Гранатовый дом

На киностудии больше делать было нечего. Еще немного потоптавшись и наслушавшись страшных, но глупых рассказов, Аджанов решил вернуться к себе.

В комнате открыл письменный стол, принялся рыться в черновиках… Этого черновика не было. Несколько сцен несуществующего сценария, где он описывал смерть мифического Василия в кабинете редактора, исчезли из ящика письменного стола.

Сергей перерыл все. Вытряхнул методично все ящики, пересмотрел каждую бумажку. Черновика не было. После этого он сделал абсолютно немыслимое для себя: выгнал всех из комнаты и закрыл дверь на замок.

Впервые за столько месяцев он остался в комнате совершенно один. В дверь стучали, к нему ломились по-прежнему, но он громко послал всех, сказав, что болен и хочет спать. Не пустил даже Алю и Артура.

Аджанов действительно чувствовал себя больным. Он лег в кровать и укутался одеялом до подбородка. А когда стемнело, не стал включать свет. Ему было страшно.

Единственное, что он сделал, это открыл настежь окна, чтобы хоть как-то прогнать духоту. И почти сразу уснул.

Сергей заснул так быстро, будто провалился в темную пропасть. Поначалу сновидений не было, совсем. Но потом… Потом он услышал голос.

И, почти подпрыгнув на кровати, резко сел – этот голос был ему знаком. Это был голос его матери, которая умерла 10 лет назад…

– Беги! Ты должен бежать! – Исполненный муки, он разорвал его мозг, разлился по венам непереносимым отчаянием, разорвал душу отсутствием малейшей надежды.

– Беги! Спасайся! Скорей!

Аджанов слышал этот голос так четко, словно мать была рядом, словно стояла рядом с его кроватью, заламывая руки и благословляя:

– Беги! Беги отсюда! Ты должен спастись!

С таким же отчаянием она обращалась к нему, когда его арестовали в первый раз. Сколько горя было тогда в ее голосе! А его арест она так и не смогла пережить.

Сергей знал, что, умирая, мать плакала и проклинала, его, обвиняя в своей смерти, а затем благословила на жизнь. Он был таким же, как она, – с неустойчивым, противоречивым характером.

Но за десять лет мать ни разу не приходила к нему во сне. А сейчас этот голос буквально заполнил все пространство вокруг, добрался до его души. Аджанов сел на кровати, не зная, что делать. Затем стал одеваться.

Грохот в дверь – реальный, настоящий грохот застал его в тот момент, когда он тянулся к дорожной сумке.

– Открыть, немедленно! – били в дверь, и Сергей догадывался кто.

В комнату вошли пятеро. Один, в штатском, сунул под нос корочку:

– Управление госбезопасности. Вы Сергей Аджанов, режиссер?

– Да, – отрицать было бессмысленно.

– Это принадлежит вам? – Он сунул прямо ему под нос тетрадку с недописанным киносценарием.

– Да, – вздохнул Сергей.

– Вы арестованы. Одевайтесь, вы поедете с нами.

Другие сотрудники КГБ в это время переворачивали вверх дном всю комнату. Один подбежал к нему.

– Ах ты ж гнида! – и двинул кулаком в живот.

Аджанов согнулся, закашлялся, задыхаясь. Резкая боль обожгла все внутри. А на пол тем временем выбрасывали его вещи, вообще все вещи, которые были в комнате, в том числе и постельное белье. И сотрудники госбезопасности топтались по ним…

Глава 4

Емельянов спал. Вернее, он делал вид, что спит. Он очень умело притворялся. Отшлифовано это умение было до совершенства. А как же иначе? Не выжить по-другому, не просуществовать. И не делать то, что хочется, если не умеешь притворяться.

Поэтому Емельянов перевернулся на другой бок, еще сильнее зажмурился. Впрочем, спиной он чувствовал уставившиеся прямо на него четыре горящих глаза. Коты были тут как тут. Они сидели возле кровати и гипнотизировали его спину. А главное, у них горели глаза. Хорошо хоть, что не могли воспламенять. Иначе прожгли бы в его спине дырки, как тлеющие сигареты.

А еще лучше было то, что коты не умели говорить. Уж они бы высказались про сон в 10 утра, когда два кота не кормлены с ночи, причем высказались бы, не стесняясь в выражениях. Емельянов умел читать их мысли и спиной чувствовал гипнотизирующие глаза. Но не собирался вставать. Несмотря на то что ему давно пора было быть на службе. Он делал теперь только то, что хотел. И обстоятельства этому были следующие.

После самоубийства Жовтого в уголовном розыске сменилось два начальника. Оба не задержались надолго. Первый мечтал о карьере, а когда понял, что быстрая карьера в ближайшее время здесь не светит, а если и светит, то с жуткой головной болью, сам написал заявление и буквально сбежал.

Второй промаялся чуть дольше, несколько месяцев. Но, так как был кадровым военным и в оперативно-следственной работе мало что понимал, наделал таких ошибок, что переполошил очень лояльно расположенное к нему начальство. Каким образом военный оказался на должности начальника уголовного розыска, для многих оказалось загадкой. Впрочем, несколько посвященных все-таки знали, что у его жены были очень влиятельные родственники, которые и составили протекцию.

Протекция эта вышла, однако, боком, и в результате вся работа районного уголовного розыска оказалась заваленной. После очередного громкого скандала военного быстро перевели на другую должность. Около месяца вообще не было начальника. А потом…

Новым начальником оказался партийный активист – с юридическим образованием, но ни дня не проработавший в правоохранительных органах. До этого он с успехом успел поработать в юридическом отделе сначала райкома, а потом и горкома партии.

За какие такие прегрешения сослали его в уголовный розыск, никому не было ведомо. Однако злые языки поговаривали, что партийный активист погорел на крупной взятке. Но, так как заслуги его перед партией были достаточно велики, то вместо наказания его отправили возглавлять районный уголовный розыск – что, собственно, и было достаточно страшным наказанием.

Партийный активист с энтузиазмом взялся за дело. На сотрудников посыпались планерки, совещания, политинформации, кружки политического просвещения. Учитывая, что сотрудниками были опытные оперативники, которым не хватало времени на собственные дела, а тем более, чтобы ходить на просветительские кружки, энтузиазм нового начальника вызвал у них, мягко сказать, сильное раздражение.

Каждое утро почти в каждом кабинете начиналось со склонения нового начальника на все буквы алфавита. Но делать нечего – изредка на собрания приходилось ходить. Время было такое.

Константин Емельянов познакомился с новым начальником позже всех. Как и все, он уже знал его имя и фамилию – Дмитрий Николаевич Тищенко, также был наслышан о прошлой его работе в партийных органах.

Ему было не до нового начальника, потому что две недели он занимался оперативной разработкой банды шулеров-картежников, не брезгующих грабежом. Работая под прикрытием, Емельянов постоянно находился в крупных гостиницах, где орудовали шулеры международного класса, и почти не появлялся в уголовном розыске. Он встречался с агентурой, вел наружное наблюдение, составлял оперативную разработку и постепенно приближался к главарям банды.

Наконец операция по задержанию была назначена и проведена с большим успехом. Главарей банды и большую часть шулеров задержали в гостинице «Лондонская», где у них было нечто вроде штаб-квартиры.

Операция была запланирована и проведена настолько блестяще, что Емельянов получил специальную похвалу и награду из Москвы. После задержания допрашивал бандитов по горячим следам. А потом, когда уже все задержанные находились в СИЗО, отсыпался дома два дня и бесил котов – это был его заслуженный отдых.

Когда же после этого двухдневного отдыха Константин появился в уголовном розыске – настоящим героем, новый начальник сразу же вызвал его к себе.

Войдя в кабинет, Емельянов не поверил своим глазам – в кресле Жовтого сидел молодящийся красавчик в модном заграничном костюме и с набриолиненным коком. Ботинки его сверкали на солнце, а на руке блестели дорогие часы.

Так выглядеть мог какой-нибудь пижон, богатые родственники которого заседают в партуправлении, а все свои деньги тратит на шмотки, которые продают фарцовщики.

Емельянов ненавидел такую породу людей – он знал, что под дорогой упаковкой прячется, как правило, гнилое нутро.

Константин с нескрываемым удивлением рассматривал это чудо, присланное для того, чтобы бороться с ворами и бандитами. И совсем не поверил своим глазам, разглядев у нового начальника… пальцы с маникюром! До того момента маникюр Емельянов видел только у женщин. Он смотрел на эту диковинку, вытаращив глаза, не зная, чего ему хочется больше – смеяться или плакать. Было уже понятно, что при виде самого мелкого и паршивенького вора набриолиненный красавчик попросту упадет в обморок. И если бы Константин умел хвататься за голову, то обязательно сделал бы это – особенно в такой момент.

Новый начальник так же внимательно рассматривал Емельянова. И наконец, не вставая с места, не подавая руки и не предлагая ему сесть, произнес писклявым голосом:

– Константин, как вы объясните, что последние две недели вы не были ни на одном партийном собрании и пропустили все политинформации?

Челюсть Емельянова отвисла – в буквальном смысле слова сползла вниз, и он не нашел ничего лучшего, чем брякнуть:

– Вы это серьезно?