Странные женщины

Все, вроде бы, и наладилось. Появилась небольшая служебная квартира. Мама опять стала работать в госпитале, отец по-прежнему пропадал в гарнизонных мастерских боевой и транспортной техники. Но все же куда-то пропало то задорное и бесшабашное веселье, которое царило в их доме до переезда.

Арсению тогда едва исполнилось десять лет, и он, уезжая из Армении, оставил там друзей, веселых, беззаботных, умеющих делиться, способных драться и мириться с одинаковым рвением и состраданием, независимо от национальности, материального благополучия и родительской должности. Они просто были равные среди равных.

В новом гарнизоне все складывалось иначе. Отец, с его въедливым и дотошным характером, никак не мог вписаться в команду новых сослуживцев. Дома он, чуть не плача, рассказывал маме о бесхозяйственности, лености и безразличии некоторых однополчан. Мама, для которой это внезапное переселение и без того оказалось тяжелым ударом, тихо его жалела, гладила по голове и что-то ласково шептала.

Ей было несладко в этой новой для них жизни. Ее, армянку по национальности, страшно тянуло обратно, в теплую и солнечную Араратскую долину. Она, как роза, вырванная из родной почвы, мерзла, сохла и увядала. Привычная работа в госпитале отвлекала от переживаний, но не избавляла от тоски. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы не ужасное происшествие, которое спасло маму, но стало губительным для отца.

Арсению тогда только-только исполнилось семнадцать.

Полк готовился к плановым учениям. В то нелегкое время всегда чего-нибудь не хватало: то горючего, то деталей, то боеприпасов… Офицеры нервничали, иногда ссорились, чего-то требовали у вышестоящего начальства, срывались на подчиненных.

Говорят, где тонко, там и рвется. Во время испытаний новой техники что-то пошло не так, и взорвавшаяся машина унесла несколько человеческих жизней. Отец находился близко к месту трагедии. Он остался жив, но ему оторвало ногу и все пальцы на левой руке.

Арсений и теперь помнит тот ужасный день. Рыдающая, сразу поседевшая, мама переселилась в госпиталь, чтобы находиться возле отца, который не хотел жить. Бесконечные комиссии, нескончаемые разбирательства, продолжительные беседы и допросы… Казалось, этому не будет конца и края.

Отцу пришлось уйти в отставку. Перед этим он, выписавшись из госпиталя, всю ночь проплакал. Скупо, по-мужски, судорожно глотая слезы. Уткнувшись маме в плечо, что-то бормотал, горько сетовал на судьбу, просил то воды, то таблеток… И мама, успокаивая мужа, вдруг поняла, что теперь именно она, волею судьбы, оказалась опорой семьи, ее защитницей и поддержкой.

Они уложили свой скудный скарб в несколько больших потрепанных чемоданов и переехали в село к дальним родственникам отца. Сначала жили у них в одной крошечной комнате, потом купили маленький полуразрушенный домик на окраине села, переселились в него и стали привыкать к новой мирной жизни. Отец, уже научившийся управляться одной рукой и привыкший ходить на протезе с палочкой, хозяйничал дома, а мама работала фельдшером в местном медпункте. Так и существовали: на отцовскую пенсию и мамину зарплату.

Жили бедно, отказывая себе во всем, но ведь человек ко всему привыкает. Бог посылает испытания по силам. Вот и они, собравшись с силами, как-то обустроили свой быт, завели кур, поросенка, подобрали бродячую собаку, потерявшую одно ухо в схватке с голодными сородичами.

Мама соорудила грядки, выращивала огурцы, помидоры, зелень, картошку. А уж когда начинали в мае цвести яблони и вишни, посаженные бывшими хозяевами, жизнь и вовсе казалась не такой уж страшной и беспросветной.

После школы Арсений поступил в сельскохозяйственную академию, учился на агронома. Женился на третьем курсе. Мама так радовалась, так сияла, так мечтала, что хоть сын поживет радостно и легко…

Детей у молодых долго не было. А ведь так мечталось о малыше, так хотелось большую семью…

После института жена пошла работать в городской парк, Арсений устроился в лесхоз. И бывает же такое: в год, когда Арсению исполнилось двадцать пять, Бог послал им девочку. Они так радовались, так ждали этого чуда… Мама втайне от всех вязала кружевные шапочки и пинетки, кофточки и штанишки.

А потом мир померк. У ребенка, еще не родившегося, диагностировали порок сердца, причем такой, который надо было исправлять только после рождения. Малышку назвали Варварой. Доктора, глядя на нее, лишь качали головой, но молодых родителей утешали, давали хорошие прогнозы и советовали руки не опускать, а сразу же делать младенцу операцию. Приводили примеры удачных случаев, положительных исходов и благополучных результатов.

Но легко советовать, когда беда тебя лично не касается. Жена Арсения, совершенно растерявшись, все время плакала, не спала по ночам. А потом в роддом приехала ее мать, проговорила с убитой горем дочерью полдня, что-то ей долго внушала и старательно уговаривала. И после ее отъезда заплаканная девушка, пряча глаза, предложила мужу оставить дочку в роддоме. Написать отказ и жить дальше спокойно.

Арсений, едва осознав то, что она сказала, не поверил своим ушам.

– Ты с ума сошла? Это же наша дочь!

– Она больна, – отворачивалась, рыдая, супруга, – она может умереть.

– Она не умрет, – Арсений пытался заглянуть в ее глаза. – Мы будем ее лечить. Слышишь? Это же не смертельно.

– Я не хочу ее мучить и не хочу сама мучиться.

– Хватит! Замолчи! Я не хочу слушать!

– Мы молодые, у нас еще будут дети. Здоровые дети, – она умоляюще смотрела на него.

– Это не ты говоришь! Это не твои слова, – Арсений схватил ее за плечи. – Ты не можешь так думать! Ты же девять месяцев ее под сердцем носила…

Но супруга, следуя советам матери и чувствуя ее поддержку, твердо стояла на своем. Уговоры не помогали. Ни просьбы, ни угрозы не смогли пробудить в ней сострадание к этой крохе, лежащей в соседней палате и ждущей помощи от своих родителей.

Жена написала отказ от ребенка, уехала рано утром, не попрощавшись. Арсений, просидев возле колыбели дочери всю ночь напролет, следующим утром подал заявление на развод.

Вареньку они с мамой забрали из роддома. Доктора напоследок долго с ними беседовали, что-то объясняли маме, вручили объемную папку с выписками и направлениями. Арсений в подробности не вдавался, он понимал только одно – операции не избежать. Знал, что времени у них совсем мало. Но знал и другое – денег в их семье нет и взяться им неоткуда.

Но мир не без добрых людей. Милостью земля полнится. Бабы по селу быстро слух разнесли. Пошептались соседи, посудачили…

Однажды утром в дверь их ветхого дома постучали. Отец распахнул дверь. На пороге стояла соседка, вдова погибшего прошлым летом тракториста Клавдия.

– Тебе чего, Клав? – удивился отец.

Она, наклонив голову, закутанную в черный вдовий платок, прошептала:

– Доброе утро, сосед.

– Доброе, коли не шутишь, – недоуменно ответил мужчина. – Что-то случилось?

– Нет. Не волнуйся, – Клавдия улыбнулась краешком бледных губ и протянула что-то, завернутое в обычный школьный листок в клетку. – Это вам.

Отец, нахмурившись, взял у нее эту бумажку, осторожно развернул ее и замер… Внутри аккуратной стопочкой лежало несколько очень мелких купюр.

Клавдия, смущенно опустив глаза, заторопилась:

– У вас беда. Малышке операция нужна. А сейчас все дорого. Возьмите, от чистого сердца. Все, что смогла! Пусть ребенок лечится.

Она подняла глаза на мужчину и осеклась… По лицу соседа текли слезы. Они струились по загорелому лицу, собирались в морщинах и капали на темную майку, оставляя на ней мелкие бесформенные пятна.

И пошли, пошли люди…

Собирали всем миром: сельчане, узнав о такой беде, несли последние копейки, бывшие сослуживцы отца собрали большую сумму, родственники матери из Армении отправили гонца с пакетом, в котором лежала весомая пачка денег.

Неравнодушных и милосердных оказалось гораздо больше в этом сумасшедшем мире. Люди звонили и приезжали, писали и посылали переводы. Мама, получая деньги, плакала от счастья и молилась в церкви за каждого, кто щедростью своей добавлял лучик надежды на выздоровление крошечной Вареньки, ожидающей в колыбельке своего часа.

И этот час настал. Операцию сделали в полгода. И судьба, уставшая им противостоять, вдруг смилостивилась. Проявила сострадание и благословила девочку, подарив ей жизнь.

Мир заиграл новыми красками, наполнился чудесными звуками. Варенька озарила их дом бесконечной радостью, подарила умиление и давно забытое блаженство. Все они: и мама, и отец, и соседи, и, конечно, Арсений, с замиранием сердца следили за каждым ее шагом, каждым вздохом, каждой улыбкой. А она, изумляя всех, быстро пошла на поправку после операции, хорошо набирала вес, рано научилась сидеть и стоять.

И они опять зажили так же спокойно, как в те далекие времена, когда Арсений сам был ребенком.

Александра, слушая рассказ Арсения, качала головой. Заметив, что он волнуется, вспоминая былое, она решила его немного отвлечь, чтобы успокоился.

– Хочешь еще чаю? – спросила она.

– Что? – не понял Арсений.

– Чаю хочешь еще?

– Хочу! Спасибо, – он вдруг широко улыбнулся и сделал несколько глотков ароматного горячего напитка. – Не устали еще?