Копи Хаджибейского лимана

– Вот что, ребята, – вперед выехал молодой темноволосый человек, – крови нам не нужно. Зла вам никто не сделает. Вы винтовки отдайте…

Тут только часовые разглядели, что всадники целятся на них из темноты, поэтому оружие отдали беспрекословно. Им связали руки и ноги и оставили лежать на дороге. Женщина лихо вскочила за спину темноволосого, и с шумом и гиком всадники унеслись прочь.

Вход в склады был свободен. Караулку никто больше не охранял, и всадники – вооруженные бандиты – беспрепятственно проникли на территорию. Не ожидавшие нападения часовые на задней стороне склада были разоружены очень быстро – всадники окружили будку, в которой они находились, несколько человек ворвались внутрь. Солдаты не успели оказать никакого сопротивления. Их связали – как и тех, на дороге, – и оставили внутри.

Однако без перестрелки все же не обошлось. Она началась возле дверей входа. Бандиты с шумом выбили двери тараном, составленным из двух бревен, лежащих во дворе. На этот шум выскочили трое охранников, которые открыли стрельбу. Однако они были в невыгодном положении – ничего не видя, солдаты палили наугад, в темноту, не понимая, кто их окружает и сколько врагов. Вскоре у них закончились патроны. Бандиты ворвались внутрь склада, связали солдат и оставили лежать во дворе.

Затем они принялись набивать мешки товарами и забрасывать их на спину лошадей. Чего только на складе не было – даже продукты и лекарства! Но бандиты брали только то, что стоило дорого, но унести было легко.

Им несказанно повезло: в задней части склада, который брали в аренду нэпманы, стояли несколько ящиков с ювелирными изделиями из золота и серебра – партия продукции Одесского ювелирного завода ждала отправки в Европу.

Трое бандитов принялись лихо срывать замки и пересыпать драгоценности в холщовые сумки. Внезапно раздался скрип открываемой двери. Они обернулись – в склад осторожно вошла женщина.

– Я же обещал тебе – никакой крови, – улыбнулся ей темноволосый. – Кто еще бы так взял склад, шоб никого не замочить?

– Я, – тихо сказала женщина. – Склад взяла я.

Темноволосый не стал спорить.

– Во, гляди, бриллианты… Хочешь кольцо с брюликом? Посмотри какое!

– Нет, – женщина буквально отшатнулась от него.

– Да почему? – искренне удивился темноволосый.

– Ненавижу золото, – четко произнесла женщина и, развернувшись, быстро пошла прочь…

Глава 4

Специалист по криминальному миру. След Алмазной. Семейная сцена. Очередная барышня Агояна

Володя Сосновский остановился на пороге тесного и душного кабинета, пристально вглядываясь в лица собравшихся. Несмотря на важность дела, людей было не так много. Он узнал троих: начальника уголовного розыска Одессы, председателя городского совета Алексея Трилисского, который вступил на эту должность еще в 1925 году, важную партийную шишку из ЦК УССР, фамилию которого плохо запомнил, так как видел его всего второй раз в жизни, и уголовного следователя из Киева Фингера, которого выписали специально для расследования беспредельных бандитских нападений. Этого Володя узнал по фотографии и то, можно сказать, увидел ее случайно.

Сосновскому было велено тиснуть заметку про приезд Фингера в город. Сотрудник редакции ошибся и принес для материала его фотографию, добытую из архива Киевской ЧК. Однако Володя прекрасно знал, что подобные материалы печатаются без фотографий, поэтому снимок в макет не поставили. Но сам он хорошо запомнил это лицо.

В кабинете был еще какой-то человек, но он держался в отдалении – сидел в глухом углу на стуле, и Володя сразу понял, что это шпион, который будет докладывать чекистам про сегодняшний сбор.

– А вот и пресса! Проходите, товарищ Сосновский, – сказал Трилисский, с которым Володя хорошо был знаком. – Рекомендую: Владимир Сосновский, главный редактор «Одесских новостей».

– Это еще зачем? – буркнул начальник уголовки. – К чему на закрытом совещании журналист?

– Товарищ Сосновский приглашен сюда не как журналист, а как специалист по старому криминальному миру Одессы, – сухо ответил Трилисский. – У него огромные знания этого мира и опыт. Он был знаком даже с Михаилом Японцем. Так что он может нам помочь.

– Интересно, – Фингер бросил на Володю пристальный взгляд и подвинулся, давая ему сесть к столу.

– Итак, на чем мы остановились? – сказал Трилисский.

– Разбойные нападения, три за прошедший месяц, – вступил начальник уголовки. – Расследование поручено товарищу Фингеру, он достаточно компетентен.

– Докладывайте, – вступил шишка из ЦК. Это прозвучало как приказ.

– Мы проделали достаточно большую работу, – Фингер откашлялся, – и выяснили следующее. Во главе всех этих нападений стоит некий Кагул – вор в законе из Кишинева, получивший авторитет в кишиневской тюрьме. Он быстро пошел в гору, сколотил банду и принялся бомбить город.

– С чего вдруг такая честь заезжему вору – банда в Одессе? – хмыкнул шишка из ЦК.

– Кагул стал правой рукой Тучи, – объяснил Фингер. – Причина – он с подельниками организовал побег Тучи из Александровского участка. После этого Туча стал доверять ему, как самому себе. Кстати, тех, кто организовал побег, вы здесь так и не нашли, – не удержался он от шпильки, повернувшись к начальнику уголовного розыска. Володя заерзал на стуле, но быстро взял себя в руки.

Тот зло фыркнул, и Сосновский понял, что после этого Фингер приобрел в его лице врага.

– Докладывайте по существу, – подняв руку, вмешался Трилисский, которому тоже явно не понравился выпад Фингера.

– Кагул – наглый и дерзкий вор, – продолжил Фингер. – Сейчас он в большом авторитете, второй человек после Тучи в городе, но действует он не один – во всех этих разбойных нападениях у него есть сообщник. Точнее – сообщница. Это женщина, смелая, ловкая, искусная актриса, она вызывает огонь на себя и тем самым открывает Кагулу путь для нападения.

– А вот это интересно, – нахмурился Трилисский. – Кто такая, есть приметы?

– Есть, – кивнул Фингер, – хотя получить удалось их с трудом. Женщине лет 25–27, высокая, темноволосая, с короткой стрижкой, достаточно красивая, чтобы нравиться мужчинам и втираться в доверие. Обладает большими связями в криминальных кругах. Любовница или жена Кагула – есть и такие сведения. Имя ее пока неизвестно.

– Да что ж такое?! Почему до сих пор никто не задержан?! Чем вы тут занимаетесь? – рявкнул шишка из ЦК. – В городе беспредел творится, а вы тут приметы расписываете! Да хватать всех подходящих воровок, и на Люстдорфскую дорогу! Чего с ними церемониться! Мне цифры по статистике сдавать надо!

– Этак полгорода можно пересадить, – негромко хмыкнул Фингер, а начальник уголовки, которому тоже не понравился разнос, сухо ответил:

– Схватим.

– Есть мнение, – Фингер бросил на шишку убийственный взгляд, – что это воровка, так сказать, из старой гвардии, с давней криминальной, чисто одесской школой, оттого и в большом авторитете. Вычислить ее не так просто – город прикрывает своих на каждом углу.

– А вот для этого мы и позвали товарища Сосновского, который хорошо знает криминальный мир старой Одессы, – вмешался Трилисский. – Товарищ Фингер, назовите имя, которое вам дал информатор.

– Да, мы работаем с агентами, – не давал себя сбить с мысли Фингер. – И вот один из них рассказал, что давно, еще во времена Японца, в Одессе была женщина, которая работала под ним. Ее называли Алмазной. Ну, как обычно – воровала драгоценности, участвовала в налетах. Одно время у нее даже была своя банда, хотя начинала она как хипишница…

– Кто? – не понял шишка из ЦК.

– Хипишница – воровка старой гвардии – усыпляет клиента, а затем с подельниками устаивает ему хипиш – то есть скандал, и тот сам деньги отдает. В общем, хипишница в одиночку не работает – только с подельниками. Ну а банда… Да, потом у нее была банда…

Володя сидел ни жив ни мертв, изо всех сил стараясь не пошевелиться. И только побелевшие костяшки пальцев, которыми он впился в поверхность стола, выдавали охватившую его тревогу. Он старался дышать ровно, но и это было тяжело. Молнии дикого напряжения время от времени проскальзывали по его лицу. Но, к счастью, никто не смотрел на него.

– Товарищ Сосновский, вы что-то слышали об этой Алмазной? – Тут Трилисский таки повернулся к нему.

– Слышал, конечно, – невероятными усилиями Володе удалось взять себя в руки. – Но Алмазная не подходит под эти приметы. Это была полная, низкорослая женщина средних лет. Сейчас ей было бы не меньше 40-ка. У нее были длинные рыжие волосы и одутловатое лицо. Она любила выпить и жила с каким-то бандитом из банды Японца… Имени его я не помню. Ну и главное – Алмазная давно умерла!

– Что это значит? Поясните! – нахмурился Фингер, а начальник уголовки уже открыто смотрел на Володю во все глаза.

– Насколько мне известно, она была убита во время облавы на банду самозванца, лже-Японца, поимкой которого занимался покойный комиссар Патюк, – ответил Сосновский, очень надеясь, что со стороны его голос звучит естественно, без актерского налета. – Она была на сходе в катакомбах в Барятинском переулке, когда туда нагрянули чекисты с облавой. Началась перестрелка, и ее застрелили. А похоронена она как будто на Втором Христианском кладбище…

– С чего вы это взяли? – хмыкнул Фингер. – У меня есть сведения, что Алмазная жива и здорова, и живет с Кагулом!

– Ну, значит, либо это кто-то другой, либо ваш информатор ничего не смыслит в криминальном мире, – парировал Володя. – У меня сведения достоверные – мне рассказывали свидетели, которые видели ее труп. Знаете, слава Алмазной была велика, так что ее именем мог назваться кто угодно.

– Да, это вариант, – вскинулся начальник уголовки.