По следу аркуды

– Ну, в бабули мне еще рано, – опять раздался голос. – А позволь спросить, о чем это ты тут мечтаешь?

Наконец Дизель догадался, что голос идет из открытого окна, что прямо над ним. Он вскочил, заглянул. Директор. Стоит у окна, улыбается.

Странная это была улыбка. Как будто женщина не хочет улыбаться, но её заставляет что-то. Глаза строгие-престрогие. Такая дырку в тебе просверлит одним взглядом и узнает, что у тебя на душе.

– Да я так, Тамара Георгиевна, – промямлил Дизель. – Просто все уже выбрали секции и кружки, а я нет.

– Почему?

– Да я не знаю.

– Не хочешь заняться спортом?

– Нет.

– В поход?

– Нет.

– Творчество?

– Только техническое.

– Уже хорошо. Давай договоримся, я сегодня подумаю, а завтра тебе кое-что предложу. Идет?

Дизель недоверчиво поглядел на директора. Станет ли она беспокоиться о нем? Что здесь можно предложить, это ведь не центр творчества, как у них в городе. Вот он целый год собирался записаться в центр, но руки так и не дошли: работы много по дому было. Он ведь жил на окраине, в частном секторе. А работа по дому, огород, сестры занимали все свободное время. Какое тут техническое творчество!

Но Тамара Георгиевна не обманула. Не на следующий день, а через день она позвала Дизеля к незаметной пристройке возле гаража. В ней хранились доски разной длины и ширины, стояли станки, а на большом деревянном столе были разложены инструменты и приспособления. Здесь пахло стружкой и техническим маслом, совсем как у деда в его мастерской, которую он оборудовал в старой бане, когда они построили новую.

В левом от входа углу стоял небольшой столик и ножным приводом. Рядом в цинковом тазу были видны куски засохшей глины.

– Знаешь, что это такое? – спросила Тамара Георгиевна. – Это гончарный круг. Видел когда-нибудь, как на таком круге горшки делают, чашки разные?

– Только по телеку, – ответил заинтересованный Дизель. – Но тут учиться надо.

– Вот и учись, кто мешает. У меня, кстати, есть журнал, там большая статья для начинающих. Приди, забери.

– Хорошо, Тамара Георгиевна, – заверил Дизель. – А мне когда можно сюда приходить?

– Вот тебе ключ, не потеряй. А ходить по расписанию кружков. Я Олегу скажу, чтобы он тебя отпускал. Но надеюсь на твое благоразумие

– В смысле?

– Не курить! Понял? Иначе здесь все сгорит. Не сносить тогда мне головы.

– Да я не курю, – возмутился Дизель. – Однажды дед поймал меня с сигаретой, в классе втором, наверное, так за уши отодрал, что будь здоров. Так что я ни-ни, не думайте.

– Вот и хорошо. Да, глину можешь брать там, в дальнем конце лагеря, – она махнула рукой в сторону, противоположной той, откуда они пришли. – Там увидишь разрытую яму. Она, правда, сверху травой заросла, Но ничего, возьмешь лопату, снимешь верхний слой. И пользуйся.

Так Дизель нашел себе занятие, которое поглотило его с головой. Он теперь мог часами просиживать за гончарным кругом, пробуя слепить хоть самую простую чашку. Не получалось. Не было навыка: то забывал ногой привод качать, то пальцы слишком сильно давили на глиняную заготовку, то сама глина была жидковатой или, наоборот, густой.

Но через неделю дело пошло. Первым из-под его рук вышел совсем не плохой горшок, потом получились два стаканчика, один, правда, чуть завалился на сторону. Потом пошло-поехало! Один раз Дизель попробовал кувшин сделать, но не получилось. Пока шло широкое место, все было нормально, а как до узкого горлышка дело добрался, так и застопорилось. Горлышко никак не хотело получаться, то было слишком низким и широким, то очень узким и заваливалось в сторону. Помучившись, Дизель решил, что пока остановится на горшках, тарелках и стаканчиках. Вот они-то у него с каждым разом все лучше выходили.

Но его изделия требовали основательной сушки и обжига. Сушить можно было на крыше пристройки, а вот где обжигать? Пошел просить помощи у поварихи тети Люси.

– И не думай даже! – не дослушав, закричала та. – Ни за что! Я в духовке пироги пеку, мясо-рыбу запекаю, картошечку опять же. А ты хочешь туда своих глиняных уродцев поставить!

– А почему сразу уродцев, – обиделся Дизель. – Еще не видели, а обзываете. Ну, можно только разик для пробы, а, тетя Люся? Я, если хотите, разрешение у Тамары Георгиевны спрошу.

– Причем здесь разрешение, – возмутилась повариха. – На кухне я хозяйка, а не Тамара Георгиевна, понял?

– Понял.

Мальчишка мялся у двери, видя непреклонность поварихи. Но что он мог сделать? Духовка в лагере была одна здесь на кухне.

– Ладно, – сжалилась тетя Люся, – приноси свою глину. Только предупреждаю: после себя все убрать до блеска, духовку вычистить. Тебе какая температура понадобится?

– Не знаю, – протянул Дизель. – Я в журнале почитаю, может, там написано про это.

Он вприпрыжку помчался к пристройке, мечтая, как удивятся завтра друзья, когда увидят его глиняную посуду.

– Эх, еще бы специальную краску для рисунков по глине, – загорелся новой идеей Дизель, – увидели бы тогда…

Вечером, как и договаривались, Дизель пришел на кухню, сунул в духовку горшок и пару тарелок. Тетя Люся зажгла горелки, выставила температуру 300 градусов. Они сели и стали ждать. Через какое-то время в духовке что-то громко треснуло.

– Блин, горшок лопнул, – чуть не плача проговорил Дизель. – Что не так?

– Санек, не расстраивайся, – начала успокаивать его повариха. – Может, температура не та, может, еще какая подготовка нужна, а может, в глину надо что-то добавлять. Тебе бы со знающим человеком поговорить.

– Да где же его взять? Все пропало.

– Успокойся ты, чего расстроился раньше времени. Попроси Петра Алексеевича, чтобы он тебе нужную книжку по гончарному делу привез из библиотеки. Должны же быть такие книги!

Дизель тяжело переживал неудачу. Он, конечно, поговорил с воспитателем насчет книжки, но надежды на то, что в ней он найдет секрет обжига глины, не было никакой.

Друзья, как могли, успокаивали незадачливого гончара, приглашали с собой на секции.

– Пойдем со мной к Василию Егоровичу, – предложил Клим. – У него знаешь, какие луки и арбалеты! Один спортивный, вот такой большой, с загнутыми краями, с длинными стрелами, а другой гораздо меньше, скругленный и стрелы к нему небольшие. Я уже несколько раз попадал в мишень! – похвастался он. – В конце смены Егорыч обещал провести соревнования на кубок лагеря. С двадцати шагов нужно будет попасть в дерево, представляешь?

Видно было, насколько Клим увлекся стрельбой из лука. Он все свободное время проводил между длинной стеной гаража и металлическим забором. Там с одной стороны стоял глухой щит из струганных досок, к нему пришпиливали бумажные мишени, в которые и целились ребята. Несмотря на то, что в секции было шестеро ребят, сам тренер выделял именно Клима, говорил, что у парня талант к стрельбе, и в средние века он мог бы поспорить в ловкости с самим Робин Гудом. Он, конечно, преувеличивал, чтобы поддержать парня, но день ото дня Клим все ближе подбирался к десятке.

Грек, как и хотел, тренировался в одиночку. Вначале, правда, посмотреть на его прыжки и удары по воображаемому противнику приходили девчонки и некоторые мальчишки, но потом интерес у них пропал – со скуки умрешь часами наблюдать, как он отрабатывает удары, по сотне раз отжимается, подтягивается на турнике или приседает с утяжелением. А еще он мог без конца лупить по стволу дерева, сбивая в кровь костяшки пальцев рук и щиколотки. Самое интересное было наблюдать, когда Грек вытаскивал деревянные нунчаки и с быстротой фокусника вертел их и так, и эдак. Нунчаки свистели в воздухе, то прижимаясь к боку, то отлетая на вытянутой руке в сторону. Японский снаряд, казалось, был продолжением рук Грека. Даже в комнате перед отбоем он отрабатывал технику, пока в корпусе не гас свет.

Дизель завидовал упорству друга. Однажды попробовал покрутить нунчаки, но отбив пальцы, больше ни разу к ним не притронулся.

Веселым приходил с тренировок и Ярик. Он донимал друзей разговорами о том, как сегодня перебирались по веревочному мосту через воображаемую реку, как определяли стороны света по коре деревьев, как искали съедобные травы и разводили костер, используя простую линзу или осколки стекла. Он разучивал аккорды на гитаре Руслана и уже подбирал самые простые мелодии. Туристы почти каждый вечер собирались у костра, слушали походные песни и сами пели «Солнышко лесное».

Дни летели, приближался конец смены. За неделю до окончания старший воспитатель объявил, что на закрытии лагеря пройдет военно-патриотическая игра.