Не бойся. Как уйти от негативного сценария в жизни

Мне нестерпимо захотелось поехать с ним, хотя я не понимала, зачем мне это. Так знакомый оплатил мне проезд, и я попала на день открытых дверей в том самом университете, который увидела из окна автобуса. Взяла распечатку с профессиями, дождалась друга, и мы поехали обратно. Уже дома бросила листик на полку и забыла. Родители втайне от меня обвели две специальности: «Психология и менеджмент организаций» и «Флористика». Так наши желания совпали, и уже на следующей неделе я поступила на психолога, а экзамен по биологии сдала на твердую пятерку.

Виктория Ивановна только укрепила во мне желание идти по намеченному пути, но осадочек остался. Да и подобных «врагов» (как оказалось позднее – «учителей») далее по жизни было немало.

Пока взбираешься на гору, до тебя долетают камни критики. Как только ты поднимаешься настолько высоко, что уже видишь только звезды, ни один камень не способен взять эту планку.

Практика

Вспомните негативную историю, когда что-то НЕ получилось. Что из этого вышло хорошего? Что осознали/осмыслили после этого? Как исправили?

Это и есть ваше конкурентное преимущество, ваша уникальность и главный инструмент, которому вы можете обучить других людей и который вам помогает добиваться желаемого. Знайте вашу сильную стратегию в лицо.

* * *

Мне 22. Вот уже год, как я сижу на телефоне, выполняю по 50–70 звонков в день и предлагаю чужие тренинги, мечтая при этом рассказать про свои. Получала я 18 тысяч рублей. Тогда мне хватало на помощь родителям – мы жили вместе, – проезд, питание, какую-нибудь вещь – мой прежний гардероб совсем не подходил для жизни в Москве, – а оставшиеся деньги я гордо спускала на кофе. Ровно на 3 стакана кофе в месяц, больше позволить себе не могла.

Потом я провела первый мастер-класс и заработала первые деньги не по найму. Это были потрясающие чувства. Как сейчас помню, я заработала 250 рублей – скромные, но все-таки деньги! Еще один кофе навынос, а ощущения были, будто я сорвала джек-пот! Больше не нужно было звонить и вдохновлять людей пройти чужой тренинг. Я ощущала себя свободной и всемогущей. Эти чувства я никогда не забуду.

Я сама сделала программу, запустила рекламу, провела мастер-класс для двоих человек и получила первые деньги. Одного из участников помню очень отчетливо. Мужчина лет 45, он пришел на костылях, лысый и в красивой оправе очков. Очень внимательно меня слушал, но, казалось, может выйти и вместо меня куда ярче преподнести материал. Так и оказалось, он был очень продвинутым тренером личностного роста в прошлом. Высоко оценил мою старательность, по поводу материала ничего не сказал. И мы до сих пор поздравляем друг друга с праздниками. Его письма в конце украшает лысый человечек на костылях. Для меня это ресурсная картинка.

Только ты сам можешь ощущать себя как поломанный и никчемный. Даже на костылях ты можешь жить полноценно и по своим правилам. Помни это.

Это было опьяняющее удивительное ощущение. Я будто швырнула эти 250 рублей в лицо всем врагам во главе с Викторией Ивановной.

Я победила свой страх и получила признание. Пусть всего двух человек, но они были для меня судьбоносными.

Иногда один человек способен поднять нас над нашими комплексами больше, чем заполненный стадион скептиков. Берегите таких людей в вашем окружении и станьте таким человеком для талантливых и тех, кто решается попробовать.

В 2009 году собрать даже двух человек непонятно на что – это очень и очень трудно. Я не знала, как разрабатывать программу, какие результаты она принесет, как работать с группой. Я не умела назначать цену, и мне неловко было принимать за это деньги. Я не чувствовала цену себе, своим знаниям и глубинно испытывала стыд за то, что не работаю на понятной работе от звонка до звонка. Я была первопроходцем в мире тренингов и онлайн-консультирования. Но мне так понравилось вести тот мастер-класс. Это было ощущение полета, свободы – абсолютно моя деятельность. Я решила, что мои ощущения меня не обманывают и нужно следовать им, а не страшилкам посторонних, которые, как им казалось, лучше знали, кем и где мне работать и чем заниматься.

Как я составила программу? Еще в университете стало понятно, что 5 лет нам будут давать исключительно теорию, что важно. Базовые знания по моей специальности – ключевое. Самые активные студенты стали объединяться в кружки и практиковать все, что нашли в книгах. Так мы штудировали книги Литвака, Алана Пиза по невербалике, а однажды к нам в руки попал пиратский диск Гандапаса с ораторским искусством. В то же время появились два коммерческих курса по арт-терапии и НЛП. Я учила и практиковала все, что попадалось на глаза. Многое работало у меня, но не работало у других. И я далеко не сразу поняла, в чем дело. До момента, когда был разработан метод проработки психотравм, прошло около 7 лет, но об этом позже.

У меня был маленький карманный блокнот, в который я выписывала одну практику, и целый день я ее отрабатывала. К моменту переезда в Москву появился внушительный список техник, которые я уже перестроила под наш менталитет и отобрала самые работающие. Тогда я еще не знала, что это моя сильная сторона. Не было обратной связи, не было желающих тестировать на себе.

И в первый мой мастер-класс я внесла все, что знала. Название было «Как убедить, договориться, понравиться». Выступила я неубедительно, договориться не получилось, но хотя бы понравилась двум участникам. Владеть техникой – это одно, а обучить ей так, чтобы это получилось у другого, – вот это искусство, которым я очень захотела овладеть.

Итак, первое выступление позади. Следом был второй мастер-класс, потом третий, а далее…

Проблема возникла тогда, когда я попыталась, не побоюсь этого слова, произвести фурор.

Давайте вернемся в начало. Когда я собирала вещи в Москву, меня отговаривали почти все. Никто не ожидал, что я все-таки уеду.

Я, начинающий психолог без тренерского опыта, собрала и провела уже два мастер-класса, со второго получила 750 рублей.

Помню, как поставила себе цель писать по одному посту «ВКонтакте» на тему личностного роста раз в три дня, и меня максимально высмеивали знакомые. А я все продолжала и продолжала, и эти набранные мастер-классы (в общей сложности 6 человек) для меня были невероятным событием. Виктория Ивановна гордилась бы мной и, заваривая себе чай с липой перед сном, сказала бы: «Все-таки она смогла».

Перед самым отъездом я вдруг взяла книгу в руки, и мне попалась невероятная история знаменитого психолога, которая сбросила гири с моих ног и вырастила крылья за спиной. Это было про меня и дало столько подтверждений, что важно себя слышать и действовать, что меня было не остановить.

Вот она:

«Мать известного психолога Роберта Дилтса, одного из основоположников НЛП, в 1978 году заболела раком груди. Ее лечили, но результата не было. В 1982 году Патрисию Дилтс выписали домой на четвертой стадии заболевания. Роберт решил: раз уж он сумел оказать помощь стольким посторонним людям, своим клиентам, почему он не может попытаться помочь собственной матери?

Дилтс буквально заперся с матерью в доме на несколько дней и в процессе работы сделал одно из важнейших открытий в психологии. Он обнаружил причины, по которым люди сами не позволяют себе изменить свою жизнь к лучшему. Дилтс назвал это “ограничивающими убеждениями”, или “вирусами сознания”. Их оказалось три.

“Сынок, – сказала Патрисия Дилтс. – Я понимаю, что ты очень ко мне привязан и не хочешь, чтобы я умерла. Но никто и никогда не вылечивался от рака 4 стадии, тем более врачи сказали, что ничего уже сделать нельзя”.

Это первое ограничивающее убеждение, которое Дилтс назвал “безнадежность”.

Раз никто и никогда чего-то не смог, то и я не смогу. Есть варианты: “ни одна женщина этого не может”, “никто не в этой стране так не может”, “ни один наш пенсионер…” и так далее. Но Дилтс не был бы гениальным психологом, если бы не догадался, и довольно быстро, как можно справиться с безнадежностью: надо найти исключения.

Он принес матери вырезки из газет, выписки из медицинских журналов, записи телепередач о людях, которые излечились от тяжелых болезней неожиданно и необъяснимо для врачей. Такие случаи действительно есть, и они описаны. Когда вы пишете нам в комментариях “это невозможно в нашей стране” – это она, безнадежность, то есть первое ограничивающее убеждение. Лекарство – это наши истории, которые мы без устали ищем и публикуем и надеемся, что вы их читаете».

Я постоянно слышала эти слова: «Никто не вырывался из нашего города – максимум продавщицей или куда хуже», «где родился, там и пригодился», и было очень трудно этому возражать, потому что вокруг люди действительно ни к чему не стремились.

«Но дальше дело застопорилось:

Дилтс столкнулся со вторым типом “вируса сознания” – беспомощностью.

“Да, конечно, – сказала его мать. – Такие люди есть. Но они – особенные, это исключения. Я не такая: я обычная, старая, слабая и больная женщина. Я не смогу то, что получилось у них, у меня нет на это ресурсов”. Но и это оказалось возможным преодолеть: Роберт Дилтс, который считал, что у любого человека есть неограниченный ресурс, напомнил матери, как когда-то давно их семья жила бедно и впроголодь, но она всегда находила выход из ситуаций, казавшихся безвыходными, по принципу «глаза боятся, а руки делают». Когда Патрисия Дилтс вспомнила один за другим эти эпизоды, она приободрилась, и ей стало лучше. Но ненадолго».

Даже если удавалось найти хоть какое-то подтверждение, что у меня может получиться, мне сразу прилетало, что это потому, что родители помогли, звезды так сложились. Простое везение. Но я-то помнила свой опыт достижения цели и поступления на бюджет при невероятных обстоятельствах, и я подумала: «Может быть, я та особенная, может, у меня получится?»

«На их пути возникло последнее препятствие – третье и самое неочевидное ограничивающее убеждение. Дилтс назвал его “никчемностью”.

Его мать долго отказывалась говорить об этом, но наконец сказала: “Ты помнишь свою бабушку, мою мать? – Да, помню. – А помнишь, от чего она умерла? – От рака груди. – А ее сестра, моя тетя, от чего умерла она? – От рака пищевода, кажется. – Я очень любила и свою мать, и тетю. Я ничем не лучше них. Если они умерли от рака, почему же я должна поправиться?”

Дилтс обнаружил, что преданность семье, родителям и старшим родственникам – хорошая, в общем, черта – может сыграть с человеком злую шутку. Для его матери выздороветь в ситуации, в которой ее собственная мать умерла, было равносильно предательству. Раз так жили наши предки, а мы их любим, значит, так будем жить и мы. Короче, “никогда не жили хорошо, нечего и начинать”. Знакомо?

Преодолеть это препятствие было труднее всего. Но Роберт Дилтс догадался, как это сделать, и теперь мы тоже можем воспользоваться его открытием.

“Подумай хорошенько, – сказал он матери. – А хочешь ли ты, чтобы моя сестра, твоя дочь, если она вдруг когда-нибудь заболеет раком, сказала: «Раз моя мать умерла от этого, то я тоже должна умереть, ведь я так ее люблю?»”

“Что ты такое говоришь?” – возмутилась Патрисия Дилтс.

“Ну так подай ей хороший пример.

Если ты сейчас решишь поправиться, то и она, заболев, скажет себе: «Моя мать сумела выздороветь, и я сумею»”.

Ресурс для преодоления никчемности лежит в будущем. Дети копируют своих родителей. Если сейчас мы не найдем новую модель поведения, которая позволит нам прожить еще 25 лет с удовольствием и пользой для себя и для других, а сядем на лавочки доживать и жаловаться на жизнь, демонстрируя следующему поколению безнадежность, беспомощность и никчемность, то и наши дети, которые нас очень любят, в 50 лет скажут себе: “Мы ничуть не лучше наших отцов, которые в 50 стали стариками”.

А что до матери Роберта Дилтса, то она, конечно, все равно умерла. Спустя много лет и совсем от другого».

Вот это было самое сложное ограничение внутри меня.

Итак, к 22 годам я поверила в то, что есть два сорта людей: особенные – те, кто занимаются любимым делом, финансово независимы и проживают жизнь так, как хотят. А есть другие – никчемные. К ним я себя и отнесла. Этот вывод пришел как-то сам собой, благодаря моему окружению. Это не значит, что люди вокруг меня были плохие, нет. Они сохраняли свою безопасность и, возможно, так заботились и обо мне. А возможно, они сами хотели реализоваться, но однажды о них тоже так «позаботились», и это разбило чью-то неокрепшую, хрустальную мечту. Думаю, вы понимаете, о чем я. Каждый из нас знаком с теми, за плечами которых целое кладбище несбывшихся мечт.

И я жила уверенная в том, что в жизни может повезти, но только тем, избранным, а не мне.

Вот с такими внутренними врагами мне пришлось сразиться, и битва эта была непростой, и победа только виднеется где-то за горизонтом. Внутренний враг – это голос, который меня осуждает. За ошибку, за неверный выбор, даже за желание отдохнуть, расслабиться. Я часто его слышала.