остались за спиной почти сразу, как только он изменил направление. Несколько шагов вперед вдоль едва различимой тропы – и их острые наконечники остались за спиной как сломанные копья судьбы. Впрочем, с каждым днем о своей судьбе ему хотелось думать все меньше и меньше.

Вязкая болотная жижа хлюпала под ногами, доходила почти до щиколоток грубых резиновых сапог, с которыми он не расставался ни днем, ни ночью. На самом деле эти сапоги были ему отвратительны. Он, тонкий светский человек, любивший дорогие вещи, изысканные вина, элегантные духи, шелковое постельное белье, был вынужден жить в каком-то хлеву, с чавкающей болотной жижей под ногами. И вместо элегантной обуви таскать эти отвратительные сапоги – то резиновые, то кирзовые, в зависимости от обстоятельств. К кирзовым прилипали комья навоза, когда он ходил по селу. И если б не долгие годы тренировок, научившие подавлять в себе все человеческие чувства, он выдал бы себя в тот же самый первый момент, когда увидел эти отвратительные сапоги. Сапоги, которые были неотъемлемой частью его цели.

Впрочем, дело было не только в них, а еще в километрах разбитых дорог и в той цели, которая всё гнала и гнала его вперед, лишая покоя, заставляя менять судьбу, отказываться от привычных удобств и жертвовать своей жизнью. Иногда по ночам ему казалось, что он превращается в какой-то железный механизм и словно заживо покрывается чудовищным панцирем, какой-то крокодильей кожей. Это осознание приходило к нему в ночных кошмарах, ввергающих в ледяной пот отчаяния, живым – человеческим – чувством, терзающим его душу.

Тогда, чтобы избавиться от этих кошмаров, он стал заполнять ночи таким же живым теплом тела женщины – все равно какой. До тех пор, пока не понял, что от собственной неразборчивости скатывается в еще большую пропасть. Живой человек рядом не помогал. Оставалось только жить приближением к той цели, высчитывая часы и дни, уговаривая себя, что остаются считаные дни мучений, а значит, не придется терпеть больше.

Хуже всего были эти переходы по ночам. Как он боялся в те первые дни – до спазм, до пота! Панически боялся заблудиться, не найти дорогу в камышах, утонуть в Днестре, захлебнуться в черной зловонной жиже у берегов, кишащей пиявками и змеями… Узкие, остролистые стебли камыша представлялись ему палачами, обнажившими оружие для свершения мучительной казни. А от этого шороха камышей по ночам волосы на его голове вставали дыбом.

Он отчетливо запомнил ту первую ночь, когда сам, без проводника, впервые пошел к тайнику, положившись на собственную интуицию и сноровку. И как он заблудился почти сразу, а потом совершил абсолютно непростительный поступок – и для его дела, и для его жизни: заблудившись, он впал в панику и потерял над собой контроль, услышав зловещий шорох среди камышей. Пытаясь понять причину шороха, он раздвинул камыши голыми руками, порезав при этом их острыми стеблями осоки. А дальше – совершил то, что было запрещено: дрожащими пальцами достал из прорезиненной ткани плаща крошечный фонарик и включил его – на всю мощь.

Острые лучи света прорезали окружавшую его тьму и разделили ее на две части, высветив застывшие в воде камыши. И там, где жижа представляла собой грунт чуть более твердый, вдруг мелькнуло черное извилистое устрашающе гибкое тело змеи… Оно скользнуло среди камышей и снова издало тот пугающий, растревоживший всю его душу звук…

Шорох заставил нарушить инструкцию и включить фонарик, а это был почти смертный приговор в сплошной темноте, на земле, которая просматривалась румынами.

Змея, он уже понял, что это была змея, тоже замерла, словно прислушиваясь к истерическим спазмам его дыхания. Конечно, так быть не могло, он прекрасно знал, что змеи глухие. Но все-таки это в глухой ночи выглядело устрашающе. Может, она почувствовала колебания воздуха, особый жар отчаяния, ярости или страха, исходящие от его тела, или же энергии – чужеродной и враждебной в этих камышах. На мгновение змея замерла, явно почувствовав его присутствие, а затем, извернувшись всем своим отвратительным телом, быстро ускользнула прочь, в темноту…

Он замер от ужаса и отвращения. С самых ранних лет он больше всего на свете боялся змей, считая их порождением чего-то дьявольского… ну… извращенного. Будучи человеком нерелигиозным, уже в зрелые годы, во время курса научного атеизма в институте узнал, что в христианстве змея считается признаком первородного греха, порождением дьявола и сатанинским отродьем. Он буквально поразился тому, как точно восприняла его душа этот темный смысл древних легенд, пришедших из таинств воплощенного ужаса. С тех пор он еще больше возненавидел змей. И даже в зоопарке, давно, в прошлой жизни, когда гулял со своим маленьким сыном, обходил стороной вольеры террариума, где содержались змеи.

Но он никогда не видел змей так близко. Это было впервые в его бурной, опасной жизни. И он хорошо запомнил то чувство ужаса, охватившее его с головой, от которого хотелось бежать прочь, не разбирая дороги… И только колоссальным усилием железной воли он заставил себя оставаться на месте и прочь гнать панику. Прочь – туда, где ломаются слабаки, а не люди, своей волей способные противостоять целым империям.

После этого он еще несколько раз видел в камышах змей. И каждый раз они замирали при его появлении, а потом бросались от него. И все это время, раз за разом, он по-прежнему испытывал жуткое чувство – смесь ужаса и отвращения, а потом нечеловеческим усилием воли заставлял себя двигаться вперед, осознавая, что никогда не сможет привыкнуть к этому жуткому зрелищу…

Здесь, на левом берегу Днестра, в камышах было полно змей. До румынского Тирасполя было всего 22 километра, и близость границы с Румынией делала эти места невероятно опасными. По сравнению с этой реальной опасностью неядовитые змеи Днестра казались всего лишь детской игрушкой. А потому он больше не рисковал собственной жизнью и не включал фонарик – предпочитал двигаться на ощупь, среди этих ужасных змей, в темноте, а не становиться отличной мишенью для румынского снайпера, подставляя не только свою голову, но и общее дело, ради которого терпел столько лишений.

Где-то на третью ночную вылазку в камышах он сумел отчетливо запомнить эту обманную тропу, проложенную возле самого берега так хитро, что стоило лишь ступить на нее, и камыши как будто оставались за спиной, подарив такой иллюзорный обман зрения. А опыт очень скоро подсказал, что тропка в камышах абсолютно безопасна: змеи предпочитают держаться подальше от тех мест, где по ночам ходят люди.

Тропка была протоптана контрабандистами – удачный переход через Днестр позволял абсолютно безопасно переправляться с одного берега на другой – в этом месте проходила граница с Румынией. И словно специально именно здесь она была меньше всего защищена. А румынские солдаты, стоящие на этом участке, давно уже договорились с местными контрабандистами и за умеренную плату пропускали своих, имея довольно приличный навар с каждой пронесенной через границу коробки чулок или пачки сигарет.

Ему потребовалось совсем не много времени, чтобы выйти на контрабандные потоки и стать своим среди тех, кто так отчаянно привык рисковать своей жизнью, словно в насмешку играя в прятки со смертью.

Контрабандные тайники представляли собой полую трубу в самой земле, вровень с водой, настолько широкую, что в горловину вполне можно было опустить целый мешок, набитый контрабандным товаром. Горловина трубы закрывалась плотно завинчивающейся крышкой и была абсолютно непроницаема для воды.

Схема была простой: по очередности в тайниках с румынской стороны оставляли товар. Затем проводник получал записку с указанием места и партии – ее оставляли в придорожном шинке или у доверенных связных. После этого проводник сообщал о времени и месте доставки контрабандисту и глубокой ночью вел его к тайнику. Контрабандист специальным ключом отвинчивал крышку и забирал товар. А проводник получал свои деньги за услугу – переданную информацию о сопровождении к месту.

Самостоятельно забрать товар проводник, даже если бы захотел, не смог бы. Ключ от тайника находился у самого контрабандиста, а открыть трубу без ключа было невозможно.

Бывали случаи, когда проводник убивал контрабандиста, отбирал товар и ключ. Но его быстро находили товарищи убитого. Расправа была короткой и жестокой – за предательство разжалованный проводник платил жизнью. Потом на тайнике меняли крышку, и все продолжалось по новой.

Самым большим спросом пользовались контрабандные сигареты и предметы женского обихода – фильдеперсовые чулки, духи, различная косметика и парфюмерия. Товар этот всегда тщательно упаковывали в водонепроницаемые чехлы, чтобы сырость от реки не повредила их, – цена ведь была немалой.

Затем товар распределялся по черным рынкам и приносил очень даже неплохие деньги. Изредка контрабанда шла и с другой стороны: через румынскую границу и дальше, в другие страны, утекали драгоценности, золотые монеты царской чеканки, фальшивые доллары, иконы, предметы антиквариата, церковная утварь… За границу СССР шло все то, что стоило очень дорого и что невозможно было продать в родной стране.

* * *

Он жил в прибрежном селе уже седьмой месяц, выдавая себя за известного одесского контрабандиста. Потребовался большой период подготовительной работы, чтобы местные контрабандисты приняли его за своего. Но он успешно справился со всем этим.

И в очередной раз он шел в камышах на встречу со своим проводником. День назад у местного шинкаря, связующего звена всех контрабандных операций, он получил информацию о том, что в одном из тайников для него есть товар.

В этот раз товар был особенно важен для него, потому что под металлической крышкой в жерле трубы лежали не коробки с духами и не фильдеперсовые чулки. Там лежало огнестрельное оружие. Новенькие немецкие пистолеты вальтер.

Последняя партия заказанного оружия – ровно столько, чтобы вооружить тоже последний отряд. И тогда его миссия будет выполнена. Вернее, часть миссии. Мысли предательски забегали вперед. Но у него не было времени почивать на лаврах и думать о грядущих триумфах – он уверенно пошел по вязкой, болотной жиже в камышах, через тошнотворный, гнилостный запах топи.

Проводником в этот раз был простой крестьянский парень. Немного придурковатый, как и все крестьяне, чей мозг не был развит образованием или хотя бы грамотой, однако достаточно сообразительный для своих лет. Он был достаточно жадным, чтобы обучиться азам контрабандной работы для заработка. К тому же, в отличие от большинства своих сородичей, ему не надо было кормить семью – он был одиноким, и заработанные контрабандой деньги мог тратить на местных девок, которые в нем души не чаяли.

Проводник ждал его возле реки, там, где грунтовка сельской дороги сходила в камышовую топь, у подножия креста, который давно уже успели сломать рьяные советские активисты. Крест этот считался оберегом от всевозможной нечисти, которая, согласно местным поверьям, могла приходить с реки. Был он каменный, почерневший от времени и такой страшный, что местные жители всегда крестились, проходя мимо него. В селе никто и не знал, кто соорудил этот крест и почему камень в его основании был расположен так низко, что его омывали речные воды.

Однако веяния времени докатились и до этих земель, несмотря на все попытки румынских властей удержать порядок на территории Бессарабии и Приднестровья. Попытки эти были хаотичны, властям местные крестьяне не подчинялись – беспорядки вспыхивали тут и там. Во время одного из таких беспорядков и был сломан крест. Никто толком так и не понял, кто и зачем его сломал. Остался только камень – основание креста у воды, его почему-то не тронули. Так и торчал этот странный символ у воды – как знак эпохи, приносящей сплошной хаос и разрушения.

* * *

Приблизившись со стороны реки, он издалека увидел ожидавшего его проводника. Здоровенный парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу, словно танцевал какой-то странный танец.

Подойдя, даже сквозь темноту он разглядел, каким бледным было лицо проводника – словно брюхо рыбы, вытащенной из воды наружу.

– Давно ждешь? – Он подошел так неожиданно, что парень вздрогнул и неловко шагнул назад. «Плохой признак, – подумал он, – парень труслив, как кролик…»

– Место плохое… Подножие креста… – откашлявшись, сказал проводник. Губы его дрожали.

– Чем же плохое? – небрежно бросил он, уже давно отказавшись от мысли понимать бредовые фантазии местных жителей.

– Змеи… шепчут… – запинаясь, прошептал парень.

– Змеи? О чем? – снова почти машинально переспросил он. То, что вопрос абсолютно глупый, он даже не понял.

– Слышишь шорох? – скривился парень. – Это змеи шуршат. Конец марта, а змей много. Плохо, что сломали крест. Люди говорили, он змей сдерживал, загородом был.

– Бред какой-то, – бросил он и, устав слушать какие-то фантазии, отвлекающие от цели, устремился вперед. Проводнику не осталось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Вот и тайник. Проржавевшее жерло трубы торчало прямо в камышах, замаскированное старой, засохшей осокой. И никто бы его не нашел, если б не знал о его существовании. Никому бы и в голову не пришло, что в этом месте что-то не так, как должно бы было быть.

1 2 3 4 5 ... 15 >>
На страницу:
1 из 15

Другие аудиокниги автора Ирина Игоревна Лобусова