Диббук с Градоначальницкой

– Это князь бывший вроде, – сказала Катька, с отвращением глядя на бродягу, – у нас его не любят.

– Почему не любят? Что он сделал?

– А хрен его знает! – Катька равнодушно пожала плечами.

– Он бродяга, судя по виду?

– А то кто же? – Катерину удивил его вопрос.

– Но у него есть деньги, чтобы покупать водку.

– Так это Туча за него платит. Велел выдавать ему все, что тот попросит, а потом выставлять Туче счет. Так я и делаю. Только он не жрет ничего, хлещет одну водку. Причем без закуски.

– Туча за него платит? – Вот это был номер! Петренко так поразился, что даже растерял все слова. – Да кто же он такой? Он бандит?

– Да тебе шо, повылазило? Сказано ж тебе – его не любят! Никакой он не бандит!

– Но фамилию его ты хоть знаешь?

– Да вот Туча мне в тетрадке записал… Сейчас поищу… – Катерина принялась водить пальцем в замусоленной тетрадке, – вот, нашла. Владимир Сосновский.

Владимир… Петренко удивился этому странному совпадению, ведь с этим человеком они оказались тезками! Теперь он был полон решимости узнать всю его историю до конца.

– Это шоб он за голод не подох, – вдруг сказала Катька, – потому Туча за него и платит. Сказал кормить его. Туча добрый. А этот швицер только водку жрет.

– Где он живет, ты знаешь? – Любопытство Петренко было накручено до предела.

– Да нянька я ему, шо ли? – возмутилась Катька. – Халамидников всех окрестных должна знать? Да хоть под забором – мне за какое дело?

В этот самый момент мужчина, шатаясь, поднялся из-за стола и побрел прочь, к выходу из пивной. Петренко увидел, что бутылка из-под водки на столе была пуста. Закуски не было никакой. То, что он только пил, было плохим признаком. Похоже, спивался он стремительно, и такими темпами ему оставалось недолго жить.

Вернувшись на работу, Петренко выяснил об этом человеке все, что только было возможно. Оказалось, что это был газетный репортер и даже писатель. Два его романа были напечатаны в Москве. Он был арестован за убийство жены, некоторое время провел в тюрьме, но потом следователь нашел доказательства его невиновности, и его выпустили.

Однако после того, как он попал под следствие, его уволили с должности главного редактора газеты «Одесские новости». Когда же оправдали и выпустили, то так и не восстановили в должности.

Потом что-то произошло. Вместо того, чтобы искать новую работу, Сосновский стал опускаться. Он начал пить. Его выгнали со съемной квартиры. Он стал ночевать по каким-то ночлежкам и помойкам. Один раз его даже задержали за бродяжничество. С репортером и писателем Сосновским было покончено. Что с ним произошло, никто не знал.

Петренко принялся копать дальше и вскоре вышел на след одного журналиста из «Одесских новостей», который больше всех остальных знал о Владимире Сосновском.

– Сосновский? Да это легендарная личность в Одессе! – разговорился он, после того как Петренко пригласил его в ресторан и как следует угостил. – Сосновский знал весь криминальный мир старой Одессы! Лично знал самого Мишку Япончика! Это такой человек…

– Что с ним произошло?

– Кто знает… Сломался, наверное. В его жизни столько всего было. Говорили даже, что все его родственники перебрались в Париж, а он остался здесь один… Сломался, точно.

– Из-за женщины? – прямо спросил Петренко.

– Ну, в его жизни была какая-то громкая любовная история. Поговаривали одно время, что он был связан с воровкой по кличке Алмазная. Черт их знает, что там произошло, но имя его с этой Алмазной связывали.

В голове Петренко что-то щелкнуло. Вот и возможная связь с Тучей! Петренко посмотрел все документы, которые нашел в архиве, по Алмазной. Она была в банде Кагула. Знаменитая налетчица. Но вот уже некоторое время лежала на дне. Информаторы поговаривали даже, что она умерла. Об Алмазной ничего не было слышно в городе.

Петренко бросился в пивную снова, но Сосновского там не было. По словам Катьки, тот не приходил уже несколько дней.

Зная все злачные места возле Привоза и железнодорожного вокзала, Петренко принялся его искать. И очень скоро нашел. Возле станции железной дороги «Одесса-Малая» была целая сеть лачуг. В них ютились всякие отбросы. В одной из таких лачуг он и обнаружил Сосновского – избитого до полусмерти, да к тому же и ограбленного. У несчастного отобрали даже ботинки и его рваное пальто.

Сосновский умирал. Петренко вызвал служебную машину и отвез его в Еврейскую больницу. Там Сосновский пробыл достаточно долго, и все это время Петренко, как нянька, ухаживал за ним. Зачем он это делал, Петренко и сам не понимал. Ему очень хотелось вернуть этого человека к жизни. Он чувствовал в нем что-то хорошее, чувствовал, что он не полностью потерян для общества. От природы обладая редкими дарами – состраданием и милосердием, Петренко вернул Сосновского к жизни.

Когда пациента выписали из больницы, Петренко перевез его к себе в квартиру. К тому времени ему удалось разгромить банду Котьки Вяленого, устроив ловушку. Петренко выстроил все так хитроумно, что в ловушку угодил и Чебурек. И, к огромной радости сыщика, пошел под расстрел со всеми остальными бандитами. Предателей не любят даже те, кто пользуется их услугами.

Так Петренко подружился с Сосновским. Володя оценил его операцию по поимке Котьки Вяленого и давал ему множество дельных советов насчет криминального мира, который больше не был кошмаром для него самого, а стал отдаленным, хоть и болезненным воспоминанием.

Однако несмотря на их дружбу и на то, что Вова Петренко фактически спас жизнь Володи Сосновского, журналист так и не рассказал свою историю.

– Я умру, если начну вспоминать, – говорил бывший князь.

– Но в этом виновата женщина? – не отставал Вовка.

– Не так, как ты думаешь.

– Ты это о чем? – удивился Петренко.

– У меня умерла дочь. И я не смог пережить ее смерти…

Это было единственное, что сказал Сосновский. И Петренко чувствовал, что лучше действительно не возвращаться к этому разговору.

Чтобы окончательно вернуться к жизни, за месяц, что он прожил в квартире Петренко, Володя Сосновский написал роман. Он назывался «Краски рассвета». Главный герой, бандит, опускается на самое дно, но с приходом большевиков начинает новую жизнь. Он идет в народную милицию, становится сыщиком и начинает ловить своих бывших товарищей.

Роман почти сразу приняли в издательстве и довольно быстро напечатали большим тиражом. О нем заговорили, его высоко оценило большевистское начальство. А вот писатели и бывшие коллеги Сосновского плевались, говорили, что это роман о мерзком предательстве, и нечем тут гордиться.

Вове Петренко этот роман тоже казался немного странным. Но нельзя было не признать тот факт, что Володя Сосновский угодил в самую точку: именно такие романы и требовались новой, пролетарской литературе для поднятия пролетарского духа.

Благодаря успеху романа Сосновского приняли на работу в новую, но уже достаточно популярную газету «Знамя коммунизма». Начал он репортером криминальной хроники, а вскоре и возглавил криминальный отдел, став его редактором.

Не без протекции Петренко, который замолвил нужное слово кому следует, Сосновскому выделили собственную жилплощадь – большую светлую комнату размером в целых 20 квадратных метров в коммунальной квартире на бывшей Преображенской, а ныне – улице Красной армии. Это было его личное жилье, которое не нужно было снимать, за него не нужно было платить, и никто больше не мог выгнать его на улицу.

Получение квартиры окрылило Володю больше всего остального. Он стал совершенно нормальным, полноценным человеком. Короткие месяцы пережитого ужаса ему самому казались кошмарным сном. И глядя на Сосновского, Петренко испытывал гордость – за себя, за него, в общем, за то, что он спас человека.

Володя с новыми силами включился в работу, восстановил старые связи в криминальном мире и начал писать новый роман. К водке он больше не прикасался.

И вот теперь Вова Петренко ждал своего друга в той же самой пивной «Сигнал» для того, чтобы узнать все о камне и о том, какие подробности Сосновский раскопал об убийстве проститутки.

Глава 4

Арест жениха. Начало – убийство в Чубаевке. Просьба мадам Зои. Еще один лунный камень

Глотнув остатки мерзкого, теплого пива, Петренко поневоле подумал, что воспоминания слишком уж затянулись – ждал он уже больше часа. Посетители пивной стали значительно редеть. Но не успел он почувствовать настоящее раздражение, как на входе показался оживленный Володя Сосновский.

– Вовка, прости! – плюхнулся он за стол. – Лариса совещание устроила. Еле отбился, да и то в последний момент.